«Фауст» Гете - гимн антропоцентризму, переходящему в эгоизм (4)
Это уже четвертая часть доклада по «Фаусту» Гете, в которой автор описывает созданную Гете модель мироздания. И она оказывается, на взгляд автора, чисто гностической.
* * *
Гностицизм «Фауста».
Как же Фауст прошел этот путь к сверхчеловеку? Мне кажется, что в созданной Гете картине мироздания у него другого и не было. Вообще других путей для Человека у Гете в «Фаусте» нет. Или скотское прозябание и страдание, или расчеловечивание. Начинается все с осознания своей Человеческой ничтожности. Больше всего поражает Фауста при встрече с Духом земли то, что тот отвергает притязания Фауста на равенство с собой.
«Знай: равен я тебе, дух пламенный, во всём!»
«Ты целый мир обширный обнимаешь:
О деятельный дух, как близок я тебе!»
«Я, образ божества…»
Дух высмеивает это как дерзость со стороны Человека:
«Сравняться с нами, духами, хотел?
…
Дрожит, в пыли дорожной корчась, он,
Как червь презренный и ничтожный!
…
Ты близок лишь тому, кого ты постигаешь -
Не мне…».
Сам Бог характеризует Фауста лишь одним словом - раб. Ангелы Божии поют о Человеке слова, рисующие довольно печальную судьбу Человека:
«Хор ангелов: Тьмой окружённые,
Злом заражённые,
Мир вам, прощённые
Люди…»
В прологе Архангелы - высшие Ангелы, воспевая Бога, указывают только на Творение Им Вселенной. О Человеке не слова. Бог практически отсутствует в жизни героев. Он является только в отдельные моменты, эпизодически и действует произвольно от человеческой жизни, помышлений и деяний.
Такой Бог Фаустом отвергается:
«Стремиться в мир небес, откуда весть нисходит,
Не смею я; туда пути мне нет».
Хотя Он и явил ему Свое присутствие в мире, через хор Ангелов и Апостолов. Это возможно лишь в одном случае - когда ты не считаешь эту связь:
- единственно важной, как связь с единственно Сущим Богом;
- всеблагой.
Эту богооставленность Человека, вернее такую создаваемую Гете модель мироздания, очень точно выразил Мефистофель:
«Весь этот свет, всё мирозданье -
Для бога лишь сотворены;
Себе он выбрал вечное сиянье,
Мы в вечный мрак погружены;
А вы - то день, то ночь испытывать должны».
Человек в этом случае раб своей природы, раб такого моропостроения и такого Бога, обреченный на страдания. И Фауст стремится преодолеть это рабство. И он обращается к миру духов, враждебных Богу. И они рисуют ему картину чисто гностическую. Вот что говорит о себе Дух земли:
«Смерть и рожденье -
Вечное море;
Жизнь и движенье
И вечном просторе...
Так на станке проходящих веков
Тку я живую одежду богов»
Он позиционирует себя как силу:
- потустороннюю для Человека;
- сопричастную материи;
- и не умаленную перед богами.
Какими? Или Творец не единственный? Такое самоопределение проблематизирует и вечность Бога. Дух говорит об изменчивости Бога, то есть Его историзме.
Приняв это откровение от одного духа, Фауст, не возражая, принимает откровение и от человеконенавистника черта. Принимает потому, что сам ненавидит человеческий удел. Черт дополняет то, что начал рисовать Дух Земли
«А я - лишь части часть, которая была
В начале всё той тьмы, что свет произвела,
Надменный свет, что спорить стал с рожденья
С могучей ночью, матерью творенья.
Но всё ж ему не дорасти до нас!
Что б он ни породил, всё это каждый раз
Неразделимо связано с телами,
Произошло от тел, прекрасно лишь в телах,
В границах тел должно всегда остаться,
И - право, кажется, недолго дожидаться -
Он сам развалится с телами в тлен и прах».
Это уже чисто гностическое представление о страдании рожденной злым демиурогом материи, с которой преступно любодействует душа. Черт же соотносит себя с предбожественным началом - хаосом или «ничто».
«Дрянное Нечто, мир ничтожный,
Соперник вечного Ничто,
Стоит, не глядя ни на что,
И вред выносит всевозможный».
Это черт говорит о видимом мире, который разрушил монополию вечной тьмы, которой и служит черт:
«Часть вечной силы я,
Всегда желавший зла, творившей лишь благое».
Тут создается парадокс, зло творящее добро. Но он быстро разрешается, когда черт говорит, что зло - это все лишь оценка со стороны слепого человека.
«Короче, всё, что злом ваш брат зовёт, -
Стремленье разрушать, дела и мысли злые,
Вот это всё - моя стихия».
Фауст принимает все это. Не просто не возражает, а принимает. Иначе бы как он доверился ему? И ниже он интересуется у черта:
«И есть ли там, в мирах чужих,
И низ и верх, как в этом мире».
Переходя к общению с этим «новым» миром (изнанкой мира) Фауст отставляет всякое позиционирование в рамках системы координат добра и зла. Мир - зол, страдание - удел всего сущего, стало быть, добра в мире нет вообще. Гете в «Фаусте» последовательно создает чисто гностическую модель мироздания. Есть Бог - не сопереживающий мучениям своих творений. Есть человек (Фауст) - раздавленный осознанием этих мучений, или же все остальные - неспособные вырваться из плена бытовых проблем, в лице которых понятия Человек опускается до уровня скотов.
И есть некое другое начало, отличное от Божественного, которое не то, чтобы было равно Богу (об этом напрямую не говориться), но такое же древнее и свободное. Это начало, родственное хаосу и мраку, наблюдает за страданиями творений Божиих, облеченных в форму. Наблюдает и ожидает - когда эти формы распадутся, и восторжествует бесформенность - предвечное ничто. Кроме них есть и силы, которые представляет Мефистофель. Они не просто наблюдает, а противодействуют этому миру форм. Это все чисто гностическая модель. И только в ней Фауст вырывается из этого круга страданий. «Освобождается от рабства» и оправдывается Богом при этом. Ни больше, ни меньше!
(продолжение публикации доклада - завтра)
Добавить в друзья в: ЖЖ | ВК | твиттер | фейсбук | одноклассники