КЛАССИКА. О подводном Рослагене и о чём молчат норманисты
В поддержку единомышленников, разоблачающих норманистические выдумки, выдаваемые за историю, решил сделать перепост, содержащий уже достаточно широко известные, практически классические данные (что, само по себе - весьма отрадно!) Как о норманисткой "дискуссии" с оппонентами, так и о фундаментальных основах самого норманизма! Не смотря на то, что эти данные хорошо известны - они по прежнему интересны и важны! (Swinow)
Оригинал взят у harmfulgrumpy в О подводном Рослагене и о чём молчат норманисты
Два текста о современном рассмотрении истоков Руси в исторической науке, первый о собрании "лишь одной стороны - сами норманисты, антинорманистов не пригласили" , а то ведь будут приводить неудобные для нас доводы, а нам и ответить-то нечем ("чтобы не было недоразумений") так что лучше притвориться, что этих антинорманистов как бы и нет в природе. Заметили в каком лiберальном заведении они собрались?
Оригинал взят у oboguev в post
Originally posted by chukcheev at post
Сходил на днях в Центр Сахарована дискуссию про борьбу с норманизмом как инструмент исторической политики. Поскольку дело проходило в сугубо либеральном учреждении, то никакой дискуссии, разумеется, не получилось и получиться не могло, так как была представлена лишь одна сторона - сами норманисты, антинорманистов не пригласили.
Чтобы не было недоразумений.
В полемике двух научных школ по поводу истока нашей истории лично я, скорее, на стороне норманистов, которые, как это неоднократно подчёркивал один из выступавших, полагают, что скандинавы оказали известное влияние на становление русской государственности.
Спорить с этой дальновидной формулировкой («известное влияние») довольно глупо, поскольку факт скандинавского проникновения в русскую, точнее, восточнославянскую толщу подтверждается и археологически, и лингвистически, и источниковедчески.
Кроме того, всегда приятнее в начале собственной истории иметь конкретное лицо и событие, чем абстрактное движение масс или предприимчивых пассионариев. Да, призвание Рюрика вполне себе легендарно, но легенда эта весьма достоверна (чтобы пресечь гражданскую смуту, пришлось импортировать правителя с дружиной), по крайней мере, куда достовернее, хоть и менее поэтичнее, чем, например, Римская волчица…
Есть и ещё одно соображение: норманизм в деле становления Руси приоритет отдаёт Новгороду, т.е. территории, входящей в состав нынешней Российской Федерации, тогда как антинорманизм естественным образом на передний план выдвигает Среднее Поднепровье, т.е. временно отпавший в украинство кусок Русского мира.
Словом, я - умеренный норманист в душе и потому изначально был на стороне пришедших в Центр Сахарова Фёдора Успенского и Игоря Данилевского, однако то, что случилось дальше если не поколебало мои убеждения, то однозначно оставило скверный осадок.
Два учёных мужа (само собой, из ВШЭ), пользуясь полной свободой слова и отсутствием оппонентов, решили себя ничуть не стеснять, рассказывая небольшой аудитории, какие жалкие ничтожные люди эти антинорманисты, какие они ущербные и неполноценные, насколько они изувечены личностными комплексами и заражены национализмом.
Настоящие учёные, к которым, безусловно, относятся и сами дискутанты, с этой плесенью не то что полемизировать - на одном гектаре рядом не сядут, настолько антинорманисты омерзительны всякому нормальному, приличному, совестливому и неполживому человеку.
Я, наверное, не обратил бы внимания на эти постоянно повторяющиеся эскапады, в конце концов, и футбольные фанаты, говоря об оппонентах, не держатся в парламентских рамках, но уж больно эта самоуверенная и безапелляционная интонация напомнила легендарных «людей с хорошими интеллигентными лицами».
Однако, если бы дискуссия ограничилась только чмырением отсутствующих коллег по цеху, вечер в Центре Сахарова не получился бы таким ярким: выступавшим мало было раскатывать антинорманизм в исторической перспективе, они не уставали заклинать, что это направление сегодня гальванизируется.
При этом, что характерно, не было названо ни одно имя современного исследователя-антинорманиста, не упомянута ни одна книга из противоположного лагеря, не обнародован ни один факт навязывания антинорманистских идей в школьном образовании, в культуре, в политической практике.
Таких фактов нет и быть не может, поскольку никакого антинорманистского реванша не существует. Чтобы это ощутить, достаточно вспомнить, что совсем недавно мы праздновали - на самом высоком уровне - 1150-летие Российской государственности, которая отсчитывается с 862 года, т.е. с летописного призвания варягов. Более того, была даже выпущена марка с изображением князя Рюрика, главной мишени для всякого антинорманиста, о племени которого принято отзываться так: “Династия Рюрика”, “Рюриковичи” в иронических кавычках…
Впрочем, нельзя сказать, чтобы два часа прошли совершенно впустую. Когда Успенский и Данилевский прекращают самонадрачивание и говорят о том, что относится к сфере их научных интересов, слушать становится действительно любопытно.
Это касается и русско-скандинавских культурных связей, и отражения трансграничных событий в отечественных и иностранных источниках соответствующей эпохи, и царивших в советской исторической науке нравах.
Оказывается, по степени взаимного ожесточения и людожорства, наши историки ничуть не уступают таким известным скандалистам, как киношники, пропуская вперёд лишь литераторов, за которыми не угнаться никому.
И напоследок занятный эпизод, иллюстрирующий взаимодействие политики и истории. Третье рождение антинорманизма (после дискуссий XVIII и XIX веков, когда, казалось, все возможные копья были уже сломаны и тема подувяла) приходится на послевоенное время.
Тогда, в пику нацистам, использовавшим призвание варягов и основание иноземной по происхождению княжеской династии как убедительнейший аргумент в пользу неполноценности славян, у которых и своего государства не было бы, кабы не германцы, официальная власть вынуждена резко перебрасывать руль в противоположную сторону: «Никаких варягов не было, наши предки всё сделали сами, а кто не согласен, тот…»
Резюмируя. Если бы не тяжеловесная ангажированность устроителей, которые не могут обойтись без топорных аллюзий, посиделкам этим цены бы не было. Потому обещанное продолжение (проект Вольного исторического общества и Центра Сахарова рассчитан на годы) ничуть, увы, не греет: дальше без меня.
