Государственный капитализм
Строительство Беломорско-Балтийского канала заключёнными исправительно-трудового лагеря Белбалтлаг, 1931 г.
Под государственным капитализмом мы понимаем государственную собственность на промышленные средства производства и торговли, посредством и с помощью которых наёмные работники и работницы производят и реализуют прибавочную стоимость, которую присваивает политический аппарат насилия. Государственная собственность на промышленные средства производства и торговли - это институциональная надличная собственность политического аппарата насилия. Руководители государственных предприятий и правящие профессиональные политики выполняют функции управляющих госкапиталистической собственности. Государственные компании, преимущественно сырьевые и транспортные предприятия, представляют собой всего лишь госкапиталистическую тенденцию в рамках частнособственнического капитализма. Государственный капитализм является господствующим способом производства, где большинство промышленных средств производства и торговли национализированы или где политический аппарат насилия осуществляет квазиимущественную монополию. Социально-реакционый государственный капитализм особенно ярко проявил себя при марксистско-ленинистких партийных диктатурах в Евразии, Африке и на Кубе..
Посредством завоевания политической власти или экспансии советского империализма в Восточной Европе в результате Второй мировой войны и последующей национализации средств производства мелкобуржуазные марксистско-ленинисткие партийные бонзы превратились в представителей государственной буржуазии, которые жили за счёт государственно-капиталистической эксплуатации пролетариата в виде жалованья и официальных или неофициальных привилегий. Эта государственная буржуазия была организована иерархически и постепенно сливалась с работающими на госслужбе наёмными работницами и работниками. Государственная буржуазия и работающие на государство наёмные работники и работницы были субъектами централизованного планирования экономики. Директора национализированных предприятий при госкапитализме аналогичны менеджерам компаний в частнособственническом капитализме, но они подчинялись центральному экономическому планированию. Почти все они были членами правящих марксистско-ленинистских государственных партий и частью государственной буржуазии. В то время как правящие профессиональные политики при частнособственническом капитализме являются практически последним звеном в иерархической цепочке буржуазии, управляющие госпредприятиями при госкапитализме составляли ядро государственной буржуазии национализированной социальной экономики.
При госкапитализме наёмные работники и работницы сдавали свою рабочую силу в аренду государству и производили для него прибавочную стоимость. За это они получали заработную плату в деньгах, которые они обменивали на товары в государственных, кооперативных или мелкобуржуазных частных магазинах. В то время как многие наёмные работники и работницы при высокоразвитом частнособственническом капитализме согласно их классовой принадлежности страдают от нехватки денег, их сестры и братья по классу при государственном капитализме страдали и страдают в том числе и от нехватки товаров. Это было выражением преимущественного производства средств производства и оружия. В государственно-капиталистической экономике средства производства не были настоящими товарами, поскольку их не нужно было обменивать на деньги, т.к. их производитель и потребитель представляли собой один и тот же экономический субъект, а именно капиталистическое государство.
Формально производство средств производства между производящими эти товары отдельными предприятиями и государственной экономикой с точки зрения бухгалтерии было организовано следующим образом: национализированные отдельные предприятия не имели свободного инвестиционного фонда, из которого они могли бы самостоятельно покупать средства производства у других государственных предприятий. Хотя у них и были текущие счета в государственном банке, государственный банк без указаний центральной занимающейся планированием бюрократии не высвобождал эти средства. Таким образом, на практике отдельные предприятия скорее не получали от центрального правительства необходимые им средства производства, чем получали. Формально имели место закупки, при которых безналичные деньги переводились со счетов предприятий-получателей на счета предприятий-поставщиков. Однако, если не обращать внимания на формальности, то снабжение отдельных государственных предприятий средствами производства не регулировалось товарно-денежными отношениями, т.к. в этом случае государство как капиталистическая монополия представляло собой «покупателя» и «продавца» в одном лице.
