Веркор "Люди или животные?"
Книга триста восемьдесят третья
Веркор "Люди или животные?" (Vercors "Les animaux denatures", 1952)
в книге "Французская фантастическая проза" М: Мир, 1987 г., 190 стр.
http://www.lib.ru/INPROZ/WERKOR/animaux.txt
Есть такой жанр - философский роман. То есть натурально берется какой-то философский вопрос и разыгрывается в лицах: создается ситуация, в которой его надо решить, а различные точки зрения даже не вкладываются в уста персонажей, а воплощаются в них - есть точка зрения или аргумент, вот под нее персонаж. С одной стороны занимательно, с другой - очень удобная конструкция чтобы показать, к чему приводит развитие какой-либо точки зрения. Если правильно написано (а этот роман написан правильно), то весьма увлекательное чтение. Особенно если это воплощено в детективный сюжет.
Итак, о чем роман. Как понятно из названия, обсуждается вопрос "что есть человек?", более конкретно - "что отличает человека от животного?". Сюжетная коллизия такова: экспедиция палеонтологов отправляется в дебри Африки на раскопки - там нашли ископаемую челюсть уже не обезьяны, но еще не человека - пресловутое "недостающее звено". И совершенно неожиданно эта экспедиция находит неизвестных ранее пещерных обезьян - или пещерных людей? В общем, непонятно. И пока ученых это не особо волнует - дали им прозвище "тропи" (от слов anthropos (человек) и pithekos (обезьяна)), а человек или обезьяна - это условности, вопрос терминологии. Волнует этот вопрос журналиста, путешествующего вместе с экспедицией, и одного из ученых, геолога - он католический монах, бенедиктинец, и для него вопрос "тропи это люди или животные?" вполне актуален с практической точки зрения: можно ли их крестить? Ведь если люди, то можно и даже нужно, ибо некрещеными они не попадут в рай; с другой стороны, если это животные, то крещение их будет богохульством.
Ученые не могут однозначно понять, к людям ближе тропи или к обезьянам. С одной стороны, анатомически они точно посредине; вроде есть какой-то язык, но язык ли это? Орудия труда делают (камни обтесывают), но весьма примитивные типа тех, что делали дочеловеческие предки человека. Никаких зачатков искусства не обнаружено. Поддаются обучению (или дрессировке?) легко, но не заметно, чтобы за этим обучением стояло хоть какое-то абстрактное мышление.
Вот как раз их способности к обучению и приводят к следующему важному сюжетному повороту: один промышленник решает, что он сможет использовать тропи на шерстепрядильной фабрике из расчета три тропи вместо одного рабочего, но все равно это будет выгодно - домашний скот, он выгодней наемных рабочих. Этому промышленнику принадлежит тот кусок джунглей, где нашли тропи, так что если они животные, то они тоже принадлежат ему. Вопрос "люди или животные?" из теоретического стал донельзя практическим. Все же на практике есть громадная разница между людьми и животными - разница в том, что позволено делать с теми и другими.
И вот тут начинается упомянутый ранее детективный сюжет. Ученые произвели опыт по скрещиванию человека и тропи - самку тропи искусственно оплодотворили спермой человека (того самого журналиста, что был в составе экспедиции). И успешно - она родила отпрыска мужескаго пола. Он был зарегистрирован в мэрии как новорожденный, крещен в церкви, а потом его отец вколол ему смертельную дозу стрихнина. Более того, он вызвал врача, чтобы тот зафиксировал смерть, ну и полицию тоже.
Это - завязка детективного сюжета. В фактах сомнения нет: он отец, он убил. В чем же вопрос? - В квалификации его действия: он убил человека или животное? Юридически вопрос упирается в природу тропи - кто они, люди или животные?
