Можно ли коммунистам идти вперёд, стесняясь слова коммунизм?

[ss69100]

О том, как троцкисты игнорируют победоносный опыт первых 35 лет практики строительства коммунизма в СССР


Нетрудно представить, уважаемые читатели, сколь скромными были бы достижения современных физиков-ядерщиков, если бы они никогда не обращали свои взоры на объективную материальную реальность, а лишь исследовали гениальные труды своих предшественников, например, Ньютона и пытались бы на этой основе развивать практические ядерные технологии.

Но, если в физике противопоставление теории и практики, пожалуй, почти преодолено (хотя, большим почетом, по-прежнему, пользуется тезис о главенстве эксперимента и несколько однобоко понимается тезис о практике как критерии истины), то в социуме огромные пласты общественной практики не имеют никакой серьёзной связи с научной теорией.

Одна из причин такого положения вещей состоит в господстве буржуазного плюрализма в информационной политике всех либерально-демократических режимов, поэтому, даже, читающей интеллигенции трудно разобраться, какая из озвученных теорий научна.



Если верить предвыборным оценкам, данным друг другу всеми кандидатами в президенты развитых рыночных стран, то они поголовно воры, мошенники, распутники, профаны и даже просто дураки. Поэтому современные политики-практики брали и берут себе в советники теоретиков: профессоров и докторов «наук» типа Макнамары, Киссинджера, Бжезинского, Фридмана, гадалок, экстрасенсов…

В результате подобной кадровой гибридизации, как и следовало ожидать, мы имеем кризисы, терроризм, войны в нарастающем объёме.

К сожалению, и многие левые, слабо владеющие диалектикой, не понимают, что сама научно-теоретическая работа уже является видом общественной практики, причем, наиболее эффективной в деле превращения прямоходящего млекопитающего в Человека. В этом смысле, научно-теоретическая форма общественной практики остаётся недооценённой в широких слоях интеллигенции.

Отчасти, легкомыслие масс и консерватизм социальных практиков по отношению к научной теории объясняется тем обстоятельством, что научно-теоретическая форма человеческой практики, во-первых, сложна, трудоёмка и хроноёмка в освоении, а во-вторых, возможна лишь тогда, когда индивид уже окончательно решил для себя проблему удовлетворения своих разумных биологических и социальных потребностей, когда ему уже не угрожает смерть от голода и гипотермии, когда общественные достижения в производстве средств существования обеспечивают, хотя бы отдельным индивидам, достаточное количество сытого и свободного времени, которое позволяет заняться вопросами теории общественного развития.

Непосредственно социально-производственная и научно-теоретическая формы общественной практики соотносятся как достаточные и необходимые, но прогресс в деле очеловечивания стада прямоходящих млекопитающих имеет место лишь в силу развития необходимой формы человеческой практики, т.е. научной теории.

Общественная практика, как известно, в обычном смысле слова, глупа, если она не освящена научной теорией, но голая теория, как и сами голые теоретики, без результатов в производственной практике - не только голодны, но и мертвы.

Современные первобытные племена, проживающие до сих пор в Африке, Южной Америке, в центральных частях Австралии, последние несколько тысяч лет не демонстрируют ни малейшего прогресса в социальном развитии именно потому, что не имеют письменности, т.е. не обладают средствами фиксации изменений в опыте предшествующих поколений, следовательно, лишены важных субъективных предпосылок для развития теоретической формы своей культуры и прогресса в социальной практике.

Другая крайность - Аристотель, немало интересного привнесший в теорию научного мышления, противопоставлял теорию и практику, считая позорным уподобляться рабу и производить практические опыты с предметами.

Он, автор «Метафизики», считал, например, что, чем тяжелее тело, тем оно сильнее давит на руку и, «следовательно», тем быстрее это тело будет лететь к поверхности Земли, если убрать руку. Казалось бы, возьми и проверь. Но некоторые уровни учености, в точном соответствии с диалектикой, будучи достоинством, легко превращается в недостаток, в повод для чванства.