Напротив, производство предметов широкого потребления при госкапитализме представляло собой на государственно-бюрократически деформированное товарное производство. В то время как цены на товары при частнособственническом капитализме определяются не только стоимостью затраченного на их производство труда, но и рыночной конкуренцией посредством спроса и предложения, при госкапитализме они определялись сверху политическим аппаратом насилия. Марксистско-ленинистские политбонзы и их приспешники и приспешницы очень гордились «сознательным применением закона стоимости», в рамах их государственно-бюрократически деформированного товарного производства. На практике, однако, закон стоимости при госкапитализме работал намного хуже, чем его частнокапиталистический оригинал. Государственное определение и планирование товарных цен было гораздо менее гибким, чем «слепое», через рыночную конкуренцию при частном капитализме. Это сравнение с нашей стороны не представляет собой наивное восхваление «рынка» или даже скатывание к «рыночному социализму», а является настоящей коммунистической критикой госкапиталистического товарного производства. Если большинство пролетариата хочет освободить себя от капиталистической эксплуатации, то оно должен упразднить товарное производство социально-революционным путём, но никак не национализировать его. Дефицит товаров, от которого во многих госкапиталистических странах страдали особенно наёмные работники и работницы, - у марксистско-ленинистских партийных боссов были свои особые спецмагазины - был выражением приоритета увеличения государственного капитала над потреблением наёмных работниц и рабочих.
Государственно-капиталистические производственные отношения представляли собой сверхцентрализованую и чрезмерно бюрократическую деформацию классического капитализма. Однако эта деформация, была благоприятствующей для первоначальной догоняющей и ускоренной индустриализации в бывших аграрных государствах. Между прочем, только в аграрных государствах с относительно слабой буржуазией марксистско-ленинистские партийные аппараты смогли самостоятельно захватить политическую власть и национализировать национальные капиталы. Госкапиталистическая экономическая политика марксистско-ленинистских режимов в полной мере соответствовала потребностям начинающегося процесса приумножения капитала в аграрных странах. В частности, Советский Союз стал индустриальной страной прежде всего благодаря госкапиталистической экономической политики. Самостоятельная государственно-капиталистическая экономическая политика возникает в аграрных странах со слаборазвитым частным капиталом и малочисленным рабочим классом по двум причинам: во-первых, тотальная национализация экономики направлена как против попавшего под экспроприацию частного капитала, так и против пролетариата, который подвергается госкапиталистической эксплуатации. В высокоразвитых индустриальных странах с сильными частными капиталистами, капиталистками и менеджерами экономики, с одной стороны, и многочисленным, a также более или менее боевым рабочим классом, с другой стороны, не существует вакуума власти для марксистско-ленинистских партийных аппаратов, которые могли бы захватить политическую власть и национализировать национальный капитал. Во-вторых, госкапиталистическая экономическая политика совершенно не соответствует потребностям роста высокоразвитого промышленного капитала. Вот почему промышленно развитые страны никогда самостоятельно не развивались и не переходили к государственному капитализму. Промышленно развитые районы Чехословакии и Восточной Германии только благодаря экспансии советского империализма в результате Второй мировой войны стали госкапиталистическими.
Особенно в Советском Союзе госкапиталистическая экономическая политика соответствовала потребностям приумножения национального капитала. Во время первоначальной индустриализации в СССР наёмные работники и работницы не были действительно двояко свободными. Большое экономическое значение имела и система трудовых лагерей ГУЛАГ, в которых между 1930 и 1953 гг. было принуждено к работе не менее 18 миллионов негативно свободных людей, т.е. оторванных от средств производства, но не являющихся субъектами свободного рынка наёмных рабочих и работниц. В период с 1940 по 1956 гг. в Советском Союзе «обычным» наёмным работникам и работницам даже запрещалось свободно менять место работы. Таким образом, в то время наёмные работницы и рабочие в СССР не были двояко свободной рабочей силой. Принудительный труд имел также очень большое экономическое значение. Во многих госкапиталистических государствах не было безработицы. Констатация этого факта с нашей стороны ни в коем случае не является похвалой в адрес госкапиталистического строя. Например, госкапиталистические режимы стран Восточного блока использовали факт отсутствия безработицы у себя в пропагандистской войне против частнокапиталистического Запада, в котором массовая безработица развивалась с 1970-х гг. Даже сегодня сторонницы и сторонники марксизма-ленинизма в своих ностальгических воспоминаниях об умершем государственном капитализме всецело гордятся реализованным в этих странах «правом на труд». Настоящие коммунисты и коммунистки, слушая это недоразумение, могут только неодобрительно покачать головой, т.к. на самом деле это право было не чем иным, как госкапиталистически реализованным принуждением к наёмному труду - как экономически, так и внеэкономически.