С этого момента роман превращается в судебный детектив - свидетели обвинения, свидетели защиты, показания экспертов. Весьма увлекательный способ обсуждения природы человека. Аргументы, контраргументы. Некоторые кажущиеся разумными и вполне убедительными аргументы через пару шагов логического развития приводят к дикому расизму - не только тропи не являются людьми, но и негры тоже. Другие аргументы наоборот, заведомых зверей (а то и птиц) записывают в люди.
К чему же в результате приходит автор, что он считает определяющим человека? Вот квинтэссенция его мысли:
Разница между мышлением неандертальского человека и мышлением человекообразной обезьяны, вероятно, была количественно невелика. Но, надо полагать, в их отношениях с природой она была поистине огромной: животное продолжало бездумно подчиняться природе, человек же вдруг начал ее вопрошать.
А для того, чтобы спрашивать, необходимо наличие двоих: вопрошающего и того, к кому обращены вопросы. Представляя единое целое с природой, животное не может обращаться к ней с вопросами. Вот, на мой взгляд, то различие, которое мы пытаемся определить. Животное _составляет единое целое_ с природой. Человек _не составляет с ней единого целого_. Для того чтобы мог произойти этот переход от пассивной бессознательности к вопрошающему сознанию, необходим был раскол, разрыв, необходимо было вырваться из природы. Не здесь ли как раз и проходит граница? До этого разрыва - животное, после него - человек? Животные, вырвавшиеся из природы, - вот кто мы.
Мы можем теперь объяснить, почему животные не нуждаются ни в мифах, ни в амулетах: им неведомо их собственное невежество. Но разве мог ум человека, вырвавшегося, выделившегося из природы, не погрузиться сразу же во мрак, не испытать ужаса? Он почувствовал себя одиноким, предоставленным самому себе, смертным, абсолютно невежественным - словом, единственным животным на земле, которое знает лишь то, что "ничего не знает", не знает даже, что оно такое. Как же ему было не выдумывать мифы о богах или духах, чтобы оградиться от своего невежества, идолов и амулетов, чтобы оградиться от своей беспомощности? И не доказывает ли как раз отсутствие у животных таких извращающих действительность измышлений, что им неведомы и страшные вопросы?
Но тогда, если человек - разумный человек - и история человечества обязаны своим появлением этому отрыву, этой независимости, этой борьбе, этому отделению от природы, если, для того чтобы животное стало человеком, ему необходимо было сделать этот мучительный шаг, то как, по какому признаку, наконец, мы можем понять, что шаг этот сделан?
В романе сформулирован и практический критерий, как определить это отделение от природы. Мне же больше показались интересными некоторые мысли как бы вокруг обсуждаемого вопроса:
Человечество напоминает собой клуб для избранных, доступ в который весьма затруднен: мы сами решаем, кто может быть туда допущен. Его внутренний устав действителен только для нас одних. Вот почему было столь необходимо найти для него ту законную основу, каковая облегчила бы прием новых членов и позволила установить правила, равно обязательные для всех.
Такой вот весьма увлекательный философский роман. Впервые услышал я о нем в университете на лекции по философии, но прочел только сейчас. Того стоило.
Правда, во всей этой судебной эпопее я вижу серьезный изъян: зачем надо устанавливать статус матери ребенка (человек она или животное), когда однозначно известно, что отец - человек? Имхо, сын человека является человеком - по крайней мере с точки зрения защиты его прав. Чтобы считать ребенка человеком, достаточно, чтобы хотя бы один из родителей был человеком. Отец - человек, он стал отцом осознанно (сам согласился на участие в эксперименте), он тем более осознанно и вполне хладнокровно умертвил ребенка - он должен быть признан убийцей. И, таким образом, решение по этому судебному делу никак не проясняет статус матери и всех тропи. Странно, что эту аргументацию не высказал ни прокурор, ни присяжные. Впрочем, тогда бы философского романа не получилось, спишем на это.
PS.
Эту книгу оставлять в своей библиотеке я не намерен, так что если кто из жителей славного города Пе желает ее получить, пишите в комменты. Иначе в субботу или чуть позже она отправится в букинист.
