Матей из "Пана Тадеуша" на моём дне рождения
В разных беседах-разговорах иногда я упоминаю, что при моём бесконечном, безоговорочном и до земли преклонении перед гением Пушкина, если мне всё же выбрать только одного поэта, это несомненно Адам Мицкевич. Он высшая вершина того очаровательного и родного мне культурного пласта, каким являются Кресы.
Адам Бернард Мицкевич родился в фамильном имении Заосье (либо в сорока пяти верстах от него в Новогрудоке в доме отца, либо в экипаже между ними, эта тема исследуется до сих пор) в сочельник 24 декабря 1798 года. А самый известный и непревзойденный иллюстратор его произведений Михаил Эльвиро Андриолли пришёл на свет 14 ноября 1836 года в Вильно. Всё это земли давнего Великого Княжества Литовского. Но сегодня, 20 марта 2020, поздравления с днём рождения принимаю я.
Михаил Эльвиро Андриолли : МАТЕЙ , иллюстрация к "Пану Тадеушу"
О, родина моя Литва! Ты - как здоровье... Это самая известная и прославленная строка всей польской поэзии, когда-либо созданной. Так начинается крупнейшее по объёму произведение великого поэта, роман в стихах "Пан Тадеуш". Матéй оттуда. Литва имеется в виду в старом значении, каким оно было в течение нескольких веков: земли Великого Княжества. Его наследие принадлежит ныне Республике Беларусь и Литовской Республике.
Первое издание:
ПАН ТАДЕУШ
или
ПОСЛЕДНИЙ НАЕЗД НА ЛИТВЕ
Шляхетская история 1811 и 1812 годов
в двенадцати книгах, стихами,
авторства
АДАМА МИЦКЕВИЧА
Том первый
Издание Александра Еловицкого
с барельефом автора
Париж, 1834
В какой-то степени "Пан Тадеуш" сопоставим с "Евгением Онегиным", благо оба - романы в стихах, и Мицкевич имеет то же значение для польской культуры, что Пушкин для русской, и их два самых известных и крупных произведения создавались в одно время. При этом "Пан Тадеуш" по объёму раза в два больше и, конечно, совсем иной по складу, настроению и содержанию.
.
О, родина моя Литва! Ты - как здоровье:
Лишь только тот тобою дорожит, как собственною кровью,
Кто потерял тебя. И я рисую ныне
Всю красоту твою, тоскуя на чужбине.
.
Автор, живя и работая в Париже и Лозанне, зная, что после разделов Речи Посполитой, высылки из родного края и произошедшего там восстания ему никогда не суждено вернуться на родные литовско-белорусские земли, вспоминает с ностальгией и мягким юмором места, настроение и людей своего детства и юношества.
Моя здесь Уважаемая Аудитория - почти без исключения русскоговорящая и не польскоговорящая. При этом я в состоянии оценить конгениальность русских переводов произведений моего самого любимого поэта. Лучший перевод "Пана Тадеуша" принадлежит Сусанне Мар, таков литературный псевдоним этой русской поэтессы, по национальности армянки, великолепной переводчицы польской и английской поэзии Cусанны Георгиевны Аксёновой урожденной Чалхушьян.
Что касается Матéя, по-польски Maciejа, по-белорусски Maцея...
.
.
...В селении Матею нету ровни.
Матея дом - между корчмою и часовней,
В саду росли берёзки, зеленея,
Но замком всё-таки казался дом Матея
Среди убогих изб. Стена кирпичной кладки
Воспоминанием служила о достатке.
А рядом житницы, сарай у сеновала,
Всё вперемешку - так у шляхтичей бывало.
И крыша ветхая почти что в каждом месте
Мерцала отблеском зеленоватой жести.
Меж тем дом крепостью служил в года былые
И помнил бранных лет набеги удалые.
Ядро железное, укрытое травою,
Казалось круглою забытой головою,
Ещё со шведских войн оно в траве лежало
И вместо камня здесь ворота подпирало.
Четыре шишака на чердаке сложили -
Они не рыцарям, а голубям служили:
Голубки в них птенцов кормили деловито.
Кольчуга старая над яслями прибита -
Кормушкою она служила для скотины,
Покрыта клевером почти до половины.
