Солнечный тюрбан.
В моем докладе «Земляне на Тормансе: историческая аналогия», который я делала в апреле этого года в Москве, на IV Ефремовских Чтениях, и который скоро будет доступен для ознакомления, я провожу параллели между сюжетом романа И.А. Ефремова «Час Быка» и общественной деятельностью семьи Рерихов под руководством Духовных Учителей. Там есть один пункт сравнительной таблицы, который показывает сравнительную пару: тюрбан Фай Родис в романе - тюрбан Учителя в традиции Теософии и Живой Этики.
Сегодня утром я открыла книгу Л.В. Шапошниковой «Сотрудница Космических Сил», и в главе «Учителя» прочла такую фразу:
«Под руководством Учителя Блаватская создала в XIX веке Теософское общество. В музее общества в Адьяре (Индия) до сих пор хранится Его тюрбан, который я видела, когда работала в библиотеке Общества. Там же находится и картина Рериха «Вестник», посвященная Е.П. Блаватской...»
Я вспомнила свою параллель, к которой я еще не дала расшифровку, и решила найти в воспоминаниях полковника Генри Олькотта, соратника Блаватской, описание знаменитой истории с тюрбаном Учителя. У этой истории есть два фрагмента. Приведу здесь оба.
«Недавно я наблюдал отличную демонстрацию силы воли. После обеда мы с Изидой (Е.П.Б. - H.R.) остались в одиночестве в гостиной, и она тогда попросила меня сделать газовый свет поменьше и тихо сесть на другом краю комнаты. Я сделал свет очень тусклым, и, глядя на нее через этот мрак, я через несколько минут увидел рядом с ее темной фигурой (она была одета в темное платье) фигуру мужчины в белом, или в белой одежде, и в чалме, надетой на восточный манер на его голове. Она велела мне отвернуться на секунду, а затем включить свет. Она сидела на том же месте, в той самой чалме, которая переместилась на ее голову, и больше не было видно никого, кроме нас двоих. Е.П.Б. подала мне эту чалму. Она была сильно пропитана знакомым запахом. В одном из ее углов было вышито имя того Брата, о котором упоминалось ранее, той же самой сензарской буквой. Она стоит на его портрете, который находится в моей спальне...»
«...Я повернул голову и уронил от удивления книгу, увидев возвышавшуюся надо мной огромную фигуру, облаченную в восточные одежды белого цвета, на голове у которой был головной убор или тюрбан из полотна с янтарными полосами, покрытый ручной вышивкой из желтого шелка. Из-под тюрбана до самых плеч спускались волосы цвета воронова крыла...
...Он сказал, что пришел в момент кризиса, когда я нуждаюсь в нем; что к этому привели меня мои действия и что только от меня одного зависит, будем ли мы с ним встречаться часто, как соратники, работающие ради добра для людей; что предстоит выполнить огромную работу для всего человечества и что я имею право участвовать в ней, если захочу...
Наконец, он поднялся, удивив меня своим ростом и каким-то особым сиянием своего лица - это было не внешнее сияние, а нечто вроде мягкого свечения внутреннего света. Внезапно мне в голову пришла мысль: «А что, если это лишь галлюцинация?.. Хотелось бы, чтобы был какой-то осязаемый объект, который мог бы мне доказать, что он действительно был здесь, который я мог бы взять в руки после его ухода!» Учитель по-доброму улыбнулся, как бы прочитав мои мысли, развернул тюрбан со своей головы, добродушно салютовал мне на прощание и ушел...»
Понимая, насколько эфемерными кажутся скептикам эти факты и доказательства, на которых вот уже почти полтора века строится взаимодействие человечества с Учителями, я не могу не вспомнить слова Олькотта:
«После того, как я рассказал подобную историю (совершенно истинную), несведущие скептики имеют полное право усомниться в моем душевном здоровье; я полагаю, от этого им станет легче».
Но от этого не станет легче всем тем, кто уже понимает, что самостоятельно выйти из усиливающегося социально-психологического инферно, в котором сейчас находится человечество, мы не можем. Поэтому я постепенно перемещаю акцент моих размышлений, исследований и повествований на тех, кто готов обратиться к впередиидущим...
А закончу я шуткой из биографии того же Генри Стил Олькотта:
«Для полковника Олькотта Учитель М. всегда был ОТЦОМ, - не в каком-либо символическом или аллегорическом смысле, а самым реальным образом. Полное доверие и надежда страстно преданного сына по отношению к идеальному и обожаемому отцу было тем самым чувством, которое Олькотт всегда питал по отношению к своему Учителю... И полковник не видел ничего непочтительного в том, что думал и говорил о своем Учителе «Папа»... В этом проявлялось ребячество полковника Олькотта, которое делало его весьма милым, но с другой стороны, раздражало людей, приученных к более формальному и традиционному поведению... Его кажущаяся непочтительность иногда приводила людей в шок. Так, на обратном пути в Индию, когда корабль проходил по Суэцкому каналу, он вспомнил о тюрбане, подаренном ему Учителем М. в Нью-Йорке. В своем Дневнике от 3 февраля 1879 года он пишет: «Легкое одеяние и кусок ткани наверху. Я водрузил пеггари М .: и благодаря этому чувствую, что достоин уважения - нарядившись таким образом, я напоминаю моего отца»...Подобной была и его привычка подписываться в Нью-Йорке «М .: Младший». Эти действия не были непочтительными; он настолько любил своего Учителя, что даже и думать не мог о непочтительности к Нему. Однако его понимание Гуру полностью отличалось от взглядов Е.П.Б...»
