Исповедь «зажравшейся» дочери. Часть 2
Продолжаем слушать Риту.
Моя семья
Мать вышла замуж за отца после 3 месяцев знакомства. Отец разогнал всех ее поклонников и осыпал ее ухаживаниями, цветами и подарками. Но поспешная свадьба была не только следствием влюбленности. Страдая от тяжелого характера матушки, моей бабки, мать пыталась спастись от нее замужеством. Самое печальное, что это ее не спасло. Наоборот, она оказалась между двух огней.
Папаша уже в свадебном путешествии начал заигрывать с другими женщинами. Несмотря на то, что моя мать была очень красива, как-то напившись, отец признался мне, что выбрал ее именно потому, что ему нужна была городская прописка (он из области).
Дома часто были скандалы. Отец оказался деспотичным, критиковал и бил жену, изменял, причем демонстративно. Доходило до того, что папины любовницы приходили к матери на работу и устраивали истерики. Измены были настолько демонстративными, что об этом знали все.
Даже я, ребенок, знала, как зовут его любовниц и как они выглядят. Также отец водил любовниц домой в наше отсутствие. Некоторые из его баб занимались черной магией, так что во время уборки мать находила под кроватями и шкафами странные предметы: свечки, проткнутые иголками, тряпичные куклы с булавками, конские хвосты. Не знаю, существует ли магия, но в то время моя мать действительно сильно и часто болела.
Несколько раз мать пыталась сбежать от мужа, и пару раз ей это почти удавалось. Когда мне было 5 лет, после очередного избиения она убежала со мной и пряталась на даче у знакомых. Папаша долго выслеживал ее, нашел и, дождавшись, когда хозяева отлучатся из дома, вытащил стекло из окна и влез в дом. Устроил сахарное шоу, валялся в ногах и просил прощения.
Отец был помешан на своей внешности, как и мать. Он не вылезал из качалки, был сдвинут на стройности, по утрам делал укладку, мазался кремами, даже делал подтяжку лица в клинике. Он постоянно критиковал внешность не только мою и матери, но незнакомых женщин. Он любил повторять, что я лопоухая, у меня целлюлит, а когда я комплексовала и обижалась, то становилась сразу истеричкой с тяжелым характером, не понимающей шуток.
На улице он мог выкрикнуть проходящей девушке пошлый "комплимент" или, наоборот, подколоть, если она, например, красотой не блистала, так что было смешно всем, кто это слышал, кроме девушки, которой был адресован выкрик. Его совершенно не смущало, если рядом шла жена или дочь. Однажды девушке с красивыми ногами он выкрикнул: "Такие ноги б мне на плечи", и очень взбесился, получив ответ: "и поссать тебе в рот!" Он не раз озвучивал свою позицию: "дурам", грубо отвечающим на комплименты (то есть, словесные домогательства) не грех и по ипалу влепить.
На людях он был весельчаком. Кстати, перед людьми выше его по положению он никогда не выказывал свой нрав, лебезил, а весь негатив нес домой. Когда он приходил с работы, туалет и ванны должны были быть свободны или освобождаться немедленно. Я помню, как я чистила зубы в ванне. Папаша вернулся с работы в ужасном настроении, влетел в ванну, и ни слова не сказав, схватил меня за шкирку и вышвырнул, как щенка, обозвав матом. Естественно, я обиделась и закрылась в комнате (тогда еще был замок).
Когда он немного отошел от гнева, он пришел "извиняться". Я не отпирала, и он начал ломиться и бить ногой по двери. Пришлось открыть. Начал меня тискать: мол, прости, любимая доча. Когда я сказала, что не собираюсь его прощать, и его поступок отвратен, он меня послал, сказав, что я злопамятна, у меня тяжелый характер, и ушел, хлопнув дверью
Он был неряхой и всегда терял одежду, носки и прочее, из-за чего ставил весь дом на уши своим ором. Все были виноваты и все должны были немедленно начать поиски. Однажды он рылся в ящике и расшвыривал ботинки, которые не подходили. Я проходила мимо, он взял ботинок и швырнул мне прямо в лицо. Потом он оправдывался, мол нечаянно, не видел меня. Но я не думаю, что это была случайность.
