Геннадий Хазанов и антисоветский заговор
(Добавление сюда: http://bouriac.ru/ARTICLES/Critical_Miniatures.htm)
Из интервью Хазанова А. Никонову (2015):
"Я вырастаю в московской коммуналке, в семье с очень непросты-
ми взаимоотношениями между мамой и бабушкой, без отца."
"Моя мама в 25 лет лишается мужа - отца моего старшего сводного
брата. Его арестовал и и расстреляли в 1938 году, а через 19 лет
посмертно реабилитировали, выплатив двухмесячное пособие."
"Я жил в послевоенном Замоскворечье в соляной кислоте неагрес-
сивного антисемитизма. Он был разлит на бытовом уровне. Никаких
базовых мотиваций не любить евреев у окрестных мальчишек не было
они не были знакомы с работами Шульгина, не читали еще не напи-
санные тогда лекции Вадима Кожинова и труды Шафаревича. Но тем не
менее... Знаете, я с сожалением смотрю на любые проявления нацио-
нальной исключительности. И когда еврей объясняет все свои неуда-
чи тем, что он еврей. И когда русский, бьющий себя в патриотичес-
кую грудь, объясняет свои неудачи тем, что кругом засели евреи.
По большому счету мне жалко и тех, и других . Они счастливы в
своих заблуждениях. И эта энергия заблуждения помогает им
находить силы для дальнейшей жизни."
"Понимаете, человек, выходящий на сцену даже в этом вот, так
называемом сатирическом жанре, все равно должен показывать некие
типические персонажи. Я, конечно, показывал и грузинов, и мусуль-
ман, но основная масса русские люди. И я понял всю бестактность
этого."
"Я перестал себя чувствовать своим. До перестройки у меня не
было такого ощущения! Потому что при Советах была некая общность.
А потом началась национальная самоидентификация, и эта центробеж-
ная сила национальной самоидентификации растащила нас всех в
разные стороны, дезинтегрировала население. Которое перестало
быть советским народом."
"Еврей может играть русского, но не плохого. Плохого русского
может играть только русский. Иначе ослепленные любовью к террито-
рии патриоты могут обидеться."
"Когда я только начинал свою дорогу в сатире, обличал и бичевал
недостатки, я был представителем той части населения, которая
была со мной в равном положении. В 16 лет я пришел работать на
завод. Я получал мизерную зарплату. Потом я учился и получал
мизерную стипендию. Я помню часто состояние, когда хотелось есть,
а денег не было. Таким образом, я был абсолютно органичен в
неприятии того, что не дает мне получить то, чего жаждет мой
организм. А потом я все получил! И понял, что моя профессия
потеряла нравственную сверхзадачу, потому что из окна 'Мерседеса'
рассказывать, какой ужас творится в стране, о том, как много
бедных..."
"А в 1991 году из Германии с военного аэродрома взлетел военно-
транспортный самолет, который вез для меня 'Мерседес 560 SEL'.
Это танк огромный, а не 'Мерседес'! И это все приводило меня к
мысли: как же я могу бичевать и критиковать из окна этого 'тан-
ка'! У меня самоощущение поменялось. Я стал испытывать чувство
стыда. Еще была инерция старого хода, но постепенно-постепенно я
стал внутренне склоняться к уходу, и в конце концов ушел с
эстрады."
"Я долгое время разделял сторону ельцинской команды, я искренне
полагал, что наша страна уже не может жить так, как жила. Но по-
том, попав вглубь этого ареопага реформаторов, я пришел в ужас. У
меня кончились все иллюзии."
"И если мне сегодня принесут указ о назначении меня на какую-
нибудь высокую государственную должность, я попрошу меня снять
тут же! Я когда-то сказал в лицо президенту Путину, что дня в его
кресле просидеть не хотел бы. Это нужно такой энергией заблужде-
ния обладать, чтобы хотеть в президентское кресло сесть, какой я
уже давно не обладаю. Вся моя энергия заблуждения давно растраче-
на."
"Я столько сил и энергии положил на этот жанр, думая, что моя
борьба по разрушению советского режима находится в позитивном
векторе. А теперь могу только процитировать Ежи Леца: 'Ну, ты
пробил головой стенку. И что ты будешь делать в соседней
камере?'"
"...сегодня я уже все чаще задаю себе вопрос: а можно ли было
тогда по-другому? А был ли у Сталина другой путь? Да, это были
страшные времена. Но именно тогда выковывалась великая культура.
А сейчас великая русская культура, созданная поколениями многих
гениальных людей, погибает."
"А демократические каноны отчего-то плохо приживаются на нашей
почве, - мы постоянно попадаем в этот капкан (...) Все западно-
европейские рецепты тут - мимо кассы.
