Эхо.
Иногда каждому из нас требуется хорошая встряска. Такая, чтобы от поднятой ею пыли у тебя запершило в горле.
Ты нескучный человек, родная. Он учил меня волшебству ещё до Хогвартса. И причудливость кельтской плетёнки - вот на что похожа эта история.
Он стоял на галерее, соединявшей лестницу, ведущую к кафе, с запутанными коридорами гостиницы. Как и был, без туфель, в своём длинном фартуке.
Просто стоял. Но пальцы его побелели: так крепко сжимал он перила, словно боясь упасть.
Он не пошевелился и не обернулся, когда Люсинда подошла и встала рядом.
- Тим…
- Люс, это твоих рук дело? Твоих и Колина, да? - тихо спросил он.
- Тим, ты что, не рад?
- Я… я рад. Ну конечно, рад.
- Тим, посмотри на меня. Ну же?
Он посмотрел. Лицо МакРейна было спокойно, даже безмятежно; и только надломленные брови и глубокая вертикальная морщина на лбу выдавали его смятение.
- Люс, зачем?
- Так, Тим, давай сюда письмо. Мне кажется, что я зря всё это затеяла. Дай сюда свиток, и я пойду извинюсь перед Колином!
Он протянул ей свиток; она почти вырвала пергамент у него из рук и уже направилась к двери кафе, когда в спину ей долетело:
- Я не знаю, что ему скажу. Я его не видел одиннадцать лет…
Люсинда обернулась. МакРейн стоял, опершись локтями о стену, и глядел ей в глаза.
- Можешь не отвечать и не ходить. Или там написать. Я не знаю. Можно подумать, тебе было всё равно, где он и что с ним.
Она подошла поближе:
- Ведь не всё равно, да? И ему нет, судя по тому, что он в твой сон приходил?
Тим с силой провёл рукой по лицу, потом прислонился лбом к стене и проговорил:
- Ты знаешь? Нет, ну конечно же, нет...
Люсинда просто обняла его сзади и положила голову ему на спину. Так они постояли некоторое время.
- Тим, кажется, мы собираем головоломку. И получился кубик-рубик.
- У меня его ни разу не получалось собрать, кубик-рубик этот.
- У меня тоже.
Он наконец-то повернулся к ней лицом:
- Можно подумать, я отца увижу…
Потом замолчал, трясущимися руками достал сигарету, с трудом закурил. Внимательно посмотрел на неё.
- Честно говоря, Люс, я безо всяких карт и рун могу предсказать, что наша с тобой семейная жизнь будет очень нескучной. Как-то вовремя появились мои «должники». Напомнили о том, что я теперь никогда не смогу оплатить тебе все долги.
Люсинда сердито взглянула на него:
- Ещё раз скажешь слово «долг», и мы пойдём искать того недоколдомедика, что тебя хромым сделал!
Они улыбнулись одновременно. Потом Люсинда погладила его по голове:
- Тим, пойми меня правильно. Это тебе мой подарок. За твой рассказ про Прагу.
- Нашла, что отдаривать…
- Мы его увидим? Ведь увидим?
- Увидим, - через силу выдавил Тимоти. - И ещё… Я тебя очень люблю, девочка. Очень. Сильнее тебя - никого… Я сам ему напишу.
- Он придёт сюда?
- Нет. В Парк.
«Центральный Парк, Hernshead, восемь часов пополудни, на камне. Будем ждать.»
Вот и всё, что написалось. Он выпустил свою сову и долго следил за ней, пока та не скрылась среди небоскрёбов.
Велел Афину приготовить костюм к завтрашнему событию, набросил сюртук на плечи и не торопясь спустился в кафе.
Ты нескучный человек, родная. Он учил меня волшебству ещё до Хогвартса. И причудливость кельтской плетёнки - вот на что похожа эта история.
Он стоял на галерее, соединявшей лестницу, ведущую к кафе, с запутанными коридорами гостиницы. Как и был, без туфель, в своём длинном фартуке.
Просто стоял. Но пальцы его побелели: так крепко сжимал он перила, словно боясь упасть.
Он не пошевелился и не обернулся, когда Люсинда подошла и встала рядом.
- Тим…
- Люс, это твоих рук дело? Твоих и Колина, да? - тихо спросил он.
- Тим, ты что, не рад?
- Я… я рад. Ну конечно, рад.
- Тим, посмотри на меня. Ну же?
Он посмотрел. Лицо МакРейна было спокойно, даже безмятежно; и только надломленные брови и глубокая вертикальная морщина на лбу выдавали его смятение.
- Люс, зачем?
- Так, Тим, давай сюда письмо. Мне кажется, что я зря всё это затеяла. Дай сюда свиток, и я пойду извинюсь перед Колином!
Он протянул ей свиток; она почти вырвала пергамент у него из рук и уже направилась к двери кафе, когда в спину ей долетело:
- Я не знаю, что ему скажу. Я его не видел одиннадцать лет…
Люсинда обернулась. МакРейн стоял, опершись локтями о стену, и глядел ей в глаза.
- Можешь не отвечать и не ходить. Или там написать. Я не знаю. Можно подумать, тебе было всё равно, где он и что с ним.
Она подошла поближе:
- Ведь не всё равно, да? И ему нет, судя по тому, что он в твой сон приходил?
Тим с силой провёл рукой по лицу, потом прислонился лбом к стене и проговорил:
- Ты знаешь? Нет, ну конечно же, нет...
Люсинда просто обняла его сзади и положила голову ему на спину. Так они постояли некоторое время.
- Тим, кажется, мы собираем головоломку. И получился кубик-рубик.
- У меня его ни разу не получалось собрать, кубик-рубик этот.
- У меня тоже.
Он наконец-то повернулся к ней лицом:
- Можно подумать, я отца увижу…
Потом замолчал, трясущимися руками достал сигарету, с трудом закурил. Внимательно посмотрел на неё.
- Честно говоря, Люс, я безо всяких карт и рун могу предсказать, что наша с тобой семейная жизнь будет очень нескучной. Как-то вовремя появились мои «должники». Напомнили о том, что я теперь никогда не смогу оплатить тебе все долги.
Люсинда сердито взглянула на него:
- Ещё раз скажешь слово «долг», и мы пойдём искать того недоколдомедика, что тебя хромым сделал!
Они улыбнулись одновременно. Потом Люсинда погладила его по голове:
- Тим, пойми меня правильно. Это тебе мой подарок. За твой рассказ про Прагу.
- Нашла, что отдаривать…
- Мы его увидим? Ведь увидим?
- Увидим, - через силу выдавил Тимоти. - И ещё… Я тебя очень люблю, девочка. Очень. Сильнее тебя - никого… Я сам ему напишу.
- Он придёт сюда?
- Нет. В Парк.
«Центральный Парк, Hernshead, восемь часов пополудни, на камне. Будем ждать.»
Вот и всё, что написалось. Он выпустил свою сову и долго следил за ней, пока та не скрылась среди небоскрёбов.
Велел Афину приготовить костюм к завтрашнему событию, набросил сюртук на плечи и не торопясь спустился в кафе.