Оригинал взят у genveles в Статья Лидии Грот на сайте АПН о норманизме
Из статьи Л. П. Грот "История и современность", опубликованной на сайте АПН
Великий учебник
Статья написана в связи с проблемой единого учебника истории. Всем, кому небезразлично духовное развитие российского общества, следует задуматься над вопросом: с чего начинается русская история? В публикациях, принадлежащих подавляющей части сотрудников российских академических учреждений и вузов, можно прочесть о том, что начало древнерусской истории отмечено пришествием в Восточную Европу скандинавов, сыгравших ведущую или существенную роль во всех основополагающих процессах и событиях древнерусской истории. Синонимами для этих скандинавов в вышеупомянутых публикациях выступают летописные варяги, которые одновременно отождествляются и как норманны из западноевропейских хроник, и как викинги. Исторический обман, называемый норманизмом, является идейной основой закостеневших историков-догматиков из советского времени.
Сегодня у исторической науки стало больше свободы для критического анализа концепции норманизма. Будем ли ждать, когда время все расставит по своим местам, а пока продолжим учить российских школьников и студентов по программам истории, созданным в XVI - XVIII вв. для шведских учащихся с целью поднятия у них национального самосознания? Российскому академическо - образовательному коллективу, призванному создать проект единого учебника истории, придется ответить на этот вопрос. Надо решить проблему своих истоков. Причем это задача не только профессионального сообщества историков, но и российского общества. Все мы должны внимательно отнестись к этой проблеме. С этой целью написана данная статья.
Кратко о позиции норманистов
1.Ведущая роль скандинавов касается образования Древнерусского государства и создания древнерусского института верховной княжеской власти. Как представляется норманистам, договор с вождем викингских отрядов Рюриком обеспечил контроль этих отрядов над водными путями от Ладоги до Волги и тем самым заложил основы для возникновения раннегосударственных структур, в первую очередь, - института центральной власти у летописных приильменских словен. Соотвественно этим же авторам, другой скандинавский вождь Олег захватил Киев и таким образом, объединил восточноевропейский север с центром в Ладоге и восточноевропейский юг с центром в Киеве, благодаря чему и возникло Древнерусское государство, известное в науке как Киевская Русь. Следует обратить внимание на то, что летописные князья Рюрик и Олег в рамках данной версии теряют княжеское достоинство и предстают безродными наемниками / завоевателями.
2. Следующим вкладом варяго-норманно-викингов в древнерусскую историю, согласно норманистам, было установление контроля над Балтийско - Волжским торговым путём, открытие и функционирование которого являлось результатом деятельности скандинавских купцов и воинов. Якобы, именно благодаря деятельности скандинавов вдоль данного пути вырастали торгово - ремесленные поселения и военные стоянки - первые древнерусские предгородские поселения. В них бытовал скандинавский этнический компонент, который притягивал «к себе местную знать», вдруг осознавшую, что «здесь для нее открывались широкие возможности обогащения». В результате «усиливаются процессы социальной и имущественной дифференциации в среде местных разноэтничных племен, укрепляются старые и возникают новые потестарные структуры. Наконец, благодаря этому консолидируется обширная территория, на которой в середине IX в. возникает первое раннегосударственное образование»1.
3. Варяго-норманно-викинги принесли восточноевропейским славянам само имя Русь из Средней Швеции или Рослагена (он же и Упсальский лен в Свеяланде) /…./, что обосновывается лингвистическим конструированием имени Русь из др.-сканд. слов с основой на *roÞs- со значением 'гребец, участник похода на гребных судах', каковое связывает имя Русь со шведским Рослагеном через посредство финского названия Швеции Ruotsi, Rootsi, для чего предлагались возможные исходные формы: др.-шв. Rōdhsin - название жителей области Рослаген (Roslagen<*RoÞslagen, совр. Руден-Roden на восточном побережье Швеции) из др.-герм. *rōđs2.
Эти три пункта - ключевые точки опоры современных норманистов. До какого-то времени проблема этноса и родины летописных варягов, а также другие проблемы генезиса и развития древнерусской государственности обсуждались с позиций различных точек зрения, известных как дискуссия норманистов и антинорманистов. Теперь же в российской исторической науке пытаются провозгласить единственно правильное учение, три несущих столба которого указаны выше. В научно-методическом журнале для учителей истории и обществознания «История» (сентябрь 2011) редактором А. Савельевым было объявлено, что норманнский вопрос давно перестал «обсуждаться в профессиональных научных кругах». В 2012 г. в каталоге выставки Государственного исторического музея, посвященной 1150-летию зарождения Древнерусского государства, В.В. Мурашевой отмечено, что проблему «о роли варягов, выходцев из Скандинавии… к началу XXI в… можно считать решенной в рамках академической науки»3.
Подобное искусственное нагнетание «победы» адептами норманизма лишь говорит об их ангажированности, а не отстаивании исторической правды. И это тем более губительно для российской исторической науки, что ни одна из приведенных выше трех опор норманизма не выдерживает проверки на прочность теми фактами, которые появились в последние десятилетия в распоряжении ученых. Объяснение тому очень простое - ненаучная гносеология норманизма, оставшаяся совершенно скрытой от российского общества. Дело в том, что истинным лоном норманизма были историко-политические мифы шведских государственных и общественных деятелей. Мифы эти зародились в период XVI - XVII в.в. и были востребованы нуждами шведского государства и общества. Они вошли в историю европейской общественной мысли под названиями готицизма и рудбекианизма. История их и как феноменов западноевропейской общественной мысли, и как шведских политических технологий осталась совершенно неизвестной широким слоям российского общества: они оказались замолчены, отметены в сторонку, заглажены вровень с полом. Но как мидасовы уши, они выпирают изо всех норманистских «концепций» и определяют их бесплодность. В сущности, «окончательная и полная победа» могла быть объявлена норманистами только от отчаяния, поскольку ничего у них за триста лет так и не решено: во всем царит путаница и бестолочь.
Открою непосвященным, что «профессиональные круги» так до сих пор не определились даже в том, в какой форме совершалось пришествие «скандинавов» в Восточную Европу. Одни говорят: это было завоевание, завоевательная экспансия. Ну, да - , запальчиво возражают другие. - Что же они так втемную завоевали, что ни в одном источнике не отметились?! Нет, это были миграции колонистов из Средней Швеции (она же прибрежная полоса Рослаген, она же - Упсальский лен в Свеяланде).