Мать обожала рыться в моем столе, в школьных вещах и записях, перебирая буквально каждый листок. Могла выкинуть что угодно: блокнот с важной информацией, листок с записанным домашним заданием. Всегда все перекладывала так, что я не могла ничего потом сама найти. Постоянно рылась в шкафу с одеждой.
Когда брат пошел в школу, родители решили не раскошеливаться ему на мебель, просто отдали мою. В его комнату переставили мой стул, дубовый школьный стол и ортопедическую кровать. Мне же в комнату поставили старый неудобный диван (который раньше вообще хотели выкинуть) и журнальный столик высотой до колен. Уроки мне приходилось учить, сидя на корточках.
Родаки поставили условие, чтобы в моей комнате после моего ухода куда-то был идеальный порядок. Брату таких условий, как ни странно, не предъявляли, и в его комнате всегда был бардак. Из-за этой нездоровой одержимости моих родителей чистотой и порядком в комнате не было ни частицы меня. Все милые подарки, сувениры могли быть выкинуты, потому что "нефиг всяким мусором дом захламлять". Также они могли переставлять мебель или заменять ее на другую, не спросясь меня. Моя комната превратилась в склад ненужных вещей, которые вроде бы не нужны, но жалко выкинуть.
Когда мне было 5 лет, бабка с отцом повздорили, ссора дошла до рукоприкладства: отец швырнул в нее креслом, а бабка в ответ пырнула папашу ножом в ягодицу. Вообще, они с папашей друг друга стоили. Но все ж бабуся отца боялась, и в его присутствии вела себя более-менее сдержанно, но когда его не было, раскрывала свое нутро. Часто на ровном месте она начинала истерить, орать, проклинать, чтоб мы все сдохли, кидалась с кулаками на меня и мать.
Однажды утром они повздорили с отцом. И когда я вернулась из школы, бабка начала изливать на меня злобу и визжать, что мечтает, чтобы мой папаша поскорее отправился на тот свет, желательно прихватив с собой свою жену (ее дочь). Я сказала, что она совсем больна на голову, раз лепит такие чудовищные вещи. Она завизжала: «Что ты сказала? А ну повтори, тварь!!!», и схватив меня за волосы, несколько раз ударила головой об стенку.
Затем за волосы она потащила меня на работу к моей матери. Родители к тому времени открыли свой магазин на соседней улице. Я помню, что всю дорогу я рыдала и умоляла ее простить меня. Но она злобно шипела: «Я тебе устрою, тварь!» За волосы она втащила меня в кабинет мамаши и начала рыдать: «Твоя дочь совсем отбилась от рук, учится плохо, меня оскорбляет!»
А я тем временем стояла у двери и рыдала: «Умоляю, простите меня. я ничего не делала». Мамаша схватила меня за волосы и потащила в туалет, открыла кран с водой и за волосы начала меня туда окунать. Слава богу, хоть не в унитаз...
Подобных случаев было два, и после второго я сбежала из дома и примерно сутки отсиживалась у соседки. Меня искали с милицией около местного пруда. Я не знаю почему, но моя мать подумала, что я утопилась. Это было в 7 или 8 классе.
Мать никогда за меня не заступалась. Когда бабка или муж кидались на нее, я бежала разнимать их, вследствие чего мне тоже влетало. Но если кто-то обижал меня, она равнодушно наблюдала и никогда не встревала.
Однажды я учила на фортепьяно пьесу, заданную в музыкальной школе. Дома была только бабка. Как всегда, она была полностью голая. Она подошла к фортепьяно и резко со всей силы захлопнула крышку. Моя хорошая от природы реакция и боковое зрение помогли мне вовремя убрать руки. Я молча встала и вышла из дома, с полной убежденностью, что больше здесь играть никогда не буду. Мне было некуда идти, и я пошла в магазин к матери. У бухгалтера был выходной и мать разрешила мне посидеть в кабинет бухгалтера. Стены между кабинетами были тонкими, и я услышала, как через 5 минут прибежала бабка. Она спросила у матери, где я и пошла в кабинет, где я отсиживалась. С милейшей улыбочкой на лице она спросила: «Почему ты ушла и бросила играть пьесу? Пойдем домой». Я сказала, что ушла потому, что она только что чуть не сломала мне пальцы, что больше дома играть не буду и потребовала, чтоб она убиралась и оставила меня в покое. На что она ответила, что я вру и придумываю, она не захлопывала крышку. И пошла жаловаться моей матери, что я не хочу заниматься и веду себя отвратительно. Я слышала через стену, как моя мать ответила: «Да, мам, у нее сложный характер».