Иными словами, весьма абсурдно, будучи сторонником социального прогресса, противопоставлять теорию и практику. Разумеется, теория и практика диаматические противоположности, но их единство, тождество, борьба и порождают не просто развитие, а именно прогресс во всех областях человеческого бытия. Это положение является наиболее общим, и не будет преувеличением, если сказать, обязательным пунктом теории и практики марксизма.

Поэтому, по меньшей мере, удивительно, что значительное число лиц, примеряющих на себя звание марксистов, в вопросах социализма игнорируют, прежде всего, ПОБЕДОНОСНУЮ практику трёх первых десятилетий истории первой фазы коммунизма в СССР.

Сегодня в критике ленинского и сталинского периодов истории СССР усердствуют лица, некогда состоявшие, например, в «Демократической платформе в КПСС», в «Марксистской платформе в КПСС», заявляющие, что в вопросах теории и практики они всегда стояли на позициях Троцкого, и до сих пор считают, что СССР рухнул именно потому, что Ленин и Сталин осуществляли практику строительства коммунизма в СССР не в русле троцкистских предписаний.

Становится предсказуемым ответ на вопрос, могли ли подобные члены КПСС привнести в строительство «неправильного», не троцкистского социализма, что-либо конструктивное? Ясно, что, «работая» на своих служебных и партийных должностях в СССР, например, в эпоху Брежнева, эти члены партии не могли быть активными строителями коммунизма, поскольку его реальная модель была «не той» которую предпочитали они, а потому и явно, и скрыто, но мельче, чем, например В.Андропов, А.Яковлев или Е.Гайдар, они саботировали любые решения, направленные на построение «неправильного» коммунизма, вплоть до победы… капитализма в СССР.

По крайней мере, большинство руководителей, так называемой, «Марксистской платформы в КПСС» (Бузгалин, Колганов, Пригарин, Крючков), были настолько погружены в тему «ошибок» Ленина и Сталина, в защиту троцкизма, воспевание «социалистического» хозрасчёта, что и не собирались подступать в теории к проблеме становления собственно коммунистических производственных отношений на первой фазе коммунизма.

И до сих пор, несмотря на то, что современное мировое коммунистическое движение испытывает гигантское внешнее давление со стороны мирового олигархитета и их РР-холопов, а также нацистов и клерикалов всех наций и конфессий, несмотря на то, что основными объектами нападок откровенных фашистов являются, как раз, фигуры Ленина и Сталина, «марксисты» троцкистского разлива в этом вопросе ведут внутри современного коммунистического движения, в том числе и в РФ, антиленинскую, но больше всего, антисталинскую пропаганду, по категоричности нападок не уступая Геббельсу, Познеру, Новодворской, Сванидзе, Шендеровичу и Солженицыну, фактически, повторяя все их бредни об эпохе свершений, осуществлённых под руководством Сталина.

Точно так, как империалисты всего мира не могут простить Сталину его Победу в 1945 году над мировым фашизмом, современные троцкисты не могут забыть поражение, которое потерпели их вожди от Сталина в 36-38 годах прошлого столетия, после которого смогли вновь заявить о себе лишь ближе к 1991 году.

В результате, вопрос о социализме в российском коммунистическом движении превратился, даже, не в «бутылочное горлышко» теории, а в теоретическую затычку, тормозящую научную разработку и пропаганду идей о высшей фазе коммунизма.

Практически все, заявившие о себе как левые, теоретики, сегодня, если не спорят о «режиме Путина», о проведении очередной избирательной кампании, о положении на Украине, в Крыму, ДНР и ЛНР, то спорят об ошибках «сталинского социализма», фантазируя на тему, каким должен быть социализм «на самом деле».

В результате, в ответ на призыв «Прорыва» заняться научными проблемами построения собственно коммунизма, нам отвечают молчанием, «простынями» троцкизма или мифами утопического социализма времён Оуэна, приговаривая с интонациями матёрых прагматиков: «Нам, хотя бы, социализм построить…», и только после этого, дескать, можно будет начать разговор и о коммунизме.

