Письмо Веронике из ноября 2019
Два года назад.
Одно из писем дочери. У меня полный телефон этих писем. Надеюсь, если вдруг что, телефон не засунут в ящик, а пролистают и сохранят для неё всё.
Пока что самыми ужасными годами надо признать 2009 и 2019. Если интервал такой, то пока можно подышать.
4 ноября 2019
Милая моя Вероничка,
вот и настал тот первый день, когда я ушла на работу, а ты осталась дома одна.
Совсем одна, пятилетняя, в коммуналке. Мне нечем заплатить няне, потому что весь аванс ушел на еду, даже на проезд не осталось. А садик сегодня закрыт. Выходной в городе.
Выходных, конечно, нет ни у кого, кроме работников сада и школы. Все остальное работает. Россия, что тут скажешь.
Мне страшно, невыносимо страшно, я не могу даже думать о том, что ты делаешь, проснулась ли, оделась. Я вышла на работу в 7.15, когда ты ещё спала, и ехала на самокате вдоль Невы. Темное дождливое питерское утро. Я так мечтала этим летом наконец эмигрировать в Канаду, но все сорвалось. В Канаде меня бы арестовали за оставление ребенка одного дома. Но там не было бы рабочих часов в государственные выходные. А здесь... наверно, тоже арестовали бы. Но ты одна, ты сказала вечером, что вовсе не испугаешься и будешь рада быть как взрослая хозяйка.
Я стою на работе, умирая от ужаса и тревоги за тебя, у меня болит сердце, и я воображаю, как ты плачешь от страха, зовёшь меня, не можешь достать из холодильника кастрюлю. Я поставила все на нижнюю полку и подробно рассказала тебе, что ты можешь делать, пока я не вернусь.
Милая моя девочка, как же я буду жить, когда ты пойдешь в школу и каждый день будешь освобождаться в 12-13 часов. Неужели ты будешь одна ходить из школы в 6-7-8 лет. Одна идти по улице, где любой гад поднимет тебя одной рукой вместе с портфелем. Одна открывать тяжёленную калитку ворот, где часто заедает замок. Одна проходить через наш двор-колодец, одна подниматься на четвёртый этаж мимо коммуналок, - я не знаю, кто там живёт, Вероника, а если бы даже и знала их по именам, это не значит, что они не насильники и не педофилы.
Такое мое наказание за то, что я родила ребенка, о котором мечтала, и должна зарабатывать деньги, без которых я не выращу его. Ты просишься в школу на следующий год, а я только на первом курсе института иностранных языков, и через год меня вряд ли возьмут даже в школу на неполный
день.
Я люблю тебя, моя дочь, и сегодня я ушла на работу, оставив тебя дома, потому что я должна купить тебе платье для концерта. У меня разрывается сердце, и у меня нет денег на проезд. В среду я пойду на халтуру, уберу трёхкомнатную квартиру на Большой Морской, где я всегда плачу о том, что не могу купить тебе даже отдельную комнату. И деньги на проезд будут. И мы дотянем до 14го числа, а там уже зарплата.
Я так люблю тебя. И мне так страшно, что в попытках что-то для тебя сделать я навредила тебе сильнее, чем помогла.
Через четыре часа я уже ворвусь в комнату и обниму тебя.
Одно из писем дочери. У меня полный телефон этих писем. Надеюсь, если вдруг что, телефон не засунут в ящик, а пролистают и сохранят для неё всё.
Пока что самыми ужасными годами надо признать 2009 и 2019. Если интервал такой, то пока можно подышать.
4 ноября 2019
Милая моя Вероничка,
вот и настал тот первый день, когда я ушла на работу, а ты осталась дома одна.
Совсем одна, пятилетняя, в коммуналке. Мне нечем заплатить няне, потому что весь аванс ушел на еду, даже на проезд не осталось. А садик сегодня закрыт. Выходной в городе.
Выходных, конечно, нет ни у кого, кроме работников сада и школы. Все остальное работает. Россия, что тут скажешь.
Мне страшно, невыносимо страшно, я не могу даже думать о том, что ты делаешь, проснулась ли, оделась. Я вышла на работу в 7.15, когда ты ещё спала, и ехала на самокате вдоль Невы. Темное дождливое питерское утро. Я так мечтала этим летом наконец эмигрировать в Канаду, но все сорвалось. В Канаде меня бы арестовали за оставление ребенка одного дома. Но там не было бы рабочих часов в государственные выходные. А здесь... наверно, тоже арестовали бы. Но ты одна, ты сказала вечером, что вовсе не испугаешься и будешь рада быть как взрослая хозяйка.
Я стою на работе, умирая от ужаса и тревоги за тебя, у меня болит сердце, и я воображаю, как ты плачешь от страха, зовёшь меня, не можешь достать из холодильника кастрюлю. Я поставила все на нижнюю полку и подробно рассказала тебе, что ты можешь делать, пока я не вернусь.
Милая моя девочка, как же я буду жить, когда ты пойдешь в школу и каждый день будешь освобождаться в 12-13 часов. Неужели ты будешь одна ходить из школы в 6-7-8 лет. Одна идти по улице, где любой гад поднимет тебя одной рукой вместе с портфелем. Одна открывать тяжёленную калитку ворот, где часто заедает замок. Одна проходить через наш двор-колодец, одна подниматься на четвёртый этаж мимо коммуналок, - я не знаю, кто там живёт, Вероника, а если бы даже и знала их по именам, это не значит, что они не насильники и не педофилы.
Такое мое наказание за то, что я родила ребенка, о котором мечтала, и должна зарабатывать деньги, без которых я не выращу его. Ты просишься в школу на следующий год, а я только на первом курсе института иностранных языков, и через год меня вряд ли возьмут даже в школу на неполный
день.
Я люблю тебя, моя дочь, и сегодня я ушла на работу, оставив тебя дома, потому что я должна купить тебе платье для концерта. У меня разрывается сердце, и у меня нет денег на проезд. В среду я пойду на халтуру, уберу трёхкомнатную квартиру на Большой Морской, где я всегда плачу о том, что не могу купить тебе даже отдельную комнату. И деньги на проезд будут. И мы дотянем до 14го числа, а там уже зарплата.
Я так люблю тебя. И мне так страшно, что в попытках что-то для тебя сделать я навредила тебе сильнее, чем помогла.
Через четыре часа я уже ворвусь в комнату и обниму тебя.