Религия
С 7 по 11 класс я находилась в полной социальной изоляции и одиночестве. Друзей у меня не осталось. Во-первых, из-за постоянной смены школ, во-вторых, из-за того, что я постепенно замкнулась, ну а в-третьих, потому, что я никуда практически не выходила и целыми днями учила уроки, потому что должна была быть круглой отличницей, чтобы избежать домашней трепки.
В 7 или 8 классе я случайно наткнулась по телевизору на передачу американской проповедницы Джойс Майер. Передача мне так понравилась, что я начала смотреть ее каждый день. Джойс Майер в детстве пережила изнасилование со стороны отца, прошла через множество трудностей. Эта получасовая передача стала для меня отдушиной. Джойс мотивировала и убеждала, что человек может пройти через любые трудности и исцелить любые душевные раны, если будет верить в себя и помощь высших сил. В конце передачи давали адрес, куда можно было написать письмо с просьбой о моральной поддержке.
Я написала письмо в Америку, в котором рассказывала, что мне одиноко, ко мне плохо относятся в классе, и нет взаимопонимания с родителями, и просила помолиться за меня. Не знаю, поняли ли они, о чем письмо, но в ответ прислали две маленькие карманные книжки на русском с позитивными аффирмациями, молитвами и вдохновляющими историями. Я положила книги в стол и каждый раз, когда возвращалась домой после школы, читала их, и мое настроение заметно улучшалось.
Однажды я вернулась домой, и отец заявил, что у него с матерью ко мне серьезный разговор. От волнения у меня подкосились ноги. Родаки посадили меня перед собой, как на допросе, и отец заявил: «Мы очень обеспокоены твоим поведением. Ты совсем перестала общаться со сверстниками, стала какой-то забитой, и мне это не нравится. И сегодня я понял, в чем причина».
Тут мать выложила на стол две книжки Джойс и сказала: «Мы с отцом поняли, что причина таких перемен в тебе - то, что ты ударилась в секту. Соседка видела, что ты шляешься по церквям». (да, я пару раз заходила в местную церковь).
В этот вечер мне была прочитана двухчасовая лекция о страшных последствиях для ударившихся в веру людей, под страхом порки запрещено заходить в церковь, читать любые религиозные книги и смотреть передачу Джойс (видимо, родаки видели, что я смотрю эту передачу, потому что дверь в мою комнату была стеклянной и полностью прозрачной).
Но этим не обошлось. Отец потребовал, чтобы я сожгла эти книги и лично проконтролировал процесс. Мы вышли на улицу и он дал мне спички. Когда я сжигала эти книги, у меня текли слезы, и в тот момент вместе с этими книгами внутри меня тоже что-то сгорело.
«Я требую, чтобы ты стала нормальным ребенком, как все. Гуляй, ходи на дискотеки, общайся» - комментировал отец. «Запомни, вера - в душе. А книжки, церкви - это все лишнее» - поддакивала мать. На следующий день мать обзванивала подруг и рассказывала, что я попала в секту, но каким-то немыслимым чудом удалось меня спасти.
После того, как она рассказала об этом своей мамаше (моей бабке), бабка дала мне кличку «церковная задвижка» , что означало, двинутая на церкви. Несмотря на то, что с передачей, книгами, да и моей верой в добро и справедливость было покончено в тот же день, эта кличка ко мне прилипла примерно на год. Когда я возвращалась из школы, то слышала: «Кажется, церковная задвижка вернулась», «Задвижка, жрать будешь?»…
Помню, как в средних классах решила попоститься и посидеть на овощах. Буквально через пару дней это было замечено, и мой пост быстро закончился тем, что бабка держала меня за горло, пока папаша впихивал мне в глотку мясо, а я в слезах давилась и глотала его.
Творческая жизнь. Побег из Шоушенка.
Уже в 5 лет я знала, что свяжу свою жизнь с музыкой. Я помню выпускной в детсаду, где каждого ребенка спрашивали, кем он мечтает стать. Я гордо сказала: «Певицей!»