А поскольку, как всегда, нет пророков коммунизма в своём отечестве, то, в последних числах марта 2017, в Санкт-Петербурге, в «доме Плеханова», говорят, что состоялась лекция заезжего американского профессора, Давида Лайбмана на тему: «О социализме и социалистическом планировании». В рекламе лекции было сказано, что… о коммунизме разговора не будет. Дескать, время терпит. И это происходит на Родине Великого Октября в столетний его юбилей.

Ещё в 2013 году Лайбман писал:

«Я хотел бы встать под знамена стадиального подхода и вновь подтвердить его значимость и актуальность. А именно, я предлагаю модель посткапиталистического развития, состоящего из трех стадий, которые можно «в рабочем порядке» обозначить следующим образом: (1) «социализм-предтеча» (рrесиrsоr sосiаlisт); (2) зрелый социализм; (3) полный (завершенный) коммунизм. В этой статье меня будут интересовать первые две стадии; теорию же полного коммунизма отложим для следующих работ.» 1

Скромненько, но со вкусом: «Я предлагаю...». Как видим, и тогда в 2013 году, и сегодня 2017 году докладчик предлагает слушателям отложить разговор о коммунизме на совершенно неопределённый срок. И они дисциплинированно откладывают и будут ждать, когда из Америки им разрешат начать этот разговор. Лайбмана не смущает и то, что он пошел по самому спекулятивному из всех возможных методологических путей, не имеющих ничего общего с марксистской постановкой вопроса.

В чем главный порок «логики» Лайбмана и его поклонников?

Можно ли представить себе зрелый социализм, в котором нет «ни грамма» коммунизма? Абсурд. А если элементы коммунизма всё-таки присутствуют в зрелом социализме, то, как это можно обойти в лекции о зрелом социализме и, главное, зачем? Только для того, чтобы все, поверившие в эти бредни, всю оставшуюся историю строили на практике «зрелый» социализм, в котором нет ни капли коммунизма? Что, Америка «нам» в этом опять «поможет», как и в 1991?
Диаматика способа производства
и общественно-экономической формации

Чтобы научно, с евклидовой неотвратимостью, обосновать объективную решаемость задач, стоящих перед коммунистами, собирающимися, действительно, построить коммунизм, необходимо владеть, как минимум, методологической стороной учения Маркса о способе производства и об общественно-экономической формации. Нужно понять, как и какие научные задачи Маркс решал с их помощью, и что дает исследователю понимание коммунизма или капитализма как способов производства и как общественных формаций.

Категория «способ производства» была принята Марксом для обозначения диаматического единства конкретного исторического уровня развития производительных сил общества и соответствующих им производственных отношений.

Категорию «общественно-экономическая формация» Маркс обосновал для обозначения конкретно-исторического единства ГОСПОДСТВУЮЩЕГО вида производственных отношений (базис) и соответствующей этому базису надстройки, т.е. политических и идеологических организаций, учреждений и отношений, прежде всего, господствующего класса, не игнорируя, разумеется, наличие идей, отношений и организаций эксплуатируемых классов и прослоек.

Такой подход продиктован диаматикой объективной истории, поскольку первичным для всех исторических общественных трансформаций является процесс НЕПРЕРЫВНОГО, хотя и неравномерного, развития производительных сил общества, и тем, что именно это развитие, его неравномерность приводят к скачкам, к периодическим сменам способов воспроизводства и материальных благ, и самого общества.

Но поскольку в истории не может быть так, чтобы любое новое средство производства в одночасье становилось достоянием всего общества, чтобы все производители и сразу осваивали новые формы производственных отношений, постольку в каждом крупном регионе, в каждом крупном этносе, в каждом крупном историческом отрезке времени общественное бытие представлено многоукладностью, т.е. множеством уровней развития производительных сил и множеством форм производственных отношений, наиболее многочисленные из которых образуют господствующий способ производства.

Т.е., в общественной жизни каждого крупного субъекта международных отношений присутствуют элементы и отмирающего, и нарождающегося способа производства. Например, капитализм Англии, Франции, США сотнями лет «мирился» (и не краснел) с самыми разнузданными формами рабовладения и работорговли.