Вот меня спрашивают: ты согласен с отменой губернаторских
выборов? Да. А почему, это же недемократично!.. А вы видели тех
губернаторов? Вы видите, что они творят, если не могут быть сняты
Кремлем? Это удельные князья! Они на очередных выборах сделают
все, чтобы остаться на второй, третий срок, четвертый. Мне
возражают: но ведь то, что их не избирает народ, это плохо? Да,
согласен, плохо. И то плохо, и это. Но готовых ответов у меня
больше нет."
Ну, и что про это всё можно сказать? Выразился он тут очень
толково, правильно. Но у меня есть подозрение, что он решился
так откровенничать лишь для того, чтобы под правильным соусом
остаться в памяти следующих поколений, если они ещё будут. Нагре-
шил, но потом развёрнуто и умненько покаялся. А значит, снова
герой -- не нам чета. Наполеон эстрады, от которого я помню
только "студента кулинарного техникума", стоявшего "в одном
носке". Если честно, то у меня, похоже, лучше, чем выступления
Хазанова, держатся в памяти еденные-перееденные мной торты и
мороженое, а от них же вдобавок и питание организма получалось,
тогда как познавательный остаток от выступлений Хазанова был
почти нулевой.
Хазанов был чрезвычайно успешным в личном плане, ну и что мне
от того? Его путь -- не для массового повторения, нет смысла
всматриваться. И мне от успехов Хазанова как-то ничего особо не
перепало (тогда как, скажем, от успехов Томаса Эдисона мне пере-
пало много чего: электрические лампочки и т. п.). Потешал он меня
в своё время через телевизор? Наверняка немножко таки да (дета-
лей, как я уже сказал, не помню). То ли жизнь мне продлевал он
таким образом, то ли мозги мне замучивал и отвлекал меня от
занятия делом.
И разберёмся с ситуацией вокруг эстрадного юмора в советское
время. Впечатление такое, что его советским гражданам НАВЯЗЫВАЛИ,
мягко обрезая всякие другие возможности посмеяться.
Во-первых, имелся острый дефицит книжек всяких блистательных
юмористов-сатириков, причём местами, так сказать, критиков запад-
ного образа жизни. Примеры: Марк Твен, О. Генри, Джером Джером,
Карел Чапек, Ярослав Гашек. Даже Арт Бухвальд.
Даже отечественные, ни разу не антисоветские сатирики Ильф и
Петров почему-то тоже недостаточно издавались, и на их книги
"Двенадцать стульев" и "Золотой телёнок" была в библиотеках
очередь.
Почему-то считался антисоветским и сильно "зажимался" Михаил
Булгаков, хотя, к примеру, Леонид Гайдай снял по нему бесподобно
блистательный, весьма советский и даже немножко русский национа-
листический фильм "Иван Васильевич меняет профессию".
Во-вторых, маловато показывались всякие "разоблачительные"
комедии западного производства. Вполне себе пропагандистские. К
примеру, "Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир". Это
при том, что на другую, на корявую пропаганду тратилась страной
уйма денег.
Да и зачем обязательно разоблачизм? Возможность вдоволь сме-
яться даже над чем-нибудь аполитичным -- это тоже большой плюс
стране: "Жить стало лучше, жить стало веселее".
Кстати, много бы кто смотрел по телевизору выступление Хазано-
ва, если бы по другому каналу в это время шёл, к примеру, фильм
"Большие гонки"?
Во-третьих, на телевидении "зажимались" даже умные советские
комедии, за которые не надо было платить западоидам. К примеру,
за всё своё счастливое детство я увидел фильмы "Двенадцать
стульев" и "Золотой телёнок" только один раз.
Я понимаю, что частично это было результатом простого перетя-
гивания одеяла между разными отрядами "работников культуры".
Вдобавок живые-здоровые современники оттирали уже померших авто-
ров.
Но так или иначе, а эстрадный сатироюмор превалировал, и он к
тому же имел завуалированную антисоветскую заточку (прививал
неуважение к текущему советскому, неблистательно выставлявшемуся
на фоне западного изобилия и западного же упоительного развра-
та).
Ну, и как тут не подозревать заговор? Во главе с каким-нибудь
Аркадием Райкиным, а то и Юрием Андроповым? Хоть немножко бдеть
ведь надо. И я же не утверждаю, что заговор был: я говорю толь-
ко, что "заговор" -- одно из возможных объяснений тех страннос-
тей, какие имели место. Если отметать какую-нибудь версию только
потому, что она "параноидальная", рискуешь однажды сильно вляпать-
ся. Скептичнее надо быть, а значит, допускать ВСЯКОЕ, в том числе
"маловероятное". Кстати, именно так иногда и делаются большие
открытия.
