Bad Sector - лирическая физика
Массимо Магрини, более известный как Bad Sector, последние восемь лет находится на вершине музыкальной сцены. Мы ведем беседу с Массимо о двух планирующихся к выходу релизах, выступлении на фестивале “Информация должна быть свободной”, а также о его работе в области звука.
Gavin Lees: Я понимаю, что ты более исходишь из технического, нежели музыкального, окружения. Расскажи о том, как пришел к созданию музыки?
Massimo Magrini: Я начал экспериментировать в области электронной музыки в возрасте 14 лет с помощью простых, самодельных аналоговых схем. В последствие, я продолжил обучение техническим наукам. Получил степень в компьютерных науках, защитив диссертацию о “сёрьёзности” компьютерной музыки. Но, параллельно я набирался опыта в академической и местной андерграундной электронной музыке. Я думаю, что в электронной музыке технические аспекты прочно привязаны к художественным.
GL: Вспоминается известный слух о том, что большую часть оборудования ты проектируешь и конструируешь сам. Это правда?
ММ: Да. Конечно, я не конструирую компьютеры. Но меня всегда привлекало проектирование специфического аналогового и программного оборудования, в особенности, инструментария для генерации/обработки звука путем жестикуляционного контроля в режиме реального времени. В этом причина моего долгого сотрудничества с институтом Национального Совета по Исследованиям Италии.
GL: Какие открытия были сделаны тобой недавно?
ММ: Государственные научно-исследовательские организации испытывают некоторые проблемы с бюджетным ассигнованием (Мистер Берлускони урезал его). Так что я перешел к сотрудничеству с частными компаниями, работающими в той же области. При их участии я последовательно работаю над воспроизводством аналоговых эффектов в цифровом формате.
GL: Ты также берешь звуки из очень странных и довольно многообразных источников. Это продиктовано ориентацией на концепцию/тему релиза, или желанием проникнуть в сущность звуков?
ММ: По обоим причинам. Даже если иногда концепция важнее (как это было с альбомом Plasma).
GL: Что привело тебя к созданию первой работы в 1995 году?
ММ: В то время я был “опьянен” академическими высокотехнологическими (но часто слишком “холодными”) экспериментами, в которые был вовлечен по ходу работы. Так что я решил реализовать мой личный, гораздо более эмоциональный материал…
GL: Тебе было легко реализовать эту работу?
ММ: Да. Это было удивительно просто…
GL: По каким направлениям ты наблюдаешь прогресс относительно дебютной работы?
ММ: Более всего, в техническом плане. “Дух” остался тем же, более или менее…
GL: Какой из релизов для тебя наиболее приятен? Почему?
ММ: Может быть “Ampos”, потому что он первенец. В то время я им очень гордился. В том числе, потому, что он был сделан на базы довольно незамысловатого оборудования.
GL: Имеет ли твоя немузыкальная деятельность прямое влияние на композиторскую?
ММ: Моя работа на 100% лежит в сфере звука. В настоящее время я сотрудничаю с частной компанией, разрабатывающей цифровые эффекты и синтезаторы для музыкантов. Помимо этого я работаю с мультимедийной группой, создающей электронно-театральные номера, взаимодействую с ними по аспектам аудио сопровождения представлений в реальном времени.
GL: Тебе когда-нибудь предлагали написать саундтрэк к фильму или театральной постановке? Ты любишь выполнять такие заказы?
ММ: Иногда я создаю музыку для театра. Я бы с радостью поработал над кино саундтрэком, но пока что не получил шанса прикоснуться к важнейшему из искусств. Если бы мог выбирать, то с радостью взялся за озвучивание фильмов Кроненберга… (конечно, я понимаю, что это ещё одна планета,…. но кто знает?)
GL: Ты записал десятидюймовый винил “Jesus Blood” на лейбле Power and Steel (подразделение Loki). Как я понимаю, название работы совпадает с названием твоего первого музыкального проекта. Они как-то связаны?