Еще до школы я сказала отцу, что хочу заниматься музыкой, но он со своей фирменной улыбочкой ответил, что этому не бывать, и они с матерью уже все за меня решили. Когда к папаше приходили в гости друзья, он любил говорить: «Баба всегда должна ходить молчаливой и беременной!». Я поняла, какое будущее мне готовит мой папочка и исполнилась глубокого отвращения к созданию семьи. Да и постоянные разборки у нас дома не добавляли желания выходить замуж и рожать детей.
В начальных классах школы я наткнулась на канал, по которому крутили оперу и балет. После просмотра балета я начала пытаться копировать движения балерин. В тот момент я вошла в какой-то транс и испытывала настоящее счастье, но все это вмиг оборвалось, когда я увидела в дверном проеме лыбящуюся рожу отца. Он заржал и прокомментировал: «Ты бы себя видела со стороны!»
После этого, когда к нам приходили его друзья, он не упускал возможности меня высмеять и подколоть. Он говорил им: «На днях, значит, прохожу мимо комнаты дочери, открываю дверь и вижу такое», после чего он начинал пародировать мои движения и выражение лица. Его друзья, такие же тупые, как он, ржали надо мной, а мне было очень обидно. Больше в своей комнате я старалась не танцевать.
Однажды отец пришел в мою комнату и сказал, что хочет поговорить со мной о жизни. Он сел рядом и сказал: «Я часто наблюдаю, как ты танцуешь или напеваешь. Но пойми, тебя ждет другая судьба, это не для тебя. Я тоже когда-то был мечтательным, но жизнь все расставила на свои места. Не мечтай и не лезь со свиным рылом в калашный ряд».
Мать тоже от него старалась не отставать. В старших классах школы я открыла для себя фильм «Секрет» о силе мысли. Фильм вдохновил меня, и я написала список своих самых заветных и смелых мечт. Ничего особенного. Просто детские мечты. Например, хочу стать рок-звездой, уехать жить в Америку, гастролировать по миру. Написала список и забыла про него. Мать периодически рылась в моем столе и портфеле, и однажды в нашла этот список. Она орала на меня так, будто нашла в моей сумке наркотики. Она скомкала бумажку и кинула мне ее в лицо, потом подняла и унесла. Потом я слышала, как она зачитывала в соседней комнате список моих мечт, а отец ржал и комментировал: «За границей она жить захотела, во дура-то». По мнению родителей, я не имела права даже мечтать.
Каждый раз, с моих 5 до 19 лет, когда я смотрела оперу по телевизору, папаша заглядывал в мою комнату (а он делал это каждый раз, когда проходил мимо нее, это было средство контроля) и комментировал: «О, опять ты слушаешь свое дерьмо» и лыбился. Очень скоро шутки про дерьмо вошли в традицию. Каждый день он спрашивал: «Ну что, ты уже послушала свое дерьмо?» «Будешь сегодня слушать свое дерьмо?». Пару раз шуточками про дерьмо ему даже удалось довести меня до слез, но стоило мне обидеться и попросить больше не оскорблять мою любимую музыку, он отвечал, что со мной трудно общаться, что мне уже и слова сказать нельзя, и обязательно заканчивал фразой, что с таким чувством юмора в жизни мне придется очень тяжело.
Последний раз про дерьмо он пошутил, когда мне было 19 лет. Я слушала джаз, дверь приоткрылась, в нее просунулась лыбящаяся морда и в очередной раз отпустила привычную шуточку про дерьмо. Я ответила, что дерьмо в данный момент сейчас торчит в моей двери и попросила закрыть дверь с обратной стороны, и больше не просовывать свою тупую лыбящуюся морду в дверной проем этой комнаты без стука. Был скандал. Папаша оскорбился по поводу того, как я назвала его лицо. И добавил, что он думал, что запрет называть дерьмом мою музыку касается только оперы, а на остальные стили музыки, которые я слушаю, так говорить можно. Он снова сделал акцент на моем чувстве юмора и посоветовал мне лечиться у психиатра, а затем добавил: «Твоя ненависть тебя когда-нибудь сожрет».