Веркор "Люди или животные?" (Vercors "Les animaux denatures", 1952)
в книге "Французская фантастическая проза" М: Мир, 1987 г., 190 стр.
http://www.lib.ru/INPROZ/WERKOR/animaux.txt
Есть такой жанр - философский роман. То есть натурально берется какой-то философский вопрос и разыгрывается в лицах: создается ситуация, в которой его надо решить, а различные точки зрения даже не вкладываются в уста персонажей, а воплощаются в них - есть точка зрения или аргумент, вот под нее персонаж. С одной стороны занимательно, с другой - очень удобная конструкция чтобы показать, к чему приводит развитие какой-либо точки зрения. Если правильно написано (а этот роман написан правильно), то весьма увлекательное чтение. Особенно если это воплощено в детективный сюжет.
Итак, о чем роман. Как понятно из названия, обсуждается вопрос "что есть человек?", более конкретно - "что отличает человека от животного?". Сюжетная коллизия такова: экспедиция палеонтологов отправляется в дебри Африки на раскопки - там нашли ископаемую челюсть уже не обезьяны, но еще не человека - пресловутое "недостающее звено". И совершенно неожиданно эта экспедиция находит неизвестных ранее пещерных обезьян - или пещерных людей? В общем, непонятно. И пока ученых это не особо волнует - дали им прозвище "тропи" (от слов anthropos (человек) и pithekos (обезьяна)), а человек или обезьяна - это условности, вопрос терминологии. Волнует этот вопрос журналиста, путешествующего вместе с экспедицией, и одного из ученых, геолога - он католический монах, бенедиктинец, и для него вопрос "тропи это люди или животные?" вполне актуален с практической точки зрения: можно ли их крестить? Ведь если люди, то можно и даже нужно, ибо некрещеными они не попадут в рай; с другой стороны, если это животные, то крещение их будет богохульством.
Ученые не могут однозначно понять, к людям ближе тропи или к обезьянам. С одной стороны, анатомически они точно посредине; вроде есть какой-то язык, но язык ли это? Орудия труда делают (камни обтесывают), но весьма примитивные типа тех, что делали дочеловеческие предки человека. Никаких зачатков искусства не обнаружено. Поддаются обучению (или дрессировке?) легко, но не заметно, чтобы за этим обучением стояло хоть какое-то абстрактное мышление.
Вот как раз их способности к обучению и приводят к следующему важному сюжетному повороту: один промышленник решает, что он сможет использовать тропи на шерстепрядильной фабрике из расчета три тропи вместо одного рабочего, но все равно это будет выгодно - домашний скот, он выгодней наемных рабочих. Этому промышленнику принадлежит тот кусок джунглей, где нашли тропи, так что если они животные, то они тоже принадлежат ему. Вопрос "люди или животные?" из теоретического стал донельзя практическим. Все же на практике есть громадная разница между людьми и животными - разница в том, что позволено делать с теми и другими.
И вот тут начинается упомянутый ранее детективный сюжет. Ученые произвели опыт по скрещиванию человека и тропи - самку тропи искусственно оплодотворили спермой человека (того самого журналиста, что был в составе экспедиции). И успешно - она родила отпрыска мужескаго пола. Он был зарегистрирован в мэрии как новорожденный, крещен в церкви, а потом его отец вколол ему смертельную дозу стрихнина. Более того, он вызвал врача, чтобы тот зафиксировал смерть, ну и полицию тоже.
Это - завязка детективного сюжета. В фактах сомнения нет: он отец, он убил. В чем же вопрос? - В квалификации его действия: он убил человека или животное? Юридически вопрос упирается в природу тропи - кто они, люди или животные?