Таким образом, с методологической точки зрения, категория «способ производства» делает возможным рассматривать любой момент всемирной истории человечества, как набор РАЗЛИЧНЫХ укладов, сосуществующих и борющихся одновременно, как в планетарном масштабе, так и в рамках отдельных стран. Т.е., на практике никогда на земном шаре не существовал, и ещё долго существовать не может «чистый» и непорочный, какой-либо единственный способ производства.

Иной вопрос, что теоретический подход позволяет оперировать абстракцией «способ производства», но это только в рамках решения сугубо теоретической задачи. В реальной же жизни всем и всегда приходилось решать задачи с учетом многоукладности экономик во всех крупных странах мира.

Однако с помощью категории «способ производства» невозможно объяснить, почему один из способов производства и его формы производственных отношений пребывают в качестве господствующих в течение длительного времени, а другой способ производства долгое время существует в данной стране в качестве «мальчика для битья» и только при определённых условиях может превратиться в господствующий?

Ответ на этот вопрос был найден Марксом в ходе исследования политического устройства господствующего способа производства и его идеологической «надстройки», выражавшей (а при необходимости маскировавшей) интересы верхушки господствующего уклада.

В ходе этого исследования была выработана важная категория марксизма, ФОРМАЦИЯ, которая и объясняла устойчивость господствующего способа производства наличием в руках правящего класса идеологической и военно-политической надстройки, соответствующей господствующей форме экономических отношений, комплекс которых Маркс назвал базисом. Именно надстройка способствует сохранению господствующих форм экономических отношений даже тогда, когда производительные силы, уже очевидно, вышли за тормозящие рамки этих отношений [см. схему 1].



Таким образом, для обозначения комплекса производительных сил всех масштабов и уровней развития, а так же экономических отношений соответствующих им, в марксизме применяется категория СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА.

Однако для исследования причин устойчивости конкретной формы экономических отношений, ещё или уже не соответствующих уровню развития производительных сил, необходимо применять категорию ФОРМАЦИЯ, поскольку она включает в себя силовые, идейно-теоретические и PR факторы воздействия на людей, обуславливающие пролонгацию этого несоответствия.

Говоря о способе производства, мы обязаны искать его объективные и субъективные предпосылки в исходной, т.е. первобытной истории человечества и выяснять, какими объективными исходными обстоятельствами данный способ производства был порожден, каким, конкретно, этот способ производства был в момент своего возникновения, какие фазы в своём развитии прошел, и чем он стал в настоящее время.

Если же мы ищем причины устойчивости или неустойчивости того или иного способа производства, то обязаны выявить господствующие производственные отношения и исследовать качества надстроечных элементов, делающих конкретную формацию относительно устойчивой, несмотря на неявное «забегание вперёд» или явное загнивание форм её производственных отношений, или неустойчивой, несмотря на то, что производительные силы и производственные отношения, казалось бы, соответствуют друг другу.

Об объективных и субъективных предпосылках коммунизма и капитализма

Объективное общественное бытие «соткано» из объективных противоположностей, а бытие субъектов пронизано противоречиями, и этот «букет» противоположностей и противоречий сопровождает человечество с момента возникновения первой человеческой общности, порвавшей со стадностью и превратившейся в первый социум.

Стадо есть множество особей, единство которых имеет исключительно биологическую природу и не выходит за рамки инстинктов и рефлексов.

Обществом называется единство прямоходящих млекопитающих, формы отношений между которыми, чем дальше, тем больше, обусловлены рассудочными оценками и решениями, порой, подавляющими сигналы инстинктов и рефлексов.

Независимо от географического места образования человеческого рода или племени, как доказывает археология, в их совместных способах существования и в воспроизводственных отношениях уже содержались объективные и субъективные предпосылки для возникновения и коммунизма, и рабовладения, и феодализма, и капитализма, и, вновь, коммунизма, обусловленные уровнем развития средств производства, что, в свою очередь, выражает степень умственного и социального развития членов общества.