Закалки лишены рапиры в печке жаркой -
И в вертела они превращены кухаркой.
Но семь десятков лет Матея не сломили,
Былой солдат наш оставался в полной силе.
В последнюю войну, отправившись с Огинским,
Он в битвы с ним ходил за доблестным Ясинским,
И сабля славная там чудеса являла,
Когда он прыгал с ней один с крутого вала.
Запомнили враги в боях его повадку,
Дамасской сабли блеск и боевую хватку.
Шутливо саблю звал он "розгою" своею
И пики и штыки, как свечку, резал ею.
Сейчас Матей по дворику бродил и на просторе
Мурлыкал песенку "Когда восходят зори".
На солнце погуляв и помолившись Богу,
Герой наш приступил к хозяйству понемногу.
Принёс он зелени, уселся возле дома
И свистнул - кролики пришли на свист знакомый.
В густой траве они нарциссами белели
Лишь уши длинные качались еле-еле,
На лапки поднялись и ловят шорох ухом,
Глядят во все концы и мягким белым пухом
К Матею катятся, почуяв угощенье,
На плечи прыгают, садятся на колени.
Любил он кроликов, сам словно кролик белый,
И гладил тёплый пух рукою загрубелой.
Другою рассыпал из старой шапки зёрна
Для воробьёв. Они слетали вниз проворно.
Это единственная созданная великолепным Михаилом Андриолли иллюстрация с Матеем, который лишь один из полутора дюжин второплановых героев "Пана Тадеуша". А на другой иллюстрации трое других старых кресовян: пан Гречеха угощает из открытого окна пана Бжухальского слева и помирившегося с ними их бывшего антагониста пана Рембайло справа.
Не все оригинальные иллюстрации художника к "Пану Тадеушу" цветные. Финальное явление двух главных героев, Тадеуша и Зоси, чёрно-белое:
Но издатели со временем оформили их в цвете:
Я здесь не представлю всех многочисленных героев двенадцати глав романа в стихах Мицкевича. Прочтите "Пана Тадеуша", русский перевод конгениален оригиналу, но это чтение не на один день.
Вот он, великий поэт, пред кем бью кресовой серо-синей конфедераткой оземь, один из немногих его дагеротипов:
И портрет в молодости, когда он жил и начинал творить на родных землях :
Самый известный иллюстратор его произведений:
Михаил Эльвиро Андриолли : ПАНОРАМА ВИЛЬНО , около 1860 года
Панорама Вильно сегодня, примерно оттуда же,
фактически с верхних этажей гостиницы "Lietuva", это несколько сот метров левее, чем откуда рисовал Андриолли.
Заосье, фамильное имение Мицкевичей. Здесь будущий поэт проводил детские годы и в юношестве летние месяцы, а также, вероятно, родился. Имение восстановлено Республикой Беларусь, ныне музей.
Там же, вход на территорию имения.
Про всё это - последние строфы эпилога к "Пану Тадеушу":
Тот край счастливый, небогатый, тесный
Был только наш, как Божий - поднебесный.
Всё в том краю лишь нам принадлежало,
Всё помню, что тогда нас окружало:
От липы, что нам пышною короной
Давала тень, до гнёзд в листве зелёной,
До быстрого ручья, овражка, клёна -
Всё было близко нам и всё знакомо,
Вплоть до соседей, живших подле дома.
Те земляки навек остались с нами
Единственными верными друзьями.
Заосье, лето 2013
В далёкой юности мы для забавы
Под липою густой читали главы
Сказаний про Юстину и Веслава,
А за столом широким, деревянным
Нередко эконом садился с паном,
И не мешали чтению. Порою
Нам объясняли то или другое,
Хваля хорошее, простив дурное.
Значит: СЕРДЕЧНО ПРИГЛАШАЕМ
И ревновали мы поэтов к славе,
Которая гремит в лесу и в поле,
Хотя не увенчал их Капитолий -
Милее пышных лавров для поэта
Девичий дар - венок из первоцветов.
И те же строки в оригинале, венок из первоцветов:
I zazdrościła młodzież wieszczów sławie,
Która tam dotąd brzmi w lasach i w polu,
I którym droższy, niż laur Kapitolu -
Wianek rękami wieśniaczki usnuty
Z modrych bławatków i zielonej ruty.