С этого момента роман превращается в судебный детектив - свидетели обвинения, свидетели защиты, показания экспертов. Весьма увлекательный способ обсуждения природы человека. Аргументы, контраргументы. Некоторые кажущиеся разумными и вполне убедительными аргументы через пару шагов логического развития приводят к дикому расизму - не только тропи не являются людьми, но и негры тоже. Другие аргументы наоборот, заведомых зверей (а то и птиц) записывают в люди.
К чему же в результате приходит автор, что он считает определяющим человека? Вот квинтэссенция его мысли:
Разница между мышлением неандертальского человека и мышлением человекообразной обезьяны, вероятно, была количественно невелика. Но, надо полагать, в их отношениях с природой она была поистине огромной: животное продолжало бездумно подчиняться природе, человек же вдруг начал ее вопрошать.
А для того, чтобы спрашивать, необходимо наличие двоих: вопрошающего и того, к кому обращены вопросы. Представляя единое целое с природой, животное не может обращаться к ней с вопросами. Вот, на мой взгляд, то различие, которое мы пытаемся определить. Животное _составляет единое целое_ с природой. Человек _не составляет с ней единого целого_. Для того чтобы мог произойти этот переход от пассивной бессознательности к вопрошающему сознанию, необходим был раскол, разрыв, необходимо было вырваться из природы. Не здесь ли как раз и проходит граница? До этого разрыва - животное, после него - человек? Животные, вырвавшиеся из природы, - вот кто мы.
Мы можем теперь объяснить, почему животные не нуждаются ни в мифах, ни в амулетах: им неведомо их собственное невежество. Но разве мог ум человека, вырвавшегося, выделившегося из природы, не погрузиться сразу же во мрак, не испытать ужаса? Он почувствовал себя одиноким, предоставленным самому себе, смертным, абсолютно невежественным - словом, единственным животным на земле, которое знает лишь то, что "ничего не знает", не знает даже, что оно такое. Как же ему было не выдумывать мифы о богах или духах, чтобы оградиться от своего невежества, идолов и амулетов, чтобы оградиться от своей беспомощности? И не доказывает ли как раз отсутствие у животных таких извращающих действительность измышлений, что им неведомы и страшные вопросы?
Но тогда, если человек - разумный человек - и история человечества обязаны своим появлением этому отрыву, этой независимости, этой борьбе, этому отделению от природы, если, для того чтобы животное стало человеком, ему необходимо было сделать этот мучительный шаг, то как, по какому признаку, наконец, мы можем понять, что шаг этот сделан?
В романе сформулирован и практический критерий, как определить это отделение от природы. Мне же больше показались интересными некоторые мысли как бы вокруг обсуждаемого вопроса:
Человечество напоминает собой клуб для избранных, доступ в который весьма затруднен: мы сами решаем, кто может быть туда допущен. Его внутренний устав действителен только для нас одних. Вот почему было столь необходимо найти для него ту законную основу, каковая облегчила бы прием новых членов и позволила установить правила, равно обязательные для всех.
Такой вот весьма увлекательный философский роман. Впервые услышал я о нем в университете на лекции по философии, но прочел только сейчас. Того стоило.
Правда, во всей этой судебной эпопее я вижу серьезный изъян: зачем надо устанавливать статус матери ребенка (человек она или животное), когда однозначно известно, что отец - человек? Имхо, сын человека является человеком - по крайней мере с точки зрения защиты его прав. Чтобы считать ребенка человеком, достаточно, чтобы хотя бы один из родителей был человеком. Отец - человек, он стал отцом осознанно (сам согласился на участие в эксперименте), он тем более осознанно и вполне хладнокровно умертвил ребенка - он должен быть признан убийцей. И, таким образом, решение по этому судебному делу никак не проясняет статус матери и всех тропи. Странно, что эту аргументацию не высказал ни прокурор, ни присяжные. Впрочем, тогда бы философского романа не получилось, спишем на это.
PS.
Эту книгу оставлять в своей библиотеке я не намерен, так что если кто из жителей славного города Пе желает ее получить, пишите в комменты. Иначе в субботу или чуть позже она отправится в букинист.