Задача исследователя состоит лишь в умелом мысленном «препарировании» целого, т.е. истории (НЕПРЕРЫВНОГО процесса материального и социального воспроизводства общества), на составляющие его формации, не искажая их содержания и сути объективных связей между этими частями, т.е. те самые диаматические переходы одного способа производства к другому, от одной формации к другой.

Например, совместная загонная охота, при которой всё, добытое на охоте, тысячелетиями предназначалась всему племени в пропорциях необходимых для расширенного воспроизводства всего племени без какого-либо частного накопления (т.е. общественное сознательное производство и общественное сознательное распределение) являлись формой стихийного коммунизма. Именно так и существуют некоторые племена, населяющие африканский буш или центральные районы Новой Зеландии в 21 нашем веке.

Но, при этом альтруизме, основанном на кровном родстве, охрана каждым племенем своих охотничьих угодий и поедание инородцев, даже случайно забредших на их территорию, является предпосылкой возникновения всех видов частной собственности на средства существования, эксплуатации человека человеком, что получило своё развитие в рабовладении и достигло своей максимальной эффективности при капитализме, т.е. в наёмном рабстве.

Поэтому, если говорить об объективных предпосылках для возникновения подобных противоречий, то придётся признать, что подлинно человеческое синтетическое сознание лежит в основе коммунистических форм существования людей, а инстинкты самосохранения и рефлексы вынуждают прямоходящих млекопитающих вести себя и сегодня так, как того требовали джунгли в течение всего своего существования.

Таким образом, недопустимо называть себя марксистом и произвольно удалять какие-либо детали из объективного содержания «стадий» развития, игнорируя тот факт, что всё современные формы являются лишь следствием, развитием объективных противоположностей и субъективных противоречий, возникающих вместе с человеческим обществом.

Нет ничего «современного», что не имело бы своих объективных и субъективных предпосылок в самой материи. Отрицать это, значит, быть оппортунистом, невольно или сознательно пренебрегающим диаматическим подходом, умышленно игнорирующим или не понимающим факта преемственности в действии закона отрицания отрицания.

Разумеется, и до Маркса в «курганах книг» можно было отыскать произведения социалистов-утопистов, классиков буржуазной философии и политической экономии, но это были теории абсолютно недоступные пониманию феодальных крестьян, основной массе европейских пролетариев, не говоря уже о населении колониально-зависимых стран. Поэтому мировые эволюционные процессы и революционные скачки происходили с минимальным участием научно-теоретической формы общественного сознания.

Людские массы, в силу отсутствия у них научного уровня сознания, на протяжении тысячелетий, оставались множеством чрезвычайно противоречивых субъектов, поведение которых диктовалось «своим мнением», мало отличимым от стадного.

Рост производственного мастерства людей не мог заменить им обществоведения. Поэтому, следуя требованиям одних лишь законов природы, прежде всего, ежедневной потребности в еде, подавляющее большинство людей, в борьбе за хлеб свой насущный, были лишены свободного времени, в течение которого можно было бы понять свою человеческую сущность и почувствовать себя важной частью социума.

Многие не вполне понимают диаматику марксового изречения, гласящего, что в воспроизводстве материальных условий своей жизни люди вступают между собой в производственные отношения, не зависящие от их воли и сознания.

Плохо знакомые с диаматикой упускают из виду, что все способы производства, исследованные Марксом, формировались в условиях отсутствия в распоряжении человечества НАУЧНЫХ ЗНАНИЙ о законах функционирования социума. Поэтому люди, при всём их желании, не могли сознательно вступать в производственные отношения между собой, и вынуждены были вступали в экономические отношения, формы которых складывались стихийно.

Ребёнок, рожденный в Англии, в эпоху А.Смита и Ч.Диккенса, был вынужден вступать в товарно-денежную форму производственных отношений, а ребёнок, рождённый в Индии «викторианской» эпохи, попадал, если не в феодальную зависимость от магараджи, то в рабскую зависимость от сахиба, т.е. белого господина.

Иной вопрос, что, по мере проникновения в Индию паровых машин и электричества, сами индусы вынуждены были вступить между собой в капиталистические производственные отношения, но, это находится в полном соответствии с общим принципом: общество с водяными и ветряными мельницами порождало (благодаря массовой неграмотности крестьян) магараджей и императоров. Общество с паровыми и электрическими мельницами порождало (благодаря массовой неграмотности пролетариев) олигархов и президентов.

И в условиях римской, и в условиях английской империи ни один человек не вступал в отношения рабства с господином по своей воле. Во всех случаях человек превращался в раба насильно, помимо его воли. Сотни тысяч английских крестьян эпохи «огораживания» не по своей воле стали «свободными» людьми без малейших средств существования. Они были насильно, помимо их воли, ввергнуты в отношения «свободного» найма на рынке их рабочей силы.

Октябрь 17 года прошлого века явился первым в истории человечества случаем, когда пролетариям и всему остальному населению России было впервые предложено вступить в производственные отношения между собой на основе самых передовых достижений научной мысли об обществе.

Парадокс состоит в том, что значительные массы российской интеллигенции выступили с оружие в руках за сохранение положения, при котором люди продолжали бы вступать между собой в экономические отношения без малейшего участия науки, помимо их воли, а лишь, одни, под страхом перед голодной смертью, другие, под диктатом гипертрофированных потребностей их желудков.

Таким образом, прямоходящее млекопитающее как одна из форм существования материи, до тех пор, пока оно владеет лишь обыденным сознанием, вынуждено вступать в отношения с другими людьми по поводу средств существования в той исторической форме, какая уже господствует на момент его рождения, и в этом смысле, здесь ничего от воли и сознания отдельного индивида не зависит. Человек не в силах отменить, прежде всего, обмен веществ между человеком и внешним материальным миром.

Одновременно, поскольку человек - существо субъективное и, все предшествующие до Маркса века, он мыслил только категориями выживания или излишеств, поэтому значительная часть его социальных решений в истории были... ошибочны и трагичны. Большую часть содержания учебников истории всех цивилизованных стран составляют истории войн. В связи с этим, история человечества превратилась бы в вечный сериал «Властелин колец» плавно переходящий в «Звёздные войны», если бы объективные законы развития материи не возвращали мышление олигархов и обывателей с небес на землю, причём, чем дальше, тем чаще.

Исследуя всемирно-историческую тенденцию развития производительных сил общества, на всех этапах господства обыденного сознания, Маркс убедительно доказал, что наиболее важной предпосылкой к построению коммунизма является то, что производительные силы капитализма при глубоком разделении труда, превращении «точных» наук в непосредственно производительную силу, интернационализации, кооперации, концентрации, централизации и огосударствлении производств, приобретают реально ОБЩЕСТВЕННЫЙ характер.

Поэтому, абсолютно ошибочно называть себя марксистом, т.е. сторонником диктатуры научности в обществе, но в своих рассуждениях о «стадиях» преобразования капиталистического общества в социалистическое использовать формулировки, не содержащие в себе ни слова о коммунизме, хотя производительные силы, тем более, на стадии господства ГМК, уже достаточно обобществлены и, по словам Ленина, представляют собой полную материальную предпосылку коммунизма, если уметь ею правильно воспользоваться.

Если бы Лайбман и его поклонники, действительно, говорили бы о том, о чём обязаны думать марксисты или, хотя бы, стихийные сторонники коммунизма, то они использовали бы выражение «первая фаза коммунизма».

Тогда всем и, даже г-ну Лайбману, стало бы ясно, что первая фаза коммунизма может существовать и развиваться ровно в той степени, в какой коммунисты сознательно развивают общественный характер производительных сил и, на этой основе, сознательно сужают набор форм отсталых, в том числе, рыночных экономических отношений, и всеми средствами культурной революции не допускают роста асоциальных умонастроений в тех слоях либеральной интеллигенции, которые никак не поймут, что им ценнее, севрюга под хреном, или демократия, но предпочитают вступать между собой в стихийные рыночные, а не научно организованные формы производственных отношений.

***

Это начало статьи В.А. Подгузова.