Поскольку великая миссия «скандинавов» в Восточной Европе ни в каких письменных источниках не отразилась, то в работах современных норманистов образ «скандинавов», вызываемый исключительно силой воображения, представлен большим многообразием видов. Те, кого манят батальные сцены, пишут о «военных отрядах скандинавов», о «викингских отрядах», о «дружинах скандинавов», о «норманнских дружинниках», о «движении викингов» на север Восточно-Европейской равнины, а также об «экспансии викингов». В результате этого фантомного, незамеченного ни одним летописцем или хронистом, «движения» в Восточной Европе создавался «фон скандинавского присутствия», споро оформлявшегося в «норманнские каганаты - княжества», усеявшие всю Восточную Европу, но различимые только глазом норманиста.
Более умеренные норманистские авторы рисуют плавные спокойные сцены «миграций свободного крестьянского населения, преимущественно, из Средней Швеции»4 в Восточную Европу, аналогичное заселению Америки. Иногда миграции осуществлялись как «воинские и торговые путешествия викингов в Киевскую Русь» или как «популяция норманнов, распространившаяся по восточнославянским землям»5.
Правда, время от времени, характеристики массового присутствия норманнов / викингов на Руси сбиваются на оговорки о том, что «популяция норманнов... была сравнительно небольшой, но влиятельной, захватившей власть. Она внесла свой вклад в славянскую культуру, историю и государственность...»6. В учебнике для студентов российских вузов издания 2012 г. даже сказано о шведской «земле росов» или Рослагене (Roslagen) на восточном побережье современной Швеции7, откуда «росы» и пришли в Восточную Европу.
Когда описываешь все эти беспомощные умствования, триста лет циркулирующие в российской исторической науке вне опоры на серьезный источниковедческий фундамент, то невольно сбиваешься на иронический тон, хотя по-настоящему, от них должно быть грустно, ведь этот суррогат предлагают в качестве начала древнерусской истории и в академических изданиях, и в школьных и вузовских учебниках.
У суррогатной истории - суррогатные источники: доказательствами основоположничества «скандинавов» в древнерусской истории, по мнению норманистов, являются события западноевропейской истории: «Скандинавы все завоевывали в Западной Европе! Каким наивным надо быть, чтобы думать, что они не пошли завоевывать и Восточную Европу!». На мой взгляд, подобный аргумент, говоря языком юристов, недействителен, поскольку если событие происходит в одном месте, совсем необязательно, чтобы аналогичное событие происходило в другом месте. Но дело даже не в этом, а в качественной разнице известных нам норманнских грабительских походов на Западе с теми благостными картинами действий «скандинавов» в Восточной Европе, образчики которых представлены выше. Эти различия, безусловно, констатируются, поскольку их и слепой не заметит, но никого в смущение не приводят и парируются заявлениями о том, что «викинги, безжалостные грабители и пираты, наводившие ужас на всю Западную Европу внезапными набегами, на территории Восточной Европы сыграли иную, конструктивную роль - роль катализатора, который способствовал ускорению социальных и политических процессов»8. До объяснений же того, почему «безжалостные грабители и пираты», придя в Восточную Европу, вдруг стали выступать какими-то «конструктивными катализаторами», «профессиональные круги» не снисходят. Вернее, немощны они дать такое объяснение, поскольку объяснение может быть только одно: картины экспансии или миграций «скандинавов» в Восточную Европу - это исторический мираж, рожденный исходно шведскими историческими утопиями.
Факты против норманизма.
1. О норманистской «прародине» Руси - Рослагене.
Согласно данным геофизики, шведский Рослаген и как земля, и как имя в IX в. не существовал вообще, ибо в то время находился под водой. Дело в том, что Ботния в районе шведской прибрежной акватории, начиная с послеледникового периода, обнаруживает любопытный феномен постепенного подъёма морского дна и прирастания за счёт этого подъёма новой суши, новой береговой полосы. По исследованиям шведских учёных, уровень моря в районе, где сейчас расположен Рослаген, в IX в. был минимум на 6 - 8 м выше нынешнего. Даже в XI - XII вв., как можно прочитать у шведских исследователей, уровень моря был на 5 м выше, чем сейчас. Нынешнее озеро Меларен было открытым заливом моря, а значительная часть береговой полосы была островками, более или менее выступавшими из воды.
Только в 1296 г. шведский король Биргер Магнуссон обратил внимание на эту береговую полосу Восточной Швеции, образовавшуюся из сросшихся каменистых островков,
и распространил на население ее северной части действие существовавших тогда законов, предписав в специальном указе, что отныне на население Северного Рудена (более раннее название Рослагена) будет распространяться тот же закон, которому подчинялось и население трёх основных внутриконтинентальных областей/фолькланд. Однако в выборах короля население Рудена не участвовало, в выборах, по-прежнему, участвовали только представители старых земель. Что это означало? Это буквально означало, что к самому концу XIII в. население этой части прибрежно - островной шведской области увеличилось настолько, что его уже можно было обложить какими-то повинностями - для этого и потребовался специальный указ, но по-прежнему, было невелико и как бы сейчас сказали, интересного или сильного электората не представляло. Поэтому считаться с ним, как со значительной социальной силой и привлекать к выборам даже на рубеже XIII-XIV вв. еще было рано.
Факт позднего образования прибрежной полосы Руден / Рослаген (не ранее XI - XII вв.) как ландшафта, пригодного для жизнедеятельности, делает бессмысленными лингвистические усилия норманистов использовать эти названия для теории, согласно которой они якобы уже в IX в. могли превратиться в имя Руси. Тем более, что все лингвистические комбинации, предлагаемые норманистами в этой связи, никогда не выходили за рамки гипотез, против каждой из которых выдвигалась и серьезная критика. Да и не решаются исторические проблемы лингвистическими методами. Но геофизическая информация до российского общества до сих пор не доведена. Зато за имя Рослаген норманизм держится, по-прежнему, стремясь с помощью пресловутого филологического метода доказать, что это было место исхода полчищ и потоков, сыгравших решающую роль в древнерусской истории, и тем самым, фактически, распространяя в российском обществе фальшивки типа вышеупомянутого учебника образца 2012 г. для студентов - историков с описанием шведской «земли росов» на восточном побережье Швеции.
2. Демографические исследования в «Средней Швеции» раннесредневекового периода.
