Баллада о гвоздях. Часть 1. Десятилетия под спудом ложных версий.
Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стёр с лица.
"Команда, во фронт! Офицеры, вперёд!"
Сухими шагами командир идёт.
И слова равняются в полный рост:
"С якоря в восемь. Курс - ост.
У кого жена, дети, брат -
Пишите: мы не придём назад.
Зато будет знатный кегельбан".
И старший в ответ: "Есть, капитан!"
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
"Не всё ли равно, - сказал он, - где?
Ещё спокойней лежать в воде".
Адмиральским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасённых нет».
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
Между 1919 и 1922
Вышедшие один за другим в 1922 году сборники стихов Николая Тихонова "Орда" и "Брага" мгновенно превратили неизвестного широкой публике молодой поэта, лишь недавно примкнувшего к кругу литераторов петербургского Дома Искусств, в одного из наиболее популярных. Простые, но сильные и свежие образы, знакомая многим военная тематика, отсутствие как элитарной выспренности и надрыва так и революционной громогласности, были близки и понятны многим.
Мы разучились нищим подавать,
Дышать над морем высотой соленой,
Встречать зарю и в лавках покупать
За медный мусор - золото лимонов.
Случайно к нам заходят корабли,
И рельсы груз проносят по привычке;
Пересчитай людей моей земли -
И сколько мертвых встанет в перекличке.
Но всем торжественно пренебрежем.
Нож сломанный в работе не годится,
Но этим черным, сломанным ножом
Разрезаны бессмертные страницы.
***
Крутили мельниц диких жернова,
Мостили гать, гоняли гурт овечий,
Кусала ноги ржавая трава,
Ломала вьюга мертвой хваткой плечи.
Мы кольца растеряли, не даря,
И песни раскидали по безлюдью,
Над молодостью - медная заря,
Над старостью... Но старости не будет.
Баллада о синем пакете
<...>
Улицы пусты - тиха Москва,
Город просыпается едва-едва.
И Кремль еще спит, как старший брат,
Но люди в Кремле никогда не спят.
Письмо в грязи и в крови запеклось,
И человек разорвал его вкось.
Прочел - о френч руки обтер,
Скомкал и бросил за ковер:
"Оно опоздало на полчаса,
Не нужно - я все уже знаю сам".
Дезертир
<...>
Хлеб, два куска
Сахарного леденца,
А вечером сверх пайка
Шесть золотников свинца.
Пушка
Как мокрые раздавленные сливы
У лошадей раскосые глаза,
Лоскутья умирающей крапивы
На колесе, сползающем назад.
Трясется холм от ужаса, как карлик,
Услышавший циклопью болтовню,
И скоро облачной не хватит марли
На перевязки раненому дню. <...>
Но именно "Балада о гвоздях" стала наиболее широко цитируемой из-за двух последних литых строчек - "гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей".
Поколения советских пионеров знали эти две широко цитируемые хрестоматийные строки часто никогда не читав короткого, в 28 строф, стиха. А те кто читал, не задавались вопросами к официальной версии подаваемой в учебниках - стихи о героях-коммунистах. Только самые вдумчивые ощущали явный диссонанс между версией о железных революционных матросах и выпадающими из контекста деталями - "адмирал", "кегельбан", "курс - ост". Кто эти моряки, отважно идущие на верную смерть?
Сам Тихонов, путаясь и забывая что говорил раньше, рассказывал будучи уже пожилым человеком:
"Тема этого стихотворения зародилась во мне ещё осенью семнадцатого года, когда моряки Балтийского флота в жестоких морских боях показали поразительное бесстрашие и высокое мужество, отбивая попытки германского флота захватить Ирбенский пролив и архипелаг Моонзунд. Я начал писать стихотворение об их доблести, но не успел его закончить.
Но когда пришли трудные дни осени девятнадцатого года, когда белая армия генерала Юденича подступала по суше к красному Петрограду, а с моря английские военные суда вели морскую блокаду и совершали предательские нападения на корабли Советского флота, эта тема явилась совершенно заново”.
В аудиокниге изданной в конце 70-х он будет пересказывать мифологизированную версию o том что речь идет о революционных матросах тонувщих с криком "ура".
Денис Драгунский в своем давнем эссе "Баллада о вранье" совершенно точно почувствовал эту фальшь, и недоумевал - отчего Тихонов, маститый к тому времени советский чиновник, врет?
"Учителя врали, что это про коммунистов.
Тихонов потом говорил, что это на самом деле о наших моряках. Тоже вранье.
Вот он уже немолодым человеком читает эти [стихи], и потом говорит: «Это, вы знаете, подлинный факт, гибель этих миноносцев «Азард» и «Гавриил». Они так погибли. Кричали «ура», погибая.
Врал, герой соцтруда, лауреат ленинской и трех сталинских премий, председатель комитета защиты мира, пожилой, седой и осанистый."