Из интервью Хазанова А. Никонову (2015):
"Я вырастаю в московской коммуналке, в семье с очень непросты-
ми взаимоотношениями между мамой и бабушкой, без отца."
"Моя мама в 25 лет лишается мужа - отца моего старшего сводного
брата. Его арестовал и и расстреляли в 1938 году, а через 19 лет
посмертно реабилитировали, выплатив двухмесячное пособие."
"Я жил в послевоенном Замоскворечье в соляной кислоте неагрес-
сивного антисемитизма. Он был разлит на бытовом уровне. Никаких
базовых мотиваций не любить евреев у окрестных мальчишек не было
они не были знакомы с работами Шульгина, не читали еще не напи-
санные тогда лекции Вадима Кожинова и труды Шафаревича. Но тем не
менее... Знаете, я с сожалением смотрю на любые проявления нацио-
нальной исключительности. И когда еврей объясняет все свои неуда-
чи тем, что он еврей. И когда русский, бьющий себя в патриотичес-
кую грудь, объясняет свои неудачи тем, что кругом засели евреи.
По большому счету мне жалко и тех, и других . Они счастливы в
своих заблуждениях. И эта энергия заблуждения помогает им
находить силы для дальнейшей жизни."
"Понимаете, человек, выходящий на сцену даже в этом вот, так
называемом сатирическом жанре, все равно должен показывать некие
типические персонажи. Я, конечно, показывал и грузинов, и мусуль-
ман, но основная масса русские люди. И я понял всю бестактность
этого."
"Я перестал себя чувствовать своим. До перестройки у меня не
было такого ощущения! Потому что при Советах была некая общность.
А потом началась национальная самоидентификация, и эта центробеж-
ная сила национальной самоидентификации растащила нас всех в
разные стороны, дезинтегрировала население. Которое перестало
быть советским народом."
"Еврей может играть русского, но не плохого. Плохого русского
может играть только русский. Иначе ослепленные любовью к террито-
рии патриоты могут обидеться."
"Когда я только начинал свою дорогу в сатире, обличал и бичевал
недостатки, я был представителем той части населения, которая
была со мной в равном положении. В 16 лет я пришел работать на
завод. Я получал мизерную зарплату. Потом я учился и получал
мизерную стипендию. Я помню часто состояние, когда хотелось есть,
а денег не было. Таким образом, я был абсолютно органичен в
неприятии того, что не дает мне получить то, чего жаждет мой
организм. А потом я все получил! И понял, что моя профессия
потеряла нравственную сверхзадачу, потому что из окна 'Мерседеса'
рассказывать, какой ужас творится в стране, о том, как много
бедных..."
"А в 1991 году из Германии с военного аэродрома взлетел военно-
транспортный самолет, который вез для меня 'Мерседес 560 SEL'.
Это танк огромный, а не 'Мерседес'! И это все приводило меня к
мысли: как же я могу бичевать и критиковать из окна этого 'тан-
ка'! У меня самоощущение поменялось. Я стал испытывать чувство
стыда. Еще была инерция старого хода, но постепенно-постепенно я
стал внутренне склоняться к уходу, и в конце концов ушел с
эстрады."
"Я долгое время разделял сторону ельцинской команды, я искренне
полагал, что наша страна уже не может жить так, как жила. Но по-
том, попав вглубь этого ареопага реформаторов, я пришел в ужас. У
меня кончились все иллюзии."
"И если мне сегодня принесут указ о назначении меня на какую-
нибудь высокую государственную должность, я попрошу меня снять
тут же! Я когда-то сказал в лицо президенту Путину, что дня в его
кресле просидеть не хотел бы. Это нужно такой энергией заблужде-
ния обладать, чтобы хотеть в президентское кресло сесть, какой я
уже давно не обладаю. Вся моя энергия заблуждения давно растраче-
на."
"Я столько сил и энергии положил на этот жанр, думая, что моя
борьба по разрушению советского режима находится в позитивном
векторе. А теперь могу только процитировать Ежи Леца: 'Ну, ты
пробил головой стенку. И что ты будешь делать в соседней
камере?'"
"...сегодня я уже все чаще задаю себе вопрос: а можно ли было
тогда по-другому? А был ли у Сталина другой путь? Да, это были
страшные времена. Но именно тогда выковывалась великая культура.
А сейчас великая русская культура, созданная поколениями многих
гениальных людей, погибает."
"А демократические каноны отчего-то плохо приживаются на нашей
почве, - мы постоянно попадаем в этот капкан (...) Все западно-
европейские рецепты тут - мимо кассы.