Кроме Рослагена норманисты оперируют и более широким географическим понятием «Средняя Швеция». В шведской историографии - это историческая область Свеяланд или земля свеев, восточная часть которой вокруг озера Меларен (примерно район нынешних Стокгольма и Упсалы) является сердцем шведской государственности. Уместно отметить, что согласно шведским медиевистам, создание шведской государственности, начавшееся, действительно, в Свеяланде, носило затяжной, длительный характер, признаки раннего государства выявляются не ранее второй половины XIII в. - начала XIV в. При этом подчеркивается вторичный характер шведской государственности, питавшейся импульсами со стороны европейского континента. Прежде всего это касалось представлений о функциях королевской власти. Наиболее ранние предпосылки процесса складывания государственности смогли выявить не ранее XI-XIV вв. Развитие городской культуры в шведской истории относится также к концу XIII в9.
Что же касается так называемого викингского периода (800 - 1050 гг.), то шведские учёные сейчас сходятся во мнении о том, что на раздробленной территории Швеции этого периода в рамках нескольких исторических регионов имелось множество мелких правителей - конунгов и хёвдингов / вождей10. Таким образом, объединение этих исторических регионов в форме объединения севера Швеции - свеев - с югом Швеции - гётами - заняло несколько столетий.
Шведские ученые размышляли о том, чем была обусловлена такая специфика социополитической эволюции в Швеции, как длительно сохранявшая автономность отдельных регионов и общин? Обратили внимание на то, что среди механизмов, движущих социальную эволюцию, важнейшими являются численность населения и рост его. Исследования динамики демографического развития в Швеции в течение первого тысячелетия показали, что в самом густо населенном районе того периода - области Меларен количество поселений к концу викингского периода т.е. к началу - середине XI в. достигало 400011. Структура поселений и в это время была представлена отдельными дворами, т.е. мелкими производительными единицами с одной семьёй, иногда, с двумя. Приняв число членов семьи за 10, было получено количество в 40 000 человек населения (на основе других расчетов, максимум 45 000 чел.), предположительно проживавшего на основных территориях области Мэларен к концу викингского периода, причем данное количество населения было рассеяно на тысячах квадратных километров и при отсутствии городской среды12.
На основе приведенных данных был сделан вывод, что отсутствие средовой ограниченности было тем фактором, который ослаблял в Швеции стимулы к политической интеграции над уровнем общины и обусловил замедленный характер собирания шведских земель под властью одного правителя. Но тогда этот же фактор не мог не помешать и осуществлению тех походов в Восточную Европу, о которых грезят норманисты: ведь для этого тоже требовалось собрать определенные силы под рукой какого-либо предводителя свеев. Исходя из приведенных данных о численности населении, нельзя серьезно отнестись и к рассуждениям о том, что крестьянские колонисты из «Средней Швеции» могли произвести какой-то эффект в Восточной Европе. Иными словами говоря, версия норманистов о каких-то выходцах из Средней Швеции, которые в IX в. прибыли в Восточную Европу преобразовали ее в Киевскую Русь, совершенно оторвана от предпосылок реальной шведской истории того времени.
3. Драккары, драккары... тридцать тысяч одних драккаров.
Образ удалых «скандинавов», открывших Балтийско - Волжский путь и контролировавших его, бороздивших восточноевропейские реки вплоть до Черного и Каспийского морей, создавших инфраструктуру и городские поселения вдоль этого пути, что заложило фундамент для первого древнерусского государства - это ядро всей норманистской концепции. С неменьшей уверенностью создатели этой концепции называют и тип судов, на которых осуществлялись данные экспедиции. Это драккар, длинный корабль, известный по раскопкам в Дании и Норвегии и пригодный для дальних морских плаваний, по поводу которых даже поясняется, что именно на драккарах плавали викинги, основавшие династию Рюриковичей13. И это тоже миф, оторванный от реальной исторической жизни.
Результаты исследований в рамках подводной археологии говорят совершенно определенно о том, что например, путь из Балтики до Днепра, и по Днепру до Черного моря не мог быть выполнен на традиционных скандинавских килевых судах с несущей клинкерной обшивкой из-за их технических особенностей. Прежде всего, такие суда не смогли бы преодолеть пороги. Их длинные корпуса с выступающим вниз на 40 - 50 см килем в принципе не имели возможности пройти между торчащими вдоль русла многочисленными камнями. Кроме того они слишком много весили. Известно, что собственная масса датируемого 850-ми гг. судна из Гокстада составляла 9 т, а вместе с экипажем, провиантом и оружием - 18 т при осадке пустого корпуса на 0,75 м, а загруженного - на 0,9м. С экипажем в 70 человек при волоке даже пустого корпуса на долю каждого приходилось бы по 130 кг веса. Но ни поднять такой груз на плечи, ни толкать его по настланным бревнам физически невозможно. И, уж тем более, экипаж не мог поднять такой груз на крутые днепровские берега и тащить его 9 км в обход порога по прибрежным холмам. Известен только один тип судов, который соотвествует требованиям судоходства по восточноевропейским рекам, поскольку он создавался он именно для обеспечения перевозок по трассам, включающим мелководные реки и волоки между ними. И это - славянские «струги»14.
Аналогичные выводы имеются в работах шведских подводных археологов: известный на сегодня археологический материал не содержит доказательств популярных ранее представлений о том, что скандинавы путешествовали по Руси на клинкерных судах викингского типа. Нет и надежных свидетельств письменных источников15. Кроме того, исследования шведской подводной археологии показали, что на сегодняшний день в шведских водах не обнаружено кораблей викингского периода, аналогичных тем, что обнаружены в Дании и Норвегии. Есть много находок малых судов (лодей) длиной до 9,5 метров, но эти суда не пригодны пересекать морские пространства, они пригодны только для каботажного плавания.
Но тогда все вышеперечисленные, а также не названные здесь «аргументы» норманистов о «русах» - выходцах из Средней Швеции рассыпаются как карточный домик: имя Руси от шведских гребцов, контроль на Балтийско-Волжским путем, названия Днепровских порогов, якобы читаемые из др. - сканд. - все плывет по воде и исчезает за горизонтом переливчатой фантазии. Свеоны из Бертинских анналов, как и предполагалось многими, должны были быть другим народом с именем, сходным с именем свеев.. И так пребудет до тех пор, пока не обнаружаться подходящие плавсредства, на которых свеи могли бы пересекать Балтийское море.