Многие пытались ответить на этот вопрос. Высказывалось предположение что речь идет об эпизоде 1915 года с экипажами русских эсминцев, а адмирал не кто иной как Колчак. Действительно, в одном из стихотворений Тихонов упоминает миноносцы, и хотя этот эпизод не имеет прямого отношения к "Балладе о гвоздях", стихотворение чрезвычайно интересно и важно для разгадки тайны "железных людей".
Посмотри на ненужные доски -
Это кони разбили станки.
Слышишь свист, удаленный и плоский?
Это в море ушли миноноски
Из заваленной льдами реки.
Что же, я не моряк и не конник,
Спать без просыпа? Книгу читать?
Сыпать зерна на подоконник?
А! я вовсе не птичий поклонник,
Да и книга нужна мне не та...
Жизнь учила веслом и винтовкой,
Крепким ветром, по плечам моим
Узловатой хлестала веревкой,
Чтобы стал я спокойным и ловким,
Как железные гвозди, простым.
Вот и верю я палубе шаткой,
И гусарским, упругим коням,
И случайной походной палатке,
И любви расточительно-краткой,
Той, которую выдумал сам.
Между 1917 и 1920
Романтика моря, рядом с которым Тихонов живет всю жизнь, манила его, очаровывая прозой Киплинга и Стивенсона. Позже он вспоминал: "Главными моими друзьями были книги... Я любил географию и историю. Эта страсть осталась у меня на всю жизнь. Я сам начал писать книги, где действие переносилось из страны в страну. В этих сочинениях я освобождал малайцев из-под ига голландцев, индусов - от англичан, китайцев - от чужеземцев". Сын часовщика, вынужденный волею отца идти учится в Торговую школу на Фонтанке и от безысходной тоски серьезно подумывающий о самоубийстве, сбежал на войну добровольцем как в избавленье. Будучи высокого роста, определен в гусары и воюет в Прибалтике. Контужен. В стихах, смешивая реальность и воображение, он видит себя на "палубе шаткой" миноносцев уходящих в рейд из "заваленной льдами" Северной Двины. Никогда не служивший на флоте, он тем не менее ощущает что жизнь учила его “веслом и винтовкой”, превращая его в тот самый гвоздь, с которыми ассоциированы у него уходящие в свой последний морской поход, сравнимый со стремительной кавалерийской атакой, "люди из железа".
Позже стали появляться совсем уж фантастические версии, что "Баллада о гвоздях” - это де об офицерах кайзеровского флота вышедших в некий поход в апреле 1918 года, или что речь идет об атаке Каспийской флотилией иранского порта Энзели, где в 1920 году укрылись отступающие белогвардейцы.
Переводчик поэзии Киплинга Василий Бетаки, считал что в "Балладе" речь идет об абстрактных моряках, собирательных образах позаимствованных "первым в русской литературе киплингианцем" из книг Киплинга, под сильнейшим влиянием которого Тихонов находился.
Все эти версии неверны, включая и ту которой предлагал верить сам Николай Семенович Тихонов. Даты указанные автором под "Балладой" в первом издании: 1919 - 1921 точно указывают на событие о котором идет речь.
Недавний еще гусар Тихонов, написал эти стихи под впечатлением от лихой, самоубийственно-отважной и сродни кавалерийскому наскоку, атаки торпедных катеров ведомых молодыми английскими лейтенантами, ровесниками Тихонова, на внутренний рейд Кронштадта в ночь с 18 на 19 августа 1919 года. А вернулся он к этой теме в разговорах со своим близким тогда другом Сергеем Колбасьевым - моряком, литератором и разведчиком, в ноябре 1921 года, когда и была написана "Баллада о гвоздях". Уже через несколько лет сказать об этом было невозможно. И даже на склоне лет, войдя в обойму высшего советского истеблишмента, Тихонов пытался неуклюжей подменой навсегда замаскировать свой юношеских грех очарования храбростью врага, недавнего впрочем союзника.
Воглавлял ночную атаку им лично подобраной команды из неженатых добровольцев лейтенант Огастус (Гас) Эгар...
Верхнее фото: Плавучая база подводных лодок "Память Азова" затопленная в Средней гавани Кронштадта в результате рейда торпедных катеров в августе 1919г.
P.S. Поскольку ссылка на давнишний текст Дениса Драгунского более не открывается, то прилагаю мой с ним короткий обмен сообщениями в Фейсбуке которое как минимум позволяет подвердить факт публикации.
Предисловие. Тень Шарлотты.
Часть 1. Десятилетия под спудом ложных версий.
Часть 2. Курс - ост. Кронштадский кегельбан.
Часть 3. Поэт Тихонов. Дом Искусств.
Часть 4. Мичман Сергей Колбасьев. Писатель который ушел в разведку.
Часть 5. Николай Тихонов. Писатель которого убил страх.