Дикарь в Петербурге. День I. Конференция "Достоевский и мировая культура"
Кровоточащую рану между Украдиной и Русью-матушкой пересекаю впервые...
После станции "Кошача лохань" всё гляжу в тамбуровое окно... а там украдено главное. И вдруг - в одночасье - как кольнет: БЕРЁЗКА! И ещё, и вдруг - СЕЗАМ! - берёзовая роща!!!
А потом - "Отражается небо в лесу, как в воде..."
Всхохотал, увидев первый мостик над болотом...
Даже трасса: указатель по-русски!!!
И я почувствовал: после двадцатилетнего заточения возвращаюсь наконец домой - на Родину.
.
Этот миг навечно сияет в моей памяти.
Слава нашей измученной Родине!
И позор, и всё-таки - слава.
.
...Но первые дни, в которых я купался, как в целительном гейзере, исцелили меня (осозналось позже) по праву лечебной грязи. Мне всегда представлялось, что магическое слово "КОНФЕРЕНЦИЯ" обозначает - втечение в могучую силу мысли, взаимозаряд высшей энергией, дорост глупого до вершин равного...
Но стоило, стоило пробежать 2000 километров за буфером вагона уже для одного лишь того, чтобы навсегда уяснить, что такое конференция. Да какая! Один раз в год, на день рожденья опорного писателя великорусской литературы - Ф.М.Достоевского, в единственном на весь город его именном музее, в культурной столице всея Руси - Святом Петрограде... Уж сколько чего кому потребовалось, чтобы определённые личности взошли на подмостки, я не разнюхивал, но на месте некоторых выступивших я бы отдал последнее, чтобы мне разрешили не соваться на сцену и не позориться. Их превосходно распечатанный конспект мы - несчастные слушатели - с удовольствием почитали бы на бумаге: и слов больше бы разобрали, и паузы все были бы на месте, и уши бы не устали от единственной ноты. Кроме того, у нас бы была возможность в любой момент перескочить на несколько страниц, а лучше выкинуть блестящую папку в ведро и отыскать на мировых просторах что-нибудь более логичное и более важное для разгадки тайных знаков творчества Достоевского.
Понимаю, взамен такой соблазнительной возможности мы можем другое: задавать знатоку вопросы. Беседовать. Спорить! И действительно, едва следующий Непоймузачем произносил благожданное заключение, начиналось собственно то, чего жаждал весь зал (кроме, естественно, выступающего).
Правда, честь подсказывает, что чем глупей выступление, тем яростней должны бы на дурака набрасываться, но истина гласит обратное. Самые никакие обычно оставались без возражений, зато личности яркие, сказавшие Слово (а самая благодатная мишень - это истина), сражались с народом насмерть.
Ну вот например. Гудят, гудят со сцены ну такие недостоевские, аж стыдно перед его памятью, пересменка - опять гудят ... и вдруг - одна из самых пожилых - не гудит: говорит! То пауза. То шёпотом. То железным тоном! То внезапным спокойствием, но просвечивающим такую нутряную раскалённость, что все сидят приросшие к стулу и даже выходить-заходить перестали: вошедшие с первой секунды прикипают к полу. Рита Осиповна Мазель! Автор множества исследовательских книг и бессчётной россыпи статей - именно о Достоевском! Но ведь это немножко другое дело, а? И столько мысли, так необходимой сейчас, ежемгновенно! Теперь буду читать её труды! (каюсь - до сих пор не читал, ночью могу только сочинять).
И тут же, наверх, следующий ТУЗ - такой дедище с взглядом Бетховена; он, правда, волновался и выступал сбивчиво, но это не рассекло густой энергетики, наполнившей зал с первым же его словом и всё растущей надолго вперёд после последнего. Сколько силищи, сколько юмора человеческого и - глубокого, словно роман Достоевского... Василий Вячеславович Беляев.
А после него - обсуждение!
Вот-то и начинается кино. Умный и настырный паренёк, тоже из выступавших, начинает их стравливать! Однако на сей раз артисты не спокойствием били, а разжигались факелами, поджигали друг друга и неслись дальше распожаривать пространство, пока не прогорел весь зал. Какое ж для дикаря очищение - попасть в огнь интеллектуальной бойни! И ведь всё в пределах старопетербургской морали, но так по-саратовски докрасна, словно произошедшая сцена принадлежит перу Достоевского!
После - перерыв, бутербродики, а все за сим выступавшие - одно слово, головешки.
Итак, за первый день в граде святого Петра я познал двоих себе старших братьев:
Василий Вячеславович Достоевский и
Рита Осиповна Достоевская.
Видимо, дети Федора Михайловича.
В них мощь, опыт, мысль, талант.
Остальные (за исключением ещё двух значительных докладчиков) такого низкого уровня, и интеллектуального и актёрского, что невольно набрасывались в блокнот мысли на выступление собственное...
Осталось добавить: главную умственную драку я, собак такой, прошляпил в поезде. Но для справедливости назову третьего Достоевского по фамилии Котельников.
И тогда же, в самом первом дне конференции, приходил всамделишный внук Достоевского. Правда, не выступал, и хуже того - когда-то по телевиденью показал себя стандартным сапиенсиком, но ощутить энергетику присутствия, пускай и утерянную, было - уверен - крепкосердечно!
Но глаза на затылке - верный путь в колдобину, а потому оборачиваюсь вперёд и готовлюсь к Дню Второму.
Спасибо за всё, Петербург!