Читать дальше на сайте АПН
К вопросу о лживой норманнской теории: различие набегов морских и лесных
Норманизм в России.Сердцем чую, или Как норманнизм стал "наукой" С.Цветков
Оригинал взят у harmfulgrumpy в О подводном Рослагене и о чём молчат норманисты
Два текста о современном рассмотрении истоков Руси в исторической науке, первый о собрании "лишь одной стороны - сами норманисты, антинорманистов не пригласили" , а то ведь будут приводить неудобные для нас доводы, а нам и ответить-то нечем ("чтобы не было недоразумений") так что лучше притвориться, что этих антинорманистов как бы и нет в природе. Заметили в каком лiберальном заведении они собрались?
Оригинал взят у oboguev в post
Originally posted by chukcheev at post
Сходил на днях в Центр Сахарована дискуссию про борьбу с норманизмом как инструмент исторической политики. Поскольку дело проходило в сугубо либеральном учреждении, то никакой дискуссии, разумеется, не получилось и получиться не могло, так как была представлена лишь одна сторона - сами норманисты, антинорманистов не пригласили.
Чтобы не было недоразумений.
В полемике двух научных школ по поводу истока нашей истории лично я, скорее, на стороне норманистов, которые, как это неоднократно подчёркивал один из выступавших, полагают, что скандинавы оказали известное влияние на становление русской государственности.
Спорить с этой дальновидной формулировкой («известное влияние») довольно глупо, поскольку факт скандинавского проникновения в русскую, точнее, восточнославянскую толщу подтверждается и археологически, и лингвистически, и источниковедчески.
Кроме того, всегда приятнее в начале собственной истории иметь конкретное лицо и событие, чем абстрактное движение масс или предприимчивых пассионариев. Да, призвание Рюрика вполне себе легендарно, но легенда эта весьма достоверна (чтобы пресечь гражданскую смуту, пришлось импортировать правителя с дружиной), по крайней мере, куда достовернее, хоть и менее поэтичнее, чем, например, Римская волчица…
Есть и ещё одно соображение: норманизм в деле становления Руси приоритет отдаёт Новгороду, т.е. территории, входящей в состав нынешней Российской Федерации, тогда как антинорманизм естественным образом на передний план выдвигает Среднее Поднепровье, т.е. временно отпавший в украинство кусок Русского мира.
Словом, я - умеренный норманист в душе и потому изначально был на стороне пришедших в Центр Сахарова Фёдора Успенского и Игоря Данилевского, однако то, что случилось дальше если не поколебало мои убеждения, то однозначно оставило скверный осадок.
Два учёных мужа (само собой, из ВШЭ), пользуясь полной свободой слова и отсутствием оппонентов, решили себя ничуть не стеснять, рассказывая небольшой аудитории, какие жалкие ничтожные люди эти антинорманисты, какие они ущербные и неполноценные, насколько они изувечены личностными комплексами и заражены национализмом.
Настоящие учёные, к которым, безусловно, относятся и сами дискутанты, с этой плесенью не то что полемизировать - на одном гектаре рядом не сядут, настолько антинорманисты омерзительны всякому нормальному, приличному, совестливому и неполживому человеку.
Я, наверное, не обратил бы внимания на эти постоянно повторяющиеся эскапады, в конце концов, и футбольные фанаты, говоря об оппонентах, не держатся в парламентских рамках, но уж больно эта самоуверенная и безапелляционная интонация напомнила легендарных «людей с хорошими интеллигентными лицами».
Однако, если бы дискуссия ограничилась только чмырением отсутствующих коллег по цеху, вечер в Центре Сахарова не получился бы таким ярким: выступавшим мало было раскатывать антинорманизм в исторической перспективе, они не уставали заклинать, что это направление сегодня гальванизируется.
При этом, что характерно, не было названо ни одно имя современного исследователя-антинорманиста, не упомянута ни одна книга из противоположного лагеря, не обнародован ни один факт навязывания антинорманистских идей в школьном образовании, в культуре, в политической практике.
Таких фактов нет и быть не может, поскольку никакого антинорманистского реванша не существует. Чтобы это ощутить, достаточно вспомнить, что совсем недавно мы праздновали - на самом высоком уровне - 1150-летие Российской государственности, которая отсчитывается с 862 года, т.е. с летописного призвания варягов. Более того, была даже выпущена марка с изображением князя Рюрика, главной мишени для всякого антинорманиста, о племени которого принято отзываться так: “Династия Рюрика”, “Рюриковичи” в иронических кавычках…
Впрочем, нельзя сказать, чтобы два часа прошли совершенно впустую. Когда Успенский и Данилевский прекращают самонадрачивание и говорят о том, что относится к сфере их научных интересов, слушать становится действительно любопытно.
Это касается и русско-скандинавских культурных связей, и отражения трансграничных событий в отечественных и иностранных источниках соответствующей эпохи, и царивших в советской исторической науке нравах.
Оказывается, по степени взаимного ожесточения и людожорства, наши историки ничуть не уступают таким известным скандалистам, как киношники, пропуская вперёд лишь литераторов, за которыми не угнаться никому.
И напоследок занятный эпизод, иллюстрирующий взаимодействие политики и истории. Третье рождение антинорманизма (после дискуссий XVIII и XIX веков, когда, казалось, все возможные копья были уже сломаны и тема подувяла) приходится на послевоенное время.
Тогда, в пику нацистам, использовавшим призвание варягов и основание иноземной по происхождению княжеской династии как убедительнейший аргумент в пользу неполноценности славян, у которых и своего государства не было бы, кабы не германцы, официальная власть вынуждена резко перебрасывать руль в противоположную сторону: «Никаких варягов не было, наши предки всё сделали сами, а кто не согласен, тот…»
Резюмируя. Если бы не тяжеловесная ангажированность устроителей, которые не могут обойтись без топорных аллюзий, посиделкам этим цены бы не было. Потому обещанное продолжение (проект Вольного исторического общества и Центра Сахарова рассчитан на годы) ничуть, увы, не греет: дальше без меня.