Госкапиталистический способ производства характеризовался деспотизмом центральных органов планирования экономики и хаосом бюрократического плана. Таким образом, центральные органы планирования отдавали приоритет oдним продуктам, но не другим, которые однако были необходимы в производственной цепочке предпочтительных товаров. Например, в 1940 г., на Сталинградском тракторном заводе были складированы недособранные тракторы меновой стоимостью около 18 миллионов рублей. Произошло это только потому, что на завод не поступила партия мелких деталей на сумму около 100 000 рублей. Просто производство этих незаменимых деталей не было поставлено в приоритет органами государственного планирования.
Хотя Советский Союз особенно в 1950-х гг. и добился новаторских технологических достижений в космической промышленности, он все меньше и меньше мог противостоять глобальной конкуренции с высокоразвитым частнособственническим капитализмом. При этом коллективный Запад также во время Холодной войны вёл военные действия в форме гибридных и опосредованных прокси-войн посредством третьих стран против СССР и навязал ему гонку вооружений. Хотя ультрабюрократические и сверхцентрализованные госкапиталистические производственные отношения и благоприятствовали первоначальной и ускоренной индустриализации, после этого они все больше стали тормозить дальнейшее развитие производительных сил. После первоначальной догоняющей и ускоренной индустриализации государственный капитализм впал в смертельный кризис. С определённого момента государственно-капиталистическая экономическая политика перестала соответствовать тенденциям развития приумножения капитала. Смертельный кризис государственного капитализма мог быть прогрессивно разрешён только путём революционного разгрома марксистско-ленинистских режимов и отмены товарного производства посредством возникновения послекапиталистического, бесклассового и безгосударственного общества. На практике, однако, смертельный кризис «социалистического» госкапитализма разрешился не революционным, а социально-реакционным путём посредством приватизации капитала.
Две силы были особенно заинтересованы в приватизации капитала при госкапиталистическом «социализме». Во-первых, это был частный иностранный капитал, во-вторых - отдельные управленцы национализированной экономики. Западный империализм ослаблял советско-восточноевропейский лагерь посредством опосредованных войн и гонки вооружений как за счёт военного соперничества, так и за счёт сотрудничества в форме торговли и кредитования госкапиталистических режимов. Поскольку последние не могли противостоять экономической и технологической конкуренции высокоразвитых частнокапиталистических государств, мировая торговля не шла им на пользу, и они все больше и больше залезали в долги. Когда МВФ в 1980-х гг. предоставил кредит Венгрии, - стране Восточного блока - то потребовал проведения рыночных реформ...
Директора предприятий национализированной экономики «социализма» были материально заинтересованы в большей независимости от государства. Однако что является материальной основой большей самостоятельности отдельных экономических единиц от государства при капитализме? Правильно, частная собственность на средства производства. Таким образом, стремление директоров заводов и фабрик к независимости было сознательным или бессознательным интересом к приватизации капитала. Директора заводов, которые почти все были членами марксистско-ленинистских государственных партий, смогли оказать давление на «экономические реформы». Некоторые воротилы государственной буржуазии были возмущены тем, что старому государственно-капиталистическому укладу становится все труднее угнаться за ним на глобальном уровне. Так, внутри государственной буржуазии возникли объективно прочастнокапиталистические течения и фракции. Любая экономическая реформа в рамках государственного капитализма, имеющая целью получения «больше рынка» или «децентрализации», могла и может закончиться только приватизацией капитала. Однако эта приватизация капитала соответствовала потребностям роста капитала, кандалами для которого стали государственно-капиталистические производственные отношения.