Вот меня спрашивают: ты согласен с отменой губернаторских
выборов? Да. А почему, это же недемократично!.. А вы видели тех
губернаторов? Вы видите, что они творят, если не могут быть сняты
Кремлем? Это удельные князья! Они на очередных выборах сделают
все, чтобы остаться на второй, третий срок, четвертый. Мне
возражают: но ведь то, что их не избирает народ, это плохо? Да,
согласен, плохо. И то плохо, и это. Но готовых ответов у меня
больше нет."
Ну, и что про это всё можно сказать? Выразился он тут очень
толково, правильно. Но у меня есть подозрение, что он решился
так откровенничать лишь для того, чтобы под правильным соусом
остаться в памяти следующих поколений, если они ещё будут. Нагре-
шил, но потом развёрнуто и умненько покаялся. А значит, снова
герой -- не нам чета. Наполеон эстрады, от которого я помню
только "студента кулинарного техникума", стоявшего "в одном
носке". Если честно, то у меня, похоже, лучше, чем выступления
Хазанова, держатся в памяти еденные-перееденные мной торты и
мороженое, а от них же вдобавок и питание организма получалось,
тогда как познавательный остаток от выступлений Хазанова был
почти нулевой.
Хазанов был чрезвычайно успешным в личном плане, ну и что мне
от того? Его путь -- не для массового повторения, нет смысла
всматриваться. И мне от успехов Хазанова как-то ничего особо не
перепало (тогда как, скажем, от успехов Томаса Эдисона мне пере-
пало много чего: электрические лампочки и т. п.). Потешал он меня
в своё время через телевизор? Наверняка немножко таки да (дета-
лей, как я уже сказал, не помню). То ли жизнь мне продлевал он
таким образом, то ли мозги мне замучивал и отвлекал меня от
занятия делом.
И разберёмся с ситуацией вокруг эстрадного юмора в советское
время. Впечатление такое, что его советским гражданам НАВЯЗЫВАЛИ,
мягко обрезая всякие другие возможности посмеяться.
Во-первых, имелся острый дефицит книжек всяких блистательных
юмористов-сатириков, причём местами, так сказать, критиков запад-
ного образа жизни. Примеры: Марк Твен, О. Генри, Джером Джером,
Карел Чапек, Ярослав Гашек. Даже Арт Бухвальд.
Даже отечественные, ни разу не антисоветские сатирики Ильф и
Петров почему-то тоже недостаточно издавались, и на их книги
"Двенадцать стульев" и "Золотой телёнок" была в библиотеках
очередь.
Почему-то считался антисоветским и сильно "зажимался" Михаил
Булгаков, хотя, к примеру, Леонид Гайдай снял по нему бесподобно
блистательный, весьма советский и даже немножко русский национа-
листический фильм "Иван Васильевич меняет профессию".
Во-вторых, маловато показывались всякие "разоблачительные"
комедии западного производства. Вполне себе пропагандистские. К
примеру, "Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир". Это
при том, что на другую, на корявую пропаганду тратилась страной
уйма денег.
Да и зачем обязательно разоблачизм? Возможность вдоволь сме-
яться даже над чем-нибудь аполитичным -- это тоже большой плюс
стране: "Жить стало лучше, жить стало веселее".
Кстати, много бы кто смотрел по телевизору выступление Хазано-
ва, если бы по другому каналу в это время шёл, к примеру, фильм
"Большие гонки"?
Во-третьих, на телевидении "зажимались" даже умные советские
комедии, за которые не надо было платить западоидам. К примеру,
за всё своё счастливое детство я увидел фильмы "Двенадцать
стульев" и "Золотой телёнок" только один раз.
Я понимаю, что частично это было результатом простого перетя-
гивания одеяла между разными отрядами "работников культуры".
Вдобавок живые-здоровые современники оттирали уже померших авто-
ров.
Но так или иначе, а эстрадный сатироюмор превалировал, и он к
тому же имел завуалированную антисоветскую заточку (прививал
неуважение к текущему советскому, неблистательно выставлявшемуся
на фоне западного изобилия и западного же упоительного развра-
та).
Ну, и как тут не подозревать заговор? Во главе с каким-нибудь
Аркадием Райкиным, а то и Юрием Андроповым? Хоть немножко бдеть
ведь надо. И я же не утверждаю, что заговор был: я говорю толь-
ко, что "заговор" -- одно из возможных объяснений тех страннос-
тей, какие имели место. Если отметать какую-нибудь версию только
потому, что она "параноидальная", рискуешь однажды сильно вляпать-
ся. Скептичнее надо быть, а значит, допускать ВСЯКОЕ, в том числе
"маловероятное". Кстати, именно так иногда и делаются большие
открытия.