Оригинал взят у genveles в Статья Лидии Грот на сайте АПН о норманизме
Из статьи Л. П. Грот "История и современность", опубликованной на сайте АПН
Великий учебник
Статья написана в связи с проблемой единого учебника истории. Всем, кому небезразлично духовное развитие российского общества, следует задуматься над вопросом: с чего начинается русская история? В публикациях, принадлежащих подавляющей части сотрудников российских академических учреждений и вузов, можно прочесть о том, что начало древнерусской истории отмечено пришествием в Восточную Европу скандинавов, сыгравших ведущую или существенную роль во всех основополагающих процессах и событиях древнерусской истории. Синонимами для этих скандинавов в вышеупомянутых публикациях выступают летописные варяги, которые одновременно отождествляются и как норманны из западноевропейских хроник, и как викинги. Исторический обман, называемый норманизмом, является идейной основой закостеневших историков-догматиков из советского времени.
Сегодня у исторической науки стало больше свободы для критического анализа концепции норманизма. Будем ли ждать, когда время все расставит по своим местам, а пока продолжим учить российских школьников и студентов по программам истории, созданным в XVI - XVIII вв. для шведских учащихся с целью поднятия у них национального самосознания? Российскому академическо - образовательному коллективу, призванному создать проект единого учебника истории, придется ответить на этот вопрос. Надо решить проблему своих истоков. Причем это задача не только профессионального сообщества историков, но и российского общества. Все мы должны внимательно отнестись к этой проблеме. С этой целью написана данная статья.
Кратко о позиции норманистов
1.Ведущая роль скандинавов касается образования Древнерусского государства и создания древнерусского института верховной княжеской власти. Как представляется норманистам, договор с вождем викингских отрядов Рюриком обеспечил контроль этих отрядов над водными путями от Ладоги до Волги и тем самым заложил основы для возникновения раннегосударственных структур, в первую очередь, - института центральной власти у летописных приильменских словен. Соотвественно этим же авторам, другой скандинавский вождь Олег захватил Киев и таким образом, объединил восточноевропейский север с центром в Ладоге и восточноевропейский юг с центром в Киеве, благодаря чему и возникло Древнерусское государство, известное в науке как Киевская Русь. Следует обратить внимание на то, что летописные князья Рюрик и Олег в рамках данной версии теряют княжеское достоинство и предстают безродными наемниками / завоевателями.
2. Следующим вкладом варяго-норманно-викингов в древнерусскую историю, согласно норманистам, было установление контроля над Балтийско - Волжским торговым путём, открытие и функционирование которого являлось результатом деятельности скандинавских купцов и воинов. Якобы, именно благодаря деятельности скандинавов вдоль данного пути вырастали торгово - ремесленные поселения и военные стоянки - первые древнерусские предгородские поселения. В них бытовал скандинавский этнический компонент, который притягивал «к себе местную знать», вдруг осознавшую, что «здесь для нее открывались широкие возможности обогащения». В результате «усиливаются процессы социальной и имущественной дифференциации в среде местных разноэтничных племен, укрепляются старые и возникают новые потестарные структуры. Наконец, благодаря этому консолидируется обширная территория, на которой в середине IX в. возникает первое раннегосударственное образование»1.
3. Варяго-норманно-викинги принесли восточноевропейским славянам само имя Русь из Средней Швеции или Рослагена (он же и Упсальский лен в Свеяланде) /…./, что обосновывается лингвистическим конструированием имени Русь из др.-сканд. слов с основой на *roÞs- со значением 'гребец, участник похода на гребных судах', каковое связывает имя Русь со шведским Рослагеном через посредство финского названия Швеции Ruotsi, Rootsi, для чего предлагались возможные исходные формы: др.-шв. Rōdhsin - название жителей области Рослаген (Roslagen<*RoÞslagen, совр. Руден-Roden на восточном побережье Швеции) из др.-герм. *rōđs2.
Эти три пункта - ключевые точки опоры современных норманистов. До какого-то времени проблема этноса и родины летописных варягов, а также другие проблемы генезиса и развития древнерусской государственности обсуждались с позиций различных точек зрения, известных как дискуссия норманистов и антинорманистов. Теперь же в российской исторической науке пытаются провозгласить единственно правильное учение, три несущих столба которого указаны выше. В научно-методическом журнале для учителей истории и обществознания «История» (сентябрь 2011) редактором А. Савельевым было объявлено, что норманнский вопрос давно перестал «обсуждаться в профессиональных научных кругах». В 2012 г. в каталоге выставки Государственного исторического музея, посвященной 1150-летию зарождения Древнерусского государства, В.В. Мурашевой отмечено, что проблему «о роли варягов, выходцев из Скандинавии… к началу XXI в… можно считать решенной в рамках академической науки»3.
Подобное искусственное нагнетание «победы» адептами норманизма лишь говорит об их ангажированности, а не отстаивании исторической правды. И это тем более губительно для российской исторической науки, что ни одна из приведенных выше трех опор норманизма не выдерживает проверки на прочность теми фактами, которые появились в последние десятилетия в распоряжении ученых. Объяснение тому очень простое - ненаучная гносеология норманизма, оставшаяся совершенно скрытой от российского общества. Дело в том, что истинным лоном норманизма были историко-политические мифы шведских государственных и общественных деятелей. Мифы эти зародились в период XVI - XVII в.в. и были востребованы нуждами шведского государства и общества. Они вошли в историю европейской общественной мысли под названиями готицизма и рудбекианизма. История их и как феноменов западноевропейской общественной мысли, и как шведских политических технологий осталась совершенно неизвестной широким слоям российского общества: они оказались замолчены, отметены в сторонку, заглажены вровень с полом. Но как мидасовы уши, они выпирают изо всех норманистских «концепций» и определяют их бесплодность. В сущности, «окончательная и полная победа» могла быть объявлена норманистами только от отчаяния, поскольку ничего у них за триста лет так и не решено: во всем царит путаница и бестолочь.
Открою непосвященным, что «профессиональные круги» так до сих пор не определились даже в том, в какой форме совершалось пришествие «скандинавов» в Восточную Европу. Одни говорят: это было завоевание, завоевательная экспансия. Ну, да - , запальчиво возражают другие. - Что же они так втемную завоевали, что ни в одном источнике не отметились?! Нет, это были миграции колонистов из Средней Швеции (она же прибрежная полоса Рослаген, она же - Упсальский лен в Свеяланде).
