Как мы танцевали.
Точнее сказать, как они танцевали, мои прекрасные родители. Как-то само собой разумелось, что умение танцевать стандартные бальные танцы - базовое умение любого нормального человека. Можно было танцевать хорошо или не очень хорошо, но вот этого "я не танцую", у нас никто не понимал и понимать не хотел.
Папу научили этой прекрасной науке в его хаапсалуской школе, а мама... она как будто родилась с этим умением. Мне никогда в голову не приходило ее спросить, где она научилась.
Да, они, собственно, и познакомились на каком-то университетском балу. Папа пригласил маму танцевать. "Не могу" - сказала мама, - "У меня молния на платье сломалась". Папа починил молнию и, гм, как я это себе всегда представляю, закружил мою маму в вихре танца, который продлился больше пятидесяти лет.
Папа учил меня тоже. "Женщине в танцах гораздо легче, чем мужчине, потому что почти вся ответственность за хороший танец лежит на нем. Если партнер вменяемый, ты просто должна слушать музыку и двигаться в такт. Это задача партнера, сделать так, чтобы вы ни на кого не налетели. Не стой от меня далеко. Смотри, если мы будем стоять вот так, то я могу направлять тебя не только руками, но и ногой. Румба - это самый простой танец на свете, надо двигаться квадратами и всё. Смотри, как просто. Не смотри под ноги, смотри на партнера. Слушай музыку и слушай партнера, ноги сами все сделают". Повезло маме с партнером по танцам! (И мне). И дедушка Фрейд может не подмигивать мне с небес, никаких комплексов, одна голая правда.
Но, как известно, красавице, чтобы блистать на балу, нужны еще и наряды. И они были у моей прекрасной мамы, о да! Не зря, не зря я засыпала под стрекот швейной машинки. Папа шил нам всякое прекрасное из журнала "Силуэт" и "Бурда моден". Бурду папин НИИ Строительства выписывал из-за границы в качестве научной литературы, между прочим. Самый убойный наряд - это ажурная белая блузка, связанная золотыми руками одной доброй феи и черная юбка, сшитая не из этой синтетической новомодной ерунды, а из самого настоящего бархата. У юбки был очень смелый разрез сзади и я страстно вожделела эту юбку всё моё детство.
Чего я еще вожделела - это попасть на новогодний бал в Гленовский дворец в Нымме, который ежегодно устраивал мужской хор Таллиннского Политехнического Института, в котором пел папа. Каждую новогоднюю ночь родители оставляли меня у бабушки с дедушкой, а сами упархивали веселиться до утра. Я пыталась ныть и канючить, но вход детям был строго воспрещен. А бал был костюмированным, без костюмов туда не пускали! Один год родительская подруга добыла им костюмы испанца и испанки. Папа сшил к нему черную бархатную полумаску с черным кружевом (обрезки от юбки, да-да!), а мамино платье, висевшее на вешалке и ждавшее своего часа (воланы! Декольте! горохи! кружева!) я просто надевала каждый день, когда приходила из школы и спешно снимала только перед приходом родителей. Кажется, трогать его мне было строго запрещено.
Мне несложно представить моих родителей танцующими. Они самая красивая пара на танцевальной пдлщадке. Они смотрят друг на друга и улыбаются только друг другу и больше никому. Ноги их движутся в такт музыке так легко и они никогда не сбиваются, потому что ведь невозможно ошибиться, когда ты слушаешь музыку и своего партнера.
Папу научили этой прекрасной науке в его хаапсалуской школе, а мама... она как будто родилась с этим умением. Мне никогда в голову не приходило ее спросить, где она научилась.
Да, они, собственно, и познакомились на каком-то университетском балу. Папа пригласил маму танцевать. "Не могу" - сказала мама, - "У меня молния на платье сломалась". Папа починил молнию и, гм, как я это себе всегда представляю, закружил мою маму в вихре танца, который продлился больше пятидесяти лет.
Папа учил меня тоже. "Женщине в танцах гораздо легче, чем мужчине, потому что почти вся ответственность за хороший танец лежит на нем. Если партнер вменяемый, ты просто должна слушать музыку и двигаться в такт. Это задача партнера, сделать так, чтобы вы ни на кого не налетели. Не стой от меня далеко. Смотри, если мы будем стоять вот так, то я могу направлять тебя не только руками, но и ногой. Румба - это самый простой танец на свете, надо двигаться квадратами и всё. Смотри, как просто. Не смотри под ноги, смотри на партнера. Слушай музыку и слушай партнера, ноги сами все сделают". Повезло маме с партнером по танцам! (И мне). И дедушка Фрейд может не подмигивать мне с небес, никаких комплексов, одна голая правда.
Но, как известно, красавице, чтобы блистать на балу, нужны еще и наряды. И они были у моей прекрасной мамы, о да! Не зря, не зря я засыпала под стрекот швейной машинки. Папа шил нам всякое прекрасное из журнала "Силуэт" и "Бурда моден". Бурду папин НИИ Строительства выписывал из-за границы в качестве научной литературы, между прочим. Самый убойный наряд - это ажурная белая блузка, связанная золотыми руками одной доброй феи и черная юбка, сшитая не из этой синтетической новомодной ерунды, а из самого настоящего бархата. У юбки был очень смелый разрез сзади и я страстно вожделела эту юбку всё моё детство.
Чего я еще вожделела - это попасть на новогодний бал в Гленовский дворец в Нымме, который ежегодно устраивал мужской хор Таллиннского Политехнического Института, в котором пел папа. Каждую новогоднюю ночь родители оставляли меня у бабушки с дедушкой, а сами упархивали веселиться до утра. Я пыталась ныть и канючить, но вход детям был строго воспрещен. А бал был костюмированным, без костюмов туда не пускали! Один год родительская подруга добыла им костюмы испанца и испанки. Папа сшил к нему черную бархатную полумаску с черным кружевом (обрезки от юбки, да-да!), а мамино платье, висевшее на вешалке и ждавшее своего часа (воланы! Декольте! горохи! кружева!) я просто надевала каждый день, когда приходила из школы и спешно снимала только перед приходом родителей. Кажется, трогать его мне было строго запрещено.
Мне несложно представить моих родителей танцующими. Они самая красивая пара на танцевальной пдлщадке. Они смотрят друг на друга и улыбаются только друг другу и больше никому. Ноги их движутся в такт музыке так легко и они никогда не сбиваются, потому что ведь невозможно ошибиться, когда ты слушаешь музыку и своего партнера.