ММ: Да. Это было что-то вроде “трибьюта”. Как Вы, наверное, уже поняли, я живу в очень религиозной стране. Концепция группы (а сингл “Jesus Blood” выдержан в том же ключе) состояла в критике этой угнетающей культуры, в изобличении несоответствий.
GL: У тебя было очень религиозное воспитание? Хранишь ли ещё в душе эти заветы?
ММ: Будучи ребенком, я получил католическое религиозное воспитание. В подростковом возрасте я полностью отверг религиозные догматы. Думаю, что вера однозначно является мощным инструментом подавления личности.
Сейчас я верю только в науку…. которая, по сути, та же религия?
GL: В 2001 ты сотрудничал с Where в проекте Olhon для лейбла Spectre. Почему ты выбрал именно эту команду?
ММ: Наверно потому, что был очарован концепцией проекта. Он (Where) обычно использует незамысловатое оборудование, всего лишь пишущий минидиск, несколько микрофонов и дешёвые эффекты: этого достаточно для полевых записей. Моя работа для Olhon состояла в применении более структурированного подхода к обработке исходного материала.
GL: “Veiovis” - единственная работа в рамках данного проекта? Или же у вас есть какие-то планы на будущее?
ММ: В настоящее время мы работаем над новым материалом. Это долгий процесс. Совсем не то же самое, что сидеть перед компьютером, копаясь в крякнутых плаг-инах. Мы проехали сотни километров лишь для того, чтобы записать несколько секунд сырого звука.
GL: Ты работаешь над темой нового альбома? Из каких источников будут взяты новые звуки?
ММ: Мы собираем звуки из различных, довольно специфических мест, следуя замыслу документировать реальные и гипотетические сущности, находящиеся в (более или менее) экстремальных состояниях.
GL: Есть ли ещё команды, с которыми ты хотел бы поработать? Почему?
ММ: Я хотел бы поработать с настоящим “голосом”. Но не использовать свой собственный. Так что я ищу вокально-ориентированный проект. Пока ещё не определился с выбором.
GL: Ты скоро собираешься издавать новый альбом на Old Europa Cafe. Что нам следует ожидать от этого релиза?
ММ: Честно говоря, я работаю сразу над двумя релизами: один более поп-ориентированный и содержит псевдоритмические элементы, в то время как другой выдержан в экспериментальном ключе и имеет очень интересную концепцию. Я пока ещё не решил, какой из них предоставить для издания на OEC.
GL: Как думаешь, сможешь ли ты и дальше писать релизы, ориентированные на мэйнстрим?
ММ: Нет. Не думаю. Это слишком сложно для меня, к тому же очень дорого, потому что требуется адаптировать саунд под стандарт. Ты не можешь использовать “странные” инструменты или “альтернативное” программное обеспечение. Просто захотелось сделать более доступную работу с незначительным включением ритмов.
GL: Какова концепция экспериментального альбома?
ММ: Гравитационные волны.
GL: Создавал ли ты специфическое оборудование для этого релиза?
ММ: В общем, нет… Работа базируется на звучании гравитационного интерферометра, собранного не далеко от моего дома. Остальная информация доступна на www.virgo.infn.it.
GL: Что ты посмотрел/прочитал/прослушал в последнее время? Что можешь посоветовать?
ММ: К тому, что я посмотрел/послушал (хотя эти вещи не слишком “свежи”) относятся:
- Фильмы: “Ничья земля” Д. Тановича: смелая, антириторическая “попытка” показать правду о войне (в Боснии, хотя, может быть, и где-то в другом месте);
- Книги: Энтони Бюрджесс “Нежелательный ребенок” - старая книга от автора “Заводного Апельсина”. Это сюрреалистический взгляд на умирающий мир.
- Музыка: Последний альбом First Law: чистый дарк эмбиент, но очень хорошо выполнен.
Интервью датировано осенью 2003.
www.myspace.com/badsectorbadsector