Поскольку великая миссия «скандинавов» в Восточной Европе ни в каких письменных источниках не отразилась, то в работах современных норманистов образ «скандинавов», вызываемый исключительно силой воображения, представлен большим многообразием видов. Те, кого манят батальные сцены, пишут о «военных отрядах скандинавов», о «викингских отрядах», о «дружинах скандинавов», о «норманнских дружинниках», о «движении викингов» на север Восточно-Европейской равнины, а также об «экспансии викингов». В результате этого фантомного, незамеченного ни одним летописцем или хронистом, «движения» в Восточной Европе создавался «фон скандинавского присутствия», споро оформлявшегося в «норманнские каганаты - княжества», усеявшие всю Восточную Европу, но различимые только глазом норманиста.
Более умеренные норманистские авторы рисуют плавные спокойные сцены «миграций свободного крестьянского населения, преимущественно, из Средней Швеции»4 в Восточную Европу, аналогичное заселению Америки. Иногда миграции осуществлялись как «воинские и торговые путешествия викингов в Киевскую Русь» или как «популяция норманнов, распространившаяся по восточнославянским землям»5.
Правда, время от времени, характеристики массового присутствия норманнов / викингов на Руси сбиваются на оговорки о том, что «популяция норманнов... была сравнительно небольшой, но влиятельной, захватившей власть. Она внесла свой вклад в славянскую культуру, историю и государственность...»6. В учебнике для студентов российских вузов издания 2012 г. даже сказано о шведской «земле росов» или Рослагене (Roslagen) на восточном побережье современной Швеции7, откуда «росы» и пришли в Восточную Европу.
Когда описываешь все эти беспомощные умствования, триста лет циркулирующие в российской исторической науке вне опоры на серьезный источниковедческий фундамент, то невольно сбиваешься на иронический тон, хотя по-настоящему, от них должно быть грустно, ведь этот суррогат предлагают в качестве начала древнерусской истории и в академических изданиях, и в школьных и вузовских учебниках.
У суррогатной истории - суррогатные источники: доказательствами основоположничества «скандинавов» в древнерусской истории, по мнению норманистов, являются события западноевропейской истории: «Скандинавы все завоевывали в Западной Европе! Каким наивным надо быть, чтобы думать, что они не пошли завоевывать и Восточную Европу!». На мой взгляд, подобный аргумент, говоря языком юристов, недействителен, поскольку если событие происходит в одном месте, совсем необязательно, чтобы аналогичное событие происходило в другом месте. Но дело даже не в этом, а в качественной разнице известных нам норманнских грабительских походов на Западе с теми благостными картинами действий «скандинавов» в Восточной Европе, образчики которых представлены выше. Эти различия, безусловно, констатируются, поскольку их и слепой не заметит, но никого в смущение не приводят и парируются заявлениями о том, что «викинги, безжалостные грабители и пираты, наводившие ужас на всю Западную Европу внезапными набегами, на территории Восточной Европы сыграли иную, конструктивную роль - роль катализатора, который способствовал ускорению социальных и политических процессов»8. До объяснений же того, почему «безжалостные грабители и пираты», придя в Восточную Европу, вдруг стали выступать какими-то «конструктивными катализаторами», «профессиональные круги» не снисходят. Вернее, немощны они дать такое объяснение, поскольку объяснение может быть только одно: картины экспансии или миграций «скандинавов» в Восточную Европу - это исторический мираж, рожденный исходно шведскими историческими утопиями.
Факты против норманизма.
1. О норманистской «прародине» Руси - Рослагене.
Согласно данным геофизики, шведский Рослаген и как земля, и как имя в IX в. не существовал вообще, ибо в то время находился под водой. Дело в том, что Ботния в районе шведской прибрежной акватории, начиная с послеледникового периода, обнаруживает любопытный феномен постепенного подъёма морского дна и прирастания за счёт этого подъёма новой суши, новой береговой полосы. По исследованиям шведских учёных, уровень моря в районе, где сейчас расположен Рослаген, в IX в. был минимум на 6 - 8 м выше нынешнего. Даже в XI - XII вв., как можно прочитать у шведских исследователей, уровень моря был на 5 м выше, чем сейчас. Нынешнее озеро Меларен было открытым заливом моря, а значительная часть береговой полосы была островками, более или менее выступавшими из воды.
Только в 1296 г. шведский король Биргер Магнуссон обратил внимание на эту береговую полосу Восточной Швеции, образовавшуюся из сросшихся каменистых островков,
и распространил на население ее северной части действие существовавших тогда законов, предписав в специальном указе, что отныне на население Северного Рудена (более раннее название Рослагена) будет распространяться тот же закон, которому подчинялось и население трёх основных внутриконтинентальных областей/фолькланд. Однако в выборах короля население Рудена не участвовало, в выборах, по-прежнему, участвовали только представители старых земель. Что это означало? Это буквально означало, что к самому концу XIII в. население этой части прибрежно - островной шведской области увеличилось настолько, что его уже можно было обложить какими-то повинностями - для этого и потребовался специальный указ, но по-прежнему, было невелико и как бы сейчас сказали, интересного или сильного электората не представляло. Поэтому считаться с ним, как со значительной социальной силой и привлекать к выборам даже на рубеже XIII-XIV вв. еще было рано.
Факт позднего образования прибрежной полосы Руден / Рослаген (не ранее XI - XII вв.) как ландшафта, пригодного для жизнедеятельности, делает бессмысленными лингвистические усилия норманистов использовать эти названия для теории, согласно которой они якобы уже в IX в. могли превратиться в имя Руси. Тем более, что все лингвистические комбинации, предлагаемые норманистами в этой связи, никогда не выходили за рамки гипотез, против каждой из которых выдвигалась и серьезная критика. Да и не решаются исторические проблемы лингвистическими методами. Но геофизическая информация до российского общества до сих пор не доведена. Зато за имя Рослаген норманизм держится, по-прежнему, стремясь с помощью пресловутого филологического метода доказать, что это было место исхода полчищ и потоков, сыгравших решающую роль в древнерусской истории, и тем самым, фактически, распространяя в российском обществе фальшивки типа вышеупомянутого учебника образца 2012 г. для студентов - историков с описанием шведской «земли росов» на восточном побережье Швеции.
2. Демографические исследования в «Средней Швеции» раннесредневекового периода.
