Значит, большевики устроили гонения на церковь, а до них все цвело и пахло?
Сначала я хотел выделить красным цветом чуть ли не половину статьи, опубликованной в "Старом владимирце" 14 мая 1916 г. А потом умерил пыл, потому что там каждый абзац говорит сам за себя. Единственное, я отметил то место, где нашел ответ на давно мучивший меня вопрос. Постоянно читая в русской классической литературе бытоописание помещичества, ведущего себя как какой-нибудь Писарро в земле варваров-инков, я задавался вопросом, а почему их не бичевала церковь? Почему помещиков, например, устраивавших себе гаремы из крепостных девок, банально не отлучали от церкви? Теперь понял. А теперь текст:
Кому повем печаль свою?
На фоне народной жизни ярко и отчетливо должны бы рисоваться носители христианских идеалов, служителей правды и истины - священников, но в действительности, какую жалкую роль играет сельское духовенство.
Великое назначение пастыря, убежденного стойкого рыцаря Христовых заветов сведено к проповеди, изготовленной и разосланной циркулярно одним из христианских дилетантов.
Слово мертвое, слово не входящее в уши сельского прихожанина ничему не учит, ничему не отвечает и, вылетая из уст священника, падает у аналоя, никем не восприятое и никому не нужное.
Жизнь ушла, оставив далеко позади циркулярный груз, предназначенный заменить живое слово пастыря с овцами стада Христова.
Настоящие священники напоминают скорее пастыря в буквальном смысле с кнутом через плечо, из текстов священного писания и толстой дубиной в руках всевозможных сборов, по всякому случаю, с своих овец.
Что же так разъединило паству с пасомыми. Неужели язык современных служителей Господних, утверждающих и насаждающих веру Христову, настолько непонятен, что все меньше и меньше остается в храме жаждущих слова Божия?
Неужели заветы Христа, его живая проповедь была доступна грубым, необразованным рыбакам, чем человеку современному, среди которых почти нет неграмотных?
Лучшие умы счастливые мысли свои вкладывали в сокровищницу христианской морали, неизъяснимые заслуги оказало миру христианское учение и что же в настоящее время человека заставляет обходиться без него?
Церковь была и должна бы быть самым прочным, самым надежным убежищем человека, ищущего мира внутреннего успокоения от обыденной беспросветной жизни; церковь, одна церковь должна неукоснительно и беспристрастно стоять на страже обремененных, обиженных и угнетенных... А мы что видим? Соответствует ли она своему назначению?..
Нет, устами своих священнослужителей, она бичует угнетенных, наказывает обиженных и поселяет не мир, а войну в душе ищущего умиротворения.
Наше духовенство белое и черное, за очень редким исключением ушло от широких кругов народа на службу отдельных групп, а то и отдельных лиц.
В наше время нет ни Ермогенов, ни Филиппов, а есть только епископы, архиепископы и митрополиты, как есть регистраторы, коллежские асессоры и губернские секретари, вся деятельность которых сосредоточена не в достижении христианских идеалов, а в упрочении своего положения и личного благополучия.
Рядовые священники, раскиданные щедрой рукой по лицу земли русской, представляют из себя послушную рать не церкви Христовой, а являются слепыми исполнителями воли владычной и циркуляров консистории.
Настойчиво и методично "князи церкви" ведут свою линию, все дальше и дальше уходя от своей паствы, "изрыгая" из своей среды все мало-мальски соответствующее духу народному и напоминающее отдаленным сходством с светильниками былой народной веры.
Охваченные мирскими вожделениями, люди отрекшиеся "от мира сего", настойчиво не хотять внимать гласу народа, признанному гласу Божию, и ведут свою политику, подчас противную Христову учению.
Обезличенное и униженное белое духовенство открыто жалуется, что у них есть приходы, но нет прихожан, в наивности своей не помышляя о причине, заставившей прихожан покинуть приход.
Ни опыт, ни прогрессирующий упадок посещаемости церкви не убеждает кормчих корабля Христова задуматься над своим призванием, над теми путями, по которым они ведут свою паству.
Индифферентность общества в вопросах веры и церковной жизни только кажущаяся, в глубинах общественной жизни вопрос этот находит живейший отклик, но если ему не суждено сделаться достоянием широких масс, то причина этому - засилье князей церкви, "отрешившихся" от мира и не понимающих его, а вернее не желающих понимать во имя своих эгоистических вожделений и по соображениям чисто политическим.
Церковная жизнь и тесно связанные с ней религиозные вопросы вливаются в народную гущу посредством местных церковнослужителей, в большинстве своем людей бесправных и покорно преклоняющих выю под руку владычную. И уж во всяком случае не они будут судьями и истолкователями назревающей потребности в реформировании прихода.
О современном пастыре стада Христова, кстати уклонившегося в сторону от своего прямого назначения и не по своей вине, говорить много не приходится. Деятельность их налицо. Год от года уклонение от посещения храма растет и причина этому не сомнения, не атеизм, на который любят ссылаться "воинствующие" пастыри, а отсутствие лиц, преданных делу устроения и укрепления церкви, как таковой, и бескорыстных служителей правды, завещанной миру Основателем нашей церкви.
Не так еще давно священнослужителей помещики могли посылать на конюшню, но тем не менее, личность священника, выпоротого холопами самодура, не теряла нравственной красоты и не отклоняла мирян его прихода от посещения того храма, в котором наказанный священник в простоте незлобивого сердца возносил моление "о мире всего мира".
В то ужасное и для нашего поколения трудно вообразимое время робкий и загнанный священник имел настолько христианского мужества, чтобы обличать своего господина, если тот поступает, по мнению священника, вопреки христианской морали.
Где же эти самоотверженные служители церкви Христовой в настоящее время. Кто из них рискнет пойти вопреки не только уже воле владычной, но даже воле влиятельного прихожанина, земского начальника, а порой и станового пристава?...
На недавнем собрании владимирского духовенства, под председательством местного архиереея, вопрос этот мог быть освещен с поразительной ясностью и определенностью престарелым служителем алтаря, если бы председательствующему угодно было выслушать до конца сельского старца, с чистым сердцем исповедующего свой взгляд на реформу.
Смысл его безыскуственной речи, за которую он извинился перед собранием, был такой: у нас приход без прихожан и не вине последних. Чем, каким примером в нравственном отношении может служить современный священник прихожанину?... Где стойкость, требующаяся от руководителя духовной жизни, где беспристрастность и бескорыстность в проведении христианских идеалов со стороны служителей, когда мы сами подчинены, унижены и бесправны. Велика ли цена такому руководителю, зависящему от всевозможных консисторий, владычных секретарей, влиятельных протоиреев и гражданских властей, вплоть до урядника?...
Где поддержка и защита для сельского священника, не обладающего ни исключительными личными качествами, ни влиятельной заручкой в верхах?...
И старичок дал правильный ответ:
В своем приходе. Приход это та сила, которая, зная своего пастыря, сумеет всегда отстоять его, пусть это будут консистория, владычный секретарь, становой пристав или урядник...
Я.Коробовъ