"Мальчика, девочку, машину - к чему этот детерминизм?"
"Главная героиня фильма "Титан", получившего «Золотую пальмовую ветвь» в 2021-м году, молниеносно переквалифицируется из девушки в парня, чтобы сбежать от проблем, однако её беременность никуда не исчезает, что демонстрирует сложность гендерного перехода.
Ребёнка она родит, и это будет совершенно новый человек - продукт новой эры, человек будущего (почти как в «2001 год: Космическая одиссея» Стэнли Кубрика). И мне даже не нужно ничего доказывать, ведь режиссер фильма Жюлия Дюкурно и сама прекрасно даёт комментарии о своём творчестве и в ответ на вопрос, кого же родила главная героиня, отвечает: «Это неважно! Мальчика, девочку, машину - к чему этот детерминизм? Сегодня наше общество уже преодолело гендерные константы. Я бы вот не хотела, чтобы меня определяли в первую очередь через мой пол»."
"И пусть главным героиням сложно сопереживать, из-за того, что они ведут себя как настоящие монстры, всем понятна боль и именно на её языке фильмы Дюкурно общаются со зрителями. Как она сама говорит: «Любому понятно, что такое боль, страх, растерянность, пусть даже испытывающий их не соответствует нашим стандартам человека и его поведение не соответствует общепринятой логике».
Боль и страдания, через которые приходится проходить героиням в фильмах Дюкурно, связанны прежде всего с семейными проблемами. В «Титане» отец главной героини вообще старается не обращать внимания на дочь и воспринимает её как какой-то чужеродный элемент почему-то присутствующий в его жизни. Из-за этого девочка вырастает буквально маньячкой, не жалующей, кажется, весь людской род (кстати, сама Дюкурно в интервью говорила, что разочаровалась в людях).
И такое кино продолжает завоёвывать популярность, о чём как минимум свидетельствует очередной Каннский успех - в 2024 году жюри отдало награду за лучший сценарий ещё одному боди-хоррору режиссера Корали Фаржа «Субстанция»."
Жюлия Дюкурно. Любой человек мог бы выбрать себе любую идентичность, если бы у него были на это силы. Мои герои такой силой как раз обладают, потому что изначально они другие. Пусть мои герои - настоящие монстры! Мне нравятся монстры! Их чудовищность, их иррациональность как бы очерчивает границы социальных норм, но, с другой стороны, извне общества. Алекса - классическая психопатка, и зрителю трудно принять ее натуру, но я заставила его последовать за героиней.
Новый отец, сыгранный Венсаном Линдоном, тоже неидеален. Этот отец проявляет участие и заботу. Однако его участие слишком навязчиво. Он напоминает вампира, который душит Алексу своей любовью. Он не требует ответного чувства, но видит в Алексе замену своему сыну и готов платить любую цену за то, чтобы его самообман не был разрушен. Это делает его таким же ужасным, как и настоящий отец Алексы. В этой линии есть что-то от «Головокружения» Хичкока. Этот фильм я могу смотреть бесконечно.
В фильме я рассказываю о безусловной, абсолютной любви. Когда любят другого не за его достоинства, не за то, что он из себя представляет, и даже не за то, что в этого человека проецирует его любящий его. А когда один человек любит другого просто потому, что тот есть. Для Алексы такая любовь непостижима. Да и в нашем, реальном мире такая любовь уже стала мифом!
В фильме я пытаюсь разрушить гендерные стереотипы. Но сначала я создаю героев, в которых преобладают классические стереотипы, показываю их гротескными. Она появляется как стереотипная женщина: стриптизерша, которая танцует на капотах автомобилей. Он демонстрирует свою маскулинность в классической мужской профессии пожарного. Я беру этих двоих и создаю новую реальность, в которой мужчина феминизируется и по-женски одержим, а героиня лишена всякой женственности и превращается в машину, всегда готовую к действию.
Я чувствую, что человечество как будто подходит к концу определенного цикла. Мне сложно передать это словами. В моем фильме тоже мало слов и объяснений. Он очень телесный. Герои выражают себя в действии. Они много двигаются, много танцуют. Танцы заменяют в фильме диалоги.
az118: Французы - обратная сторона англосаксов.
Левое, ложное, но не в смысле не истинное, а в смысле первобытное, то, из чего и куда все... женское, горизонтальное, водное, хаотичное, где все равно всему и потому нет ничего правильного, правого, верного, надежного, ибо в нем все есть ничто, а ничто есть все. И потому нет мужского, вертикального, небесного, которое желается чтобы родить дитя, но которого и боится дабы не разрушить первобытную суперсимметрию...