Юмор моего папаши был весьма специфичным. Он никогда не шутил просто так, он всегда подшучивал над кем-то или кого-то высмеивал. Я помню, что на одном корпоративе он спровоцировал шутками своего приятеля, в результате чего тот кинулся на него драться. По детству помню, что друзей у папаши было много, но по причине его дурного характера они постепенно рассосались, пока не осталось никого вообще. Но отец искренне верит, что все от него отвернулись, потому что позавидовали его успеху, открытию своего бизнеса и проч.
Классе в 5-м у меня обнаружился сильный сколиоз, ведь я целыми днями учила уроки, а физической нагрузки у меня не было. Родители следили только за выполнением домашних заданий, а не за моей осанкой. Однажды отец посмотрел на меня и громко расхохотался: «Ну ничего себе, дочь! Какая ты у меня кривая». Сколиоз был уже довольно неслабый, между 2 и 3 степенью. Спина была крюком, живот вывален, а левое плечо на 8 см ниже правого. Когда я порвала отношения с родителями и уехала учиться в другой город, я улучшила состояние спины танцами и гимнастикой.
Еще учась в начальной школе, я попросила мать отдать меня в балетный кружок, но она отказала, сказав, что балет и музыка - это отвратительное и глупое увлечение, и не стоит лезть со свиным рылом к калашный ряд. Мол, у нас никто такими глупостями не занимался, и тебе незачем. «Чего соседей смешить, балет в наше время никому не нужен».
Чуть позже, когда я для себя точно определила, что хочу заниматься музыкой, я попросила родителей отдать меня в музыкальную школу, что вызвало ужасный скандал. В результате я, 10-летний ребенок, сама пошла поступать в музыкальную школу. Несмотря на возраст, взяли меня сразу, так как у меня от природы был чистый голос и абсолютный слух. «Ладно, хрен с тобой, хочешь - учись», - махнула рукой мать.
Когда родители заметили мои голосовые данные, отец начал требовать, чтобы я пела перед всеми гостями. Отказы не принимались. Если я отказывалась выходить к гостям, отец тащил меня за шкирку. Гости восхищались и спрашивали: «В кого уродился такой талант?» Один раз даже кто-то пошутил: «В какие лунные сутки надо зачинать детей, чтобы они родились такими талантливыми?» Отец гордился и комментировал: «Да, это генетика, вся в меня!». Но когда гости уходили, он чмырил меня, говоря, что мои занятия бесполезны, я бездарна, а моя музыка говно.
Помню, как в первом классе отец сильно отлупил меня ремнем ни за что. В нашем классе проходило какое-то творческое занятие, была оживленная обстановка, все дети активно тянули руки, включая меня. Было весело. Папаша пришел забирать меня из школы, дверь в нашем классе была открыта, так что он стоял и наблюдал за тем, как проходит занятие. Помню, что на этом уроке я хорошо отвечала и получила пятерку. Но когда я глянула на папу, то увидела, что он смотрит на меня с ненавистью и и показывает кулак. Мне стало страшно, я начала перебирать в голове, в чем я могла провиниться, вроде отвечала очень хорошо. Всю дорогу домой папаша тащил меня за шкирку и орал, что на уроке я вела себя неприлично и нескромно тянула руку. Дома отлупил ремнем.
Я уехала учиться в консерваторию в другой город против воли родителей, но по сей день, выходя на сцену, я веду себя крайне зажато, потому что постоянно в голове слышу голос отца, твердящий мне, что я бездарное чмо, и мое место на кухне.
Однажды в музыкальной школе (мне было 15 лет) было родительское собрание, на котором каждый учащийся должен был что-то сыграть. Папаша пришел меня слушать. Перед отцом я всегда сильно стеснялась, и сыграла зажато и не особо удачно. По дороге домой папаша говорил, что такого позора и стыда он в своей жизни еще не испытывал, что я никчемна, разочаровала его и должна бросить музыку. Я была настолько раздавлена, что после этого слегла с простудой. Заметив мою подавленность, отец добил меня, сказав, что был обо мне лучшего мнения. Дескать, он думал, что его слова мотивируют меня на работу над собой, но я, наоборот, раскисла, и теперь он окончательно во мне разочарован.
Я окончила школу с серебряной медалью, которая досталась мне потом и кровью, и неоправданными нервами. Она по сей день пылится на полке моей бабушки. После окончания школы я хотела поступить в музучилище, но это вызвало бурный скандал. Мне пообещали, что если я ослушаюсь, меня выгонят из дома. Родаки выбрали техникум по своему усмотрению из следующих соображений. Во-первых, в техникуме учатся всего два года, значит, я смогу быстрее приступить к работе бухгалтером в их магазине. И вот я, медалистка, пошла учиться в техникум.
Мне было очень тяжело морально, но я смирилась, что мои мечты - глупости. До обеда я училась, а после учебы помогала родителям в их магазине. Занятия музыкой я продолжала, но чисто для себя.
Отец часто орал на меня даже при покупателях, за работу он ни мне, ни матери ничего не платил, потому что «все деньги и так в семью». Только спустя 2-3 года мать путем ругани и скандалов выклянчила себе зарплату. До этого она просила у него денег даже на проезд.
Как-то на работе я неправильно пробила накладную. Отец взорвался и орал полчаса без перерыва, что никчемна и разорю магазин. Я ушла заплаканная и почувствовала, что больше не в силах терпеть этот ад. Мне нужна была какая-то отдушина.
На следующий день я зашла в деканат техникума и сказала, что решила перевестись на последний курс вечернего отделения и хочу сдать все экзамены за 2 года. В деканате были удивлены и поначалу отказали. Но я сказала, что тогда забираю документы. Ко мне очень хорошо относились, потому что я училась на отлично, и мне решили дать шанс. Несколько дней и ночей я учила предметы и за неделю всё сдала на отлично. Родакам о своем переводе я ничего не сказала. Так у меня высвободилось дневное время, и я могла заниматься, чем хочу.
На вечернем учиться мне понравилось, у меня впервые появились друзья. Также появилось больше времени на занятия музыкой. В принципе, музыкой я занималась для себя и мечты свои давно похоронила. Но одно событие подтолкнуло меня к тому, чтобы вновь о них вспомнить и сбежать из дома.
Мать приказала мне следить за чистотой дома и убирать за отцом и братом, так как уборка в нашей семье считалась не мужским делом. То есть, когда я была дома, я должна была следить за чистотой кухни после того, как отец или брат поедят, чтобы к приходу матери в раковине не было ни одной грязной тарелки, а стол и полы были выдраены.
Итак, закончился последний учебный год и завтра мне предстоит сдавать госэкзамены. Я вернулась с учебы, убрала дом и пошла готовиться к экзаменам. Вскоре мать, раздраженная и злая, влетела в мою комнату и начала таскать меня за волосы. Оказывается, пока я готовилась к экзаменам, на кухню приходил отец, пожрал и как всегда насвинячил. Стол был усыпан хлебными крошками, а в раковине лежала одна тарелка.
Мать таскала меня за волосы и орала, что я ничего не делаю и сижу на их шее. Я, вдоволь нарыдавшись, выбросила все билеты и записи, и на следующий день сдала госэкзамены на два, из принципа сдав пустой лист. Домой я не являлась 2 дня, тусив все это время с однокурсницей. Мамаша узнала ее телефон и умоляла меня вернуться домой. В техникуме были ошарашены моей выходкой и равнодушием к получению диплома. Из хорошего отношения ко мне разрешили, точнее даже сказать, уговорили пересдать экзамены, и я сдала их на четыре и получила диплом. Когда я вернулась домой, мать, рыдая, кинулась мне на шею.
Пока я жила у подруги, я искала в интернете информацию об экзаменах в музыкальные вузы. Когда я намекнула отцу, что хотела бы поступить в консерваторию, он напомнил, что у него есть ружье, из которого от выбьет мне мозги.
Ничего не сказав родителям, я принялась собирать вещи. Я помню день своего отъезда, теплый и солнечный. В этот день мать в последний раз вцепилась мне в волосы. Папаша проклинал. В доме стоял ор: «Без нас ты пропадешь, сдохнешь под забором, кроме нас, ты больше никому не нужна, мы единственные люди, которым можно доверять в этом мире. Ты предала нас. Ты должна была работать на семью».
Я уехала и поступила. Меня взяли на факультет академического вокала только с одной базой музыкальной школы. Без среднеспециального (музучилища) было сложно, но я справилась. Первый год я чувствовала огромную вину перед родителями за то, что мне казалось, будто я предала их, выбрав свой путь. Первые полгода я звонила им каждый день и извинялась за свое «предательство».
(Продолжение следует)