В Китае и во Вьетнаме в конце 1978 и 1986 гг. к власти пришли прочастнокапиталистические фракции марксистско-ленинистской государственной партии. Организованный ими переход к частнособственническому капитализму при воспроизведении политической диктатуры «коммунистических» партий был социально реакционным, однако экономически очень успешным. В особенности на примерах Китая и Вьетнама мы видим, что приватизация капитала соответствовала его социально-реакционным потребностям в плане приумножения. Переход от государственной к прочастнокапиталистической экономической политике произошёл от своевременной точки зрения роста капитала. Критерием для такого перехода является глобальная конкуренция между странами. В противоположность этому реприватизация капитала в советско-восточноевропейском государственном капитализме с точки зрения экономического успеха этих стран произошла слишком поздно. Не случайно в Восточной Европе прочастнокапиталистические реформы были впервые предприняты в тех странах, которые уже были индустриализированы до установления госкапиталистических режимов, а именно в Восточной Германии и Чехословакии. В ГДР режим Ульбрихта в 1963 г. сделал ставку на Новую экономическую систему планирования и руководства народным хозяйством, которая предусматривала «больше рынка» и «децентрализацию» при сохранении политической диктатуры марксистско-ленинистской государственной партии. Это было началом медленной и постепенной приватизации капитала, которая впоследствии была столь успешно осуществлена для приумножения национального капитала в Китае и во Вьетнаме. Однако в 1971 г. с благословения Москвы консервативной госкапиталистической политической шишке Эриху Хонеккеру удалось организовать успешный переворот против Ульбрихта. Успешный дворцовый путч Хонеккера также похоронил Новую экономическую систему планирования и руководства. В Чехословакии объективно прочастнокапиталистическая фракция государственной буржуазии под руководством Александра Дубчека захватила политическую власть в январе 1968 г. Это не только организовало начавшуюся трансформацию к частному капитализму, но и к плюралистически-демократической многопартийной диктатуре. Но советский империализм не согласился с этим и в августе 1968 г. осуществил военную интервенцию в Чехословакию, которая на время остановила начавшийся переход к частному капитализму в этой стране.
Государственно-капиталистическая экономическая политика в Советском Союзе и в его восточноевропейской сфере влияния начиная с 1970-х гг. больше не отвечала потребностям ускоренного роста капитала. Так, советско-восточноевропейский государственный капитализм впал в состояние смертельного кризиса. Общие тенденции развития приумножения капитала, требовавшие приватизации государственного капитала, поскольку он стал препятствием для дальнейшего экономического развития, окончательно возобладали в 1985 г. благодаря политической власти Михаила Горбачева и его перестройке, которая была первым этапом на пути к частнособственническому капитализму. Перестройка изначально была нацелена на «расширение рынка» и «децентрализацию». Однако экономическая политика Горбачева не увенчалась успехом. Упадок советского государственного капитализма привёл к возникновению национальных конфликтов. Борис Ельцин превратился в радикального сторонника частнособственнического капитализма и оппонента Горбачева. Начиная с 1989 г., Ельцин начал фактически осуществлять политическую власть в России, в самой большой республике Советского Союза. Когда Ельцин также начал разыгрывать русскую националистическую карту против Советского Союза, у Горбачева не осталось больше шансов удержать власть. В августе 1991 г. консервативные силы в государстве во главе ГКЧП попытались устроить переворот, чтобы остановить распад Советского Союза. Однако их путч не увенчались успехом - за этим последовал контрпереворот Ельцина в виде открытого демарша частнокапиталистических сил. В декабре 1991 г. лидеры России, Украины и Беларуси посредством Беловежского соглашения окончательно распустили Советский Союз. Ельцин был самым любимым русским западного империализма.
Начавшаяся приватизация капитала в Советском Союзе при Горбачеве была связана с капитуляцией советского империализма в холодной войне. Москве пришлось уступить завоёванный ею во Второй мировой войне восточноевропейский полисадник западному империализму. В Польше классовая борьба пролетариата против местного марксистско-ленинистского режима усилилась в 1980/81 гг. К сожалению, социально-реакционному прочастнокапиталистическому профсоюзу Солидарность удалось инструментализировать классовую борьбу пролетариата в своих целях. В 1981 г. госкапиталистический режим Войцеха Ярузельского предпринял репрессивные действия против классово-боевого пролетариата и Солидарности. Однако с февраля 1989 г. прочастнокапиталистическая фракция марксистско-ленинистской государственной партии села за «круглый стол» с руководством Солидарности и начала вести переговоры с ними.