Ребёнка она родит, и это будет совершенно новый человек - продукт новой эры, человек будущего (почти как в «2001 год: Космическая одиссея» Стэнли Кубрика). И мне даже не нужно ничего доказывать, ведь режиссер фильма Жюлия Дюкурно и сама прекрасно даёт комментарии о своём творчестве и в ответ на вопрос, кого же родила главная героиня, отвечает: «Это неважно! Мальчика, девочку, машину - к чему этот детерминизм? Сегодня наше общество уже преодолело гендерные константы. Я бы вот не хотела, чтобы меня определяли в первую очередь через мой пол»."
"И пусть главным героиням сложно сопереживать, из-за того, что они ведут себя как настоящие монстры, всем понятна боль и именно на её языке фильмы Дюкурно общаются со зрителями. Как она сама говорит: «Любому понятно, что такое боль, страх, растерянность, пусть даже испытывающий их не соответствует нашим стандартам человека и его поведение не соответствует общепринятой логике».
Боль и страдания, через которые приходится проходить героиням в фильмах Дюкурно, связанны прежде всего с семейными проблемами. В «Титане» отец главной героини вообще старается не обращать внимания на дочь и воспринимает её как какой-то чужеродный элемент почему-то присутствующий в его жизни. Из-за этого девочка вырастает буквально маньячкой, не жалующей, кажется, весь людской род (кстати, сама Дюкурно в интервью говорила, что разочаровалась в людях).
И такое кино продолжает завоёвывать популярность, о чём как минимум свидетельствует очередной Каннский успех - в 2024 году жюри отдало награду за лучший сценарий ещё одному боди-хоррору режиссера Корали Фаржа «Субстанция»."
Жюлия Дюкурно. Любой человек мог бы выбрать себе любую идентичность, если бы у него были на это силы. Мои герои такой силой как раз обладают, потому что изначально они другие. Пусть мои герои - настоящие монстры! Мне нравятся монстры! Их чудовищность, их иррациональность как бы очерчивает границы социальных норм, но, с другой стороны, извне общества. Алекса - классическая психопатка, и зрителю трудно принять ее натуру, но я заставила его последовать за героиней.
Новый отец, сыгранный Венсаном Линдоном, тоже неидеален. Этот отец проявляет участие и заботу. Однако его участие слишком навязчиво. Он напоминает вампира, который душит Алексу своей любовью. Он не требует ответного чувства, но видит в Алексе замену своему сыну и готов платить любую цену за то, чтобы его самообман не был разрушен. Это делает его таким же ужасным, как и настоящий отец Алексы. В этой линии есть что-то от «Головокружения» Хичкока. Этот фильм я могу смотреть бесконечно.
В фильме я рассказываю о безусловной, абсолютной любви. Когда любят другого не за его достоинства, не за то, что он из себя представляет, и даже не за то, что в этого человека проецирует его любящий его. А когда один человек любит другого просто потому, что тот есть. Для Алексы такая любовь непостижима. Да и в нашем, реальном мире такая любовь уже стала мифом!
В фильме я пытаюсь разрушить гендерные стереотипы. Но сначала я создаю героев, в которых преобладают классические стереотипы, показываю их гротескными. Она появляется как стереотипная женщина: стриптизерша, которая танцует на капотах автомобилей. Он демонстрирует свою маскулинность в классической мужской профессии пожарного. Я беру этих двоих и создаю новую реальность, в которой мужчина феминизируется и по-женски одержим, а героиня лишена всякой женственности и превращается в машину, всегда готовую к действию.
Я чувствую, что человечество как будто подходит к концу определенного цикла. Мне сложно передать это словами. В моем фильме тоже мало слов и объяснений. Он очень телесный. Герои выражают себя в действии. Они много двигаются, много танцуют. Танцы заменяют в фильме диалоги.
az118: Французы - обратная сторона англосаксов.
Левое, ложное, но не в смысле не истинное, а в смысле первобытное, то, из чего и куда все... женское, горизонтальное, водное, хаотичное, где все равно всему и потому нет ничего правильного, правого, верного, надежного, ибо в нем все есть ничто, а ничто есть все. И потому нет мужского, вертикального, небесного, которое желается чтобы родить дитя, но которого и боится дабы не разрушить первобытную суперсимметрию...