ЕВГЕНИЙ ГРИШКОВЕЦ. «СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ». «СОВРЕМЕННИК». РЕЖИССЕР ВИКТОР РЫЖАКОВ
Не пойти на Неёлову - это все равно что отказаться от поездки в Париж. А увидев Неёлову можно и… Марина Мстиславовна великая актриса, и этот спектакль такую оценку в очередной раз подтверждает. Бывает же в рамках даже хорошего спектакля роль в слишком строгих и тесных рамках, искусственно уменьшенной амплитуды, отформатированного и сдержанного участия, когда «развернуться негде», а тут… Большое, как огромный читальный зал, где можно зачитаться и забыть о времени, полнометражное зрелище и соответствующая ему бенефисная мегароль мегадивы русского театра. Причем двухчасовое, двухчастевое (хотя и без антракта) представление даже не с одной, а с двумя, нет - с тремя Неёловыми, где в первой половине она мучительный, но решившийся на неочевидный, скорее на безумный поступок Король Лир, делящий на три части наследство, во второй - подвыпивший Шут, точнее Шутица (клоунесса) в рыжем парике, рубашке «пожар в джунглях», смеющаяся над самой собой, и одновременно оплакивающая и прощающаяся с домом-твердыней, домом-семьей и - важно - домом-библиотекой, а в конце чуть было не превращающаяся в опереточную, легаровскую «Веселую Вдову», настоятельно требующую «Вдову Клико». Ну, вы понимаете, что такое Неёлова в «Собрании сочинений»? «Шампань-коблер», где есть всё: лед и боль на дне, лимонная кислота скисшей жизни, коньяк потерь, ликер отчаяния и - несмотря ни на что - шампанское надежды.
Было бы странным, если бы в своем первом спектакле в качестве художественного руководителя «Современника» Виктор Рыжаков не вывел бы на сцену живых и мертвых, фигуры и тени, действительность и память, все накопленное с 1956 года театром злато-серебро с каменьями самоцветными, чтобы не попытаться устроить смотр этому «собранию сочинений» и… Попрощаться? Начать с чистого листа? Уж слишком очевидна параллель с происходящим в пьесе. Марина Сергеевна Филатова (Марина Неёлова) там заявляет: «Я не хочу доживать. Я хочу жить», и потому всё безжалостно бросает, чтобы начать строить что-то новое.
И вот перед нами этот парад-алле, где за каждым персонажем вырисовываются другие знаковые фигуры «Современника». Марина Неёлова (за ее спиной - Галина Волчек), Никита Ефремов (тени - Олег Николаевич и Михаил Олегович), Алена Бабенко (Елена Яковлева, Лия Ахеджакова), Максим Разуваев (Сергей Гармаш) и молодые Светлана Иванова и Сергей Новосад (на ними вся молодежная часть труппы театра плюс рыжаковская студия «ИюльАнсамбль»). И не важно, что кого-то уже нет в театре, кто-то умер, а кто-то как раз в тюрьме, где возможно читает те самые книги, вокруг которых разгорается основной конфликт в пьесе.
Итак, слово автору, Евгению Гришковцу: «Главная героиня - 60-летняя вдова, юрист, специалист по римскому праву. Она собирает детей, чтобы вместе провести последний день в квартире, где они родились. Жить там, где все напоминает о муже, она не может, и поэтому решила переехать в новый жилищный комплекс. Главный вопрос, который возникает в пьесе - что делать с огромной библиотекой? Выясняется, что эти книги никому не нужны. Женщина все давно перечитала, а дети что-то взять с собой и не собираются, и не могут. Детей трое: 35, 30 и 25 лет. Дочь замужем, один сын служит на флоте, второй живет в Америке».
Рыжаков заметил, что жанр постановки был найден не сразу. Но после поисков все участники согласились на «простую историю». (Сразу вспоминается фильм эпохи начала расцвета «Современника» «Простая история» (режиссер Юрий Егоров, 1960) с Нонной Мордюковой - тоже вдовой, тоже решительной и тоже начинающей новую жизнь). История, конечно, простая, да не очень.
Сразу обращает на себя внимание как «сделаны» персонажи. Просто ли это острый сценический рисунок и редкий уже - подчеркнуто шаржированный - театральный образ? У «американца» Николая Филатова (Никита Ефремов) накладной живот, общая одутловатость, заячий прикус и невнятная дикция, у «капитана» Сергея Филатова (Сергей Новосад) - накладные бицепсы и легкое заикание, у дочери Татьяны (Светлана Иванова) - гипертрофированно подчеркнутый «нижний бюст» и движения куклы, у риэлторши Илоны (Алена Бабенко) - картавость, а покупатель квартиры Виктор (Максим Разуваев) - с ужимками и походкой типичного «решалы», «бригадира» или приблатненного дельца из околокриминального мира. И только Неёлова - без каких-либо дополнительных ухищрений. К чему бы это всё и отчего так?