В Венгрии с 1987 г. правил прочастнокапиталистический реформистский режим Каройя Гроса. При нем в 1988/89 гг. началась приватизация государственного капитала. Также летом 1989 г. Венгрия открыла свою границу с Австрией. Погрязшая в долгах Венгрия жаждала получить деньги западногерманского империализма - столь востребованные немецкие марки. Многие граждане ГДР бежали через открытую границу между Венгрией и Австрией в частнособственнический капитализм - как утверждала западная пропаганда - в «свободу». В результате этого бегства граждан восточногерманский государственный капитализм также вступил в острую фазу предсмертного кризиса. В стране возникло мелкобуржуазное оппозиционное движение, идейно варьирующееся от субъективно антикапиталистических до открыто прочастнокапиталистических сил. Однако идеология субъективно антикапиталистической части мелкобуржуазной восточногерманской оппозиции, так называемые Объединённые левые, была совершенно запутанной и социал-реформистской. К сожалению, во время предсмертного кризиса восточногерманского государственного капитализма не возникло никакого антиполитического, социально-революционного течения. Марксистско-ленинистская государственная партия СЕПГ стремилась изменить свой курс в сторону частного капитализма и объединения с ФРГ. В это же время западногерманскому империализму благодаря существующим сильным иллюзиям среди значительной части населения ГДР по отношению к рыночной экономике и демократии удавалось всё больше использовать мелкобуржуазное оппозиционное движение в своих целях. Мелкобуржуазное оппозиционное движение 18 марта 1990 г. также победило на первых свободных выборах в ГДР. 3 октября 1990 г. ГДР была похоронена Федеративной республикой Германии. Болгарский, румынский, чехословацкий, югославский и албанский государственный капитализмы также впали в свой финальный смертельный кризис.
Начавшаяся в 1990-х гг. последующая приватизация капитала посредством шоковой терапии в России и в вышеупомянутых восточноевропейских странах переросла в глубокий экономический кризис, массовую деиндустриализацию и обнищание широких слоёв пролетариата. От приватизации капитала особенно выиграли бывшие директора национализированных компаний, которые часто превращались в частных капиталистов и капиталисток, а также сотрудники министерств бывших марксистско-ленинистских партийных диктатур и высший слой научной и культурной интеллигенции. Начиная со второй половины 1990-х гг. западный иностранный капитал также получил выгоду посредством завоевания новых источников сырья, рынков сбыта и инвестиционных площадок, а также в виде дешёвой рабочей силы за счёт производительного экспорта капитала в Восточную Европу. Особенно огромную выгоду от приватизации восточногерманского капитала извлекла западногерманская буржуазия, где у местных сил в этой конкурентной борьбе практически не было шансов. Таким образом, Восточная Европа стала расширенным верстаком западноевропейского капитала. В политическом и военном отношении обратившиеся к частнособственническому капитализму страны Восточной Европы были интегрированы в западные империалистические союзы НАТО и ЕС. Расширение ЕС и НАТО на восток было направлено против интересов российского империализма. Начиная с 2013 г. западный и российский империализм начали между собой вторую холодную войну.
В заключение мы бы хотели добавить, что государственные капиталистические режимы от начала до конца были частью мирового капитализма. Они представляли собой особое выражение общей тенденции государственного интервенционизма и государственного капитализма в рамках глобального приумножения капитала. Эта тенденция переживала свой пик между 1914 и 1973 гг. Однако она была остановлена структурным кризисом производства прибыли в частнособственническом капитализме и смертельным кризисом «социалистического» государственного капитализма. Оба кризиса разрешались и до сих пор разрешаются социально-реакционным путём, путём наступления частнособственнического капитала.
Сегодня тотальный государственный капитализм с «социалистической» маской как часть реальной политики является историей. Это пережиток глобального роста капитала и международной индустриализации. Однако часть политической левой реакции по-прежнему пытается представить национализацию промышленных средств производства и торговли как антикапиталистическую и послекапиталистическую политику.