«Фауст» Гете - гимн антропоцентризму, переходящему в эгоизм (3)
Мы продолжаем публиковать части третьего доклада на ЛИКе посвященном «Фаусту» Гете. В этой третьей части докладчик переходит от обсуждения исторического и мировоззренческого контекста написания Гете своего произведения к разговору о его главном герое - Фаусте.
* * *
Фауст - приговор Человеку.
Заключенный с чертом договор - это ведь непросто контракт на увеселительную прогулку. Ему предшествует полнейшее разочарование в Человеке и Человечестве как таковом. Обращаясь к падшему духу, он восклицает:
«Моё достоинство лишь твоему равно.
Великий дух презреть меня решился,
И тайн природы знать мне не дано.
Теперь конец всему: порвалась нить мышленья;
К науке я давно исполнен отвращенья…»
А ведь наука до сей минуты и была сутью его человеческого бытия. Но перечислив все области познанного им человеческого опыта, он так же говорит:
«Мне не обнять природы необъятной».
И еще, подводя итог своей научной жизни:
«Пора сказать 'прости' безумным тем мечтам!
Во прахе я лежу, как жалкий червь, убитый
Пятою путника, и смятый и зарытый…»
Услышав же насмешки от Духа земли, он признает свое ничтожество окончательно
«И вновь я человек, - безвестен мой удел».
Притягивающие за уши Фауста к гуманизму, часто приводят его восторги при виде народного гуляния. Но забывают при этом, что сам Фауст вне праздника и наблюдает за ним ос стороны, развлекает ум и только, как это можно делать, наблюдая за животными, птицами, сменяющимися красками пейзажа. А чуть ниже жестоко высмеивает народ:
«Слова толпы звучат насмешкой злою
В ушах моих, и знаю я один,
Как мало мы, отец и сын,
Гордиться можем этой похвалою.
…
Страшней губительной чумы!
Я сам дал тысячам отраву…
…
В моём лице воздал народ
Своим убийцам честь и славу!»
Бестолковый, скотоподобный народ, чтущий своего убийцу… Во второй части этот разрыв с человеческим становится еще явственней. На вопрос черта и планах на будущее и предположение о том, что эти планы возможно будут связаны с служениям людям, Фауст отвечает:
«Ну вот,
Нашел хорошую отраду!
Плоди людей, питай и грей,
А после, смотришь, бунтарей
Ты воспитал себе в награду!»
Удел людей беспросветное страдание:
«О, счастлив тот, кому дана отрада -
Надежда выбраться из непроглядной тьмы…
…
Тебе знакомо лишь одно стремленье,
Другое знать - несчастье для людей».
«Посмотрите, какую жалкую роль играет народ в "Фаусте"! Это -- народ (вспомните сцену, когда Фауст гуляет с Вагнером, и сцену в погребе Ауербаха) вроде народа на картинах Теньера и Остада… народ в произведении Гёте проходит перед нашими взорами не как древний хор в классической трагедии, а как хористы в новейшей опере. … с какой аристократической, небрежной иронией потешается Гёте над ним [Вагнером] и вообще над молодым поколением, которое не может возвыситься до гениальности, - над ограниченной толпой!... Какое право имеет она, эта глупая толпа, возмущать величественный покой, или одинокие радости, или, наконец, одинокие страдания какой-нибудь гениальной личности?». (И. С. Тургенев «Фауст, трагедия, соч. Гёте»).
Стремление, о котором говорит выше Фауст - удел людей заниматься своим бытом - что ему кажутся низменными и пошлыми. Удел же ученого, каковым он был до этой минуты - постигать человеческий опыт и служить людям в этом их «жизненной возне». Но Фауст отвергает все это разом и бесповоротно. И тем самым он говорит, что Человек «счастлив» лишь в своем примитивном состоянии незнания. А сам-то он ищет знания! И потому он рвет с человеческим опытом, и с жизнью в целом.
«Так сладко нам, когда нам заблестит
В лесу луна в ночную пору…
…
О наслажденье жизнью неземною!
Ты стоишь ли его, ты, жалкий червь земли?
Да, решено: оборотись спиною
К земному солнцу»
Он говорит эти слова перед своей символической смертью от яда. Ведь можно сказать, что он «умирает» и «воскресает», но уже чем-то отличным от Человека. В последний момент его останавливает Бог. Но Фауст вместо разворота к Нему, поворачивается лицом к миру бесов. То есть союз с человеконенавистническими силами - а с определенного момента Фауст перестает взаимодействовать с людьми вообще - это идейный и мировоззренческий союз. Это прямое предательство понятие Человек. И Фауст перестал быть человеком. Это особенно наглядно демонстрирует смена масштаба действий во второй части.
Если в первой ареной деятельности, на которой Фауст избавляется от своих комплексов, является мир людей, то во второй - мир богов и эпических героев - полубогов. А люди… Показаны пародийно, и не более чем средствами достижения целей, или неприятной помехой на пути к этим целям. Убийство чертом по непрямому поручению Фауста стариков и их гостя, огорчает его лишь на мгновение. А вся его неприязнь к старикам имеет лишь один повод - они мешают ему насладиться величием творения рук своих. Да и то не своих усилий, как он сам признает - а чертовых.
«Не вырвался еще на волю я!
О, если бы мне магию прогнать,
Забыть все заклинанья, чар не знать,
Лицом к лицу с природой стать!
Тогда Быть человеком стоило б труда!
И я им был, пока, во тьме бродя,
Себя и мир не проклял дерзко я!
Теперь весь воздух чарами кишит,
И этих чар никто не избежит».
Итак, Фауст уже не человек, а сверхчеловек. Его неоднократно именуют духи, хотя порой и с усмешкой. Гете подчеркивает это преображение многократно и разнообразно. В начале одной из сцен Фауст является из облака на высокой горе. В этом видится прямая отсылка и к Ветхому Завету - получение Моисеем Законом от Бога на горе Синай. И к Новому - облако покрывшее гору, куда поднялся Иисус для своего Преображения перед учениками. Фауст - преображенный в сверхчеловека собеседник духов и тот «избранный», которому они показывают изнанку мироздания.
Фауст выступает равным и даже более успешным соперником древнегреческим полубожественным героям. Он добивается любви прекрасной Елены, с которой уединяется от всех земных трудов в Аркадии, назначив перед этим земных царей. Ну чем не олимпиец (вспомним такие же эпитеты в адрес Гете со стороны современников)? Фауст принимает участие в жизни людей лишь вынуждено, чтобы получать нужное ему для обретения нового величия - покорения природы.
«В отчаянье и в страх меня привёл
Слепой стихии дикий произвол.
Но сам себя дух превзойти стремится:
Здесь побороть, здесь торжества добиться!
…
И план за планом встал в уме тогда;
Я с наслажденьем чувствую отвагу:
От берега бушующую влагу
Я оттесню, предел ей проведу,
И сам в ее владенья я войду!
За шагом шаг все выяснил себе я
В задаче этой. Вот моя затея».
И, в конце концов - Фауст оправдывается Богом. Оправдывается и погубленной им Гретхен. Но высшие ангелы и сомневаются в том, что возможно разъединить в бессмертной части Фауста то, что и породнило его с чертом.
«Он от земли рожден,
Несть его больно;
Будь из асбеста он,
Чист не довольно.
Тесно сроднилась там
С духом стихия:
Ангел не снял бы сам
Цепи земные.
Связь двух природ тесна -
Дух отягчает;
Только любовь одна
Их разлучает»
Кстати, эта проблематизация засчитывается Гете не в минус, а в плюс своему герою. Фауст, в своем сотрудничестве с чертом приобретает нечто важное для него самого. А ведь в Фаусте весь Гете. И что же он приобретает? Свободу от Бога!
(продолжение публикации доклада - завтра)
Добавить в друзья в: ЖЖ | ВК | твиттер | фейсбук | одноклассники