Понятно, что библиотека - символ духовных ценностей, накопленных семейством Филатовых, а, можно сказать, моральных и интеллектуальных богатств всего поколения «детей ХХ съезда», как сама героиня Неёловой. Мысль пьесы Гришковца проста и незамысловата: наследие, накопленное, если не рассовано по карманам, не присвоено, не вшито под кожу и не влито в кровь - пропало. Если библиотека (в широком смысле - питательная культурная среда, в которой шло формирование личности) прочитана и усвоена, то ее вполне можно бросить или отправить в заточение - тюрьму и лагерь. А если нет, то уже ничего не поможет.
Если же говорить о «Собрании сочинений» в «Современнике», то здесь главным стало замечательное и сценически яркое режиссерское прочтение и совсем не очевидное решение, заметно поднимающее пьесу над банальностью ее мысли. Режиссер заставляет героев «собраний сочинений» спрыгнуть с книжных полок, и дает возможность зрителям убедиться, что дон-кихоты и гамлеты, бендеры и шариковы давно уже в человеческих обличьях ходят по земле. Острая характерность - так придумано режиссером - указывает на литературные прототипы каждого из персонажей. Герой Ефремова - вылитый Винни-Пух, Кролик и, конечно, обжора и толстяк Пантагрюэль - не случайно Николай Филатов долго ищет, находит и собирается увести к себе, за океан, единственную книгу, любимую с детства - «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле. (Но зачем увозить, когда он сам давно опантагрюэлился!?) Татьяна с Сергеем - хотите Артур Грей и Ассоль (между прочим, Татьяна Филатова по мужу Линден, а фамилия Ассоль - Лонгрен), хотите - Барби и Кен. Героиня Неёловой - чеховская Раневская, о чем писали многие, но и Раневская Фаина, когда преображается в своей буффонадной комедийно-клоунской ипостаси (здесь речь не о Ф.Г. Раневской, а о той немного придуманной и окарикатуренной Раневской из театральных баек и анекдотов).
Мы давно уже живем, предлагает нам так прочесть пьесу Рыжаков, в мире людей-персонажей, лучшие из которых востребованы и любимы как зачитанные до дыр книги - потертые, с подклеенными страницами, отреставрированными корешками и вновь переплетенные. А остальных недотеп, не заставивших себя прочитать и даже пролистать, да хотя бы заглянуть в содержание, ждет судьба макулатуры для розжига мангала для жарки шашлыка…
Вот этим парадом литературных героев, скоморошеством, исключительной театральностью, где так много фантазии, спектакль и дорог. И, конечно, эта волна забытого волшебства сцены, идущая в зал, не может не волновать.
А пьеса… Что пьеса? Отменно скучна: говорильна, голословна и пустословна. Огонек пьесы постоянно тухнет, болтать собравшимся решительно не о чем, да и собираться им не стоило - могли бы перемолвиться по скайпу или зуму. А книги, увы, давно уже не сакральное место силы духа и не предмет распрей. Текст Гришковца - такой умирающий ежик, которого ужасно жалко, но вылечить его невозможно - колючки затертых шаблонов и штампов мешают. Однако Рыжаков, несмотря ни на что, справился с таким материалом и победил. Благодаря тому самому найденному ходу: овинипухить и ассолить всех этих людей со скучной фамилией, скучными именами и простой историей.
И тем не менее «Собрание сочинений» - веха в истории «Современника» (моего ровесника). Спектакль - начало нового великого похода (или нового полета журавлиным клином - театр начинался с розовских «Вечно живых», ставших фильмом «Летят журавли») за Синей Птицей под покровительством великой Неёловой и водительством полного сил Рыжакова. Страница Волчек перевернута, осталась в прошлом. Альбом раскрыт, но фотографии исчезли. Афиши висят, но уже мало что говорят. И весь этот 64-летний скарб, навьюченный Олегом и Галиной на Виктора, Марину, Никиту, Свету, Сергея, Алену, Максима, Гошу, как и весь «Современник» с целым народом своим тронулся с места и движется. Куда? Если бы знать, если бы знать…
Фото Даниил Примак