Уложение "Тимура"
Уложение Темура. Ташкент. Изд. лит. и искусства им. Гафура Гуляма. 1999 Раз, два, три, четыре, пять.
Сразу оговорюсь - научное введение в части авторства "Уложения", там такое, что только руками развести.
О принадлежности "Уложения Темура" перу самого Амира Темура говорит и видный турецкий ученый Шамсуддин Сами в своей популярной энциклопедии
"Уложение" принадлежит Тимуру просто потому, что кому-то очень хочется, чтобы оно принадлежало великому узбекскому правителю Тимуру.
A specimen of The civil and military institutes of Timour. 1780
The Mulfuzat Timury. 1830
Institutes Political and Military: Written Originally in the Mogul Language, by the Great Timour, Improperly Called Tamerlane. 1783
Instituts politiques et militaires de Tamerlan , proprement appellé Timour , écrits par lui - même en Mongol , et traduits en François ... 1787
Про то, что текст, с высокой вероятностью, поздний, а автор - не Тамерлан, писали уже давно. Бартольд В.В. Сочинения. Том II, часть 2. 1964. С.38 (удобное оглавление) Или тут, по изданию 1918 года, на странице 13.
Это только краткая пометка, но есть и большая подробная статья на тему авторства и используемой в "Уложении" терминологии.
Gergely Csiky. The Tuzūkāt-i Tīmūrī as a Source for Military History // Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. 59(4). 2006
The article investigates whether the Tuzūkāt-i Tīmūrī, a Persian work that became popular in Mughal India, was translated from a Turkic original written during Timur’s reign. There are two possible hypotheses regarding the origin of the work: Abū Ṭālib really found a Turkic manuscript, he revised and translated it into Persian, producing the work entitled Vāqi‘āt-i Ṣāḥib-Qirānī, which under the titles of Malfūẓāt or Tuzūkāt enjoyed great popularity in Mughal India. The other, more likely hypothesis is that no Turkic original did ever exist, as its existence cannot definitively be evidenced by the analysis of the text. In this case Abū Ṭālib merely compiled his work by utilising Timurid sources and his personal knowledge of contemporary Safavid Iran and Mughal India.
In the following, the article submits the Turco-Mongolian military terms of the work to a thorough analysis on the basis of which three layers are distinguished in the work. The first layer undoubtedly goes back to the Timurid period: the compiler knew and heavily drew on the Ẓafarnāma of Šaraf al-Dīn ‘Alī Yazdī. The second layer of the work derives from Safavid Iran. Abū Ṭālib Turbatī, the compiler of the work descended from Khorasan and may have been greatly impressed by the reforms of Shah ‘Abbās I (1588-1629) the innovations of whom could be stimulating for him in compiling his work. The third layer is represented by the Mughal India. That the work became so widespread in India is a monument to the credit of the Mughal state-ideology, and it indicates how vigorous the Timur-cult was even in the middle of the 17th century. Nevertheless, it is questionable whether the contemporary readers considered the Tuzūkāt a serious historical work, or rather regarded it as a piece of popular fiction, the adventures and decrees of a well-known historical hero.