Кроме Рослагена норманисты оперируют и более широким географическим понятием «Средняя Швеция». В шведской историографии - это историческая область Свеяланд или земля свеев, восточная часть которой вокруг озера Меларен (примерно район нынешних Стокгольма и Упсалы) является сердцем шведской государственности. Уместно отметить, что согласно шведским медиевистам, создание шведской государственности, начавшееся, действительно, в Свеяланде, носило затяжной, длительный характер, признаки раннего государства выявляются не ранее второй половины XIII в. - начала XIV в. При этом подчеркивается вторичный характер шведской государственности, питавшейся импульсами со стороны европейского континента. Прежде всего это касалось представлений о функциях королевской власти. Наиболее ранние предпосылки процесса складывания государственности смогли выявить не ранее XI-XIV вв. Развитие городской культуры в шведской истории относится также к концу XIII в9.
Что же касается так называемого викингского периода (800 - 1050 гг.), то шведские учёные сейчас сходятся во мнении о том, что на раздробленной территории Швеции этого периода в рамках нескольких исторических регионов имелось множество мелких правителей - конунгов и хёвдингов / вождей10. Таким образом, объединение этих исторических регионов в форме объединения севера Швеции - свеев - с югом Швеции - гётами - заняло несколько столетий.
Шведские ученые размышляли о том, чем была обусловлена такая специфика социополитической эволюции в Швеции, как длительно сохранявшая автономность отдельных регионов и общин? Обратили внимание на то, что среди механизмов, движущих социальную эволюцию, важнейшими являются численность населения и рост его. Исследования динамики демографического развития в Швеции в течение первого тысячелетия показали, что в самом густо населенном районе того периода - области Меларен количество поселений к концу викингского периода т.е. к началу - середине XI в. достигало 400011. Структура поселений и в это время была представлена отдельными дворами, т.е. мелкими производительными единицами с одной семьёй, иногда, с двумя. Приняв число членов семьи за 10, было получено количество в 40 000 человек населения (на основе других расчетов, максимум 45 000 чел.), предположительно проживавшего на основных территориях области Мэларен к концу викингского периода, причем данное количество населения было рассеяно на тысячах квадратных километров и при отсутствии городской среды12.
На основе приведенных данных был сделан вывод, что отсутствие средовой ограниченности было тем фактором, который ослаблял в Швеции стимулы к политической интеграции над уровнем общины и обусловил замедленный характер собирания шведских земель под властью одного правителя. Но тогда этот же фактор не мог не помешать и осуществлению тех походов в Восточную Европу, о которых грезят норманисты: ведь для этого тоже требовалось собрать определенные силы под рукой какого-либо предводителя свеев. Исходя из приведенных данных о численности населении, нельзя серьезно отнестись и к рассуждениям о том, что крестьянские колонисты из «Средней Швеции» могли произвести какой-то эффект в Восточной Европе. Иными словами говоря, версия норманистов о каких-то выходцах из Средней Швеции, которые в IX в. прибыли в Восточную Европу преобразовали ее в Киевскую Русь, совершенно оторвана от предпосылок реальной шведской истории того времени.
3. Драккары, драккары... тридцать тысяч одних драккаров.
Образ удалых «скандинавов», открывших Балтийско - Волжский путь и контролировавших его, бороздивших восточноевропейские реки вплоть до Черного и Каспийского морей, создавших инфраструктуру и городские поселения вдоль этого пути, что заложило фундамент для первого древнерусского государства - это ядро всей норманистской концепции. С неменьшей уверенностью создатели этой концепции называют и тип судов, на которых осуществлялись данные экспедиции. Это драккар, длинный корабль, известный по раскопкам в Дании и Норвегии и пригодный для дальних морских плаваний, по поводу которых даже поясняется, что именно на драккарах плавали викинги, основавшие династию Рюриковичей13. И это тоже миф, оторванный от реальной исторической жизни.
Результаты исследований в рамках подводной археологии говорят совершенно определенно о том, что например, путь из Балтики до Днепра, и по Днепру до Черного моря не мог быть выполнен на традиционных скандинавских килевых судах с несущей клинкерной обшивкой из-за их технических особенностей. Прежде всего, такие суда не смогли бы преодолеть пороги. Их длинные корпуса с выступающим вниз на 40 - 50 см килем в принципе не имели возможности пройти между торчащими вдоль русла многочисленными камнями. Кроме того они слишком много весили. Известно, что собственная масса датируемого 850-ми гг. судна из Гокстада составляла 9 т, а вместе с экипажем, провиантом и оружием - 18 т при осадке пустого корпуса на 0,75 м, а загруженного - на 0,9м. С экипажем в 70 человек при волоке даже пустого корпуса на долю каждого приходилось бы по 130 кг веса. Но ни поднять такой груз на плечи, ни толкать его по настланным бревнам физически невозможно. И, уж тем более, экипаж не мог поднять такой груз на крутые днепровские берега и тащить его 9 км в обход порога по прибрежным холмам. Известен только один тип судов, который соотвествует требованиям судоходства по восточноевропейским рекам, поскольку он создавался он именно для обеспечения перевозок по трассам, включающим мелководные реки и волоки между ними. И это - славянские «струги»14.
Аналогичные выводы имеются в работах шведских подводных археологов: известный на сегодня археологический материал не содержит доказательств популярных ранее представлений о том, что скандинавы путешествовали по Руси на клинкерных судах викингского типа. Нет и надежных свидетельств письменных источников15. Кроме того, исследования шведской подводной археологии показали, что на сегодняшний день в шведских водах не обнаружено кораблей викингского периода, аналогичных тем, что обнаружены в Дании и Норвегии. Есть много находок малых судов (лодей) длиной до 9,5 метров, но эти суда не пригодны пересекать морские пространства, они пригодны только для каботажного плавания.
Но тогда все вышеперечисленные, а также не названные здесь «аргументы» норманистов о «русах» - выходцах из Средней Швеции рассыпаются как карточный домик: имя Руси от шведских гребцов, контроль на Балтийско-Волжским путем, названия Днепровских порогов, якобы читаемые из др. - сканд. - все плывет по воде и исчезает за горизонтом переливчатой фантазии. Свеоны из Бертинских анналов, как и предполагалось многими, должны были быть другим народом с именем, сходным с именем свеев.. И так пребудет до тех пор, пока не обнаружаться подходящие плавсредства, на которых свеи могли бы пересекать Балтийское море.
Читать дальше на сайте АПН
К вопросу о лживой норманнской теории: различие набегов морских и лесных
Норманизм в России.Сердцем чую, или Как норманнизм стал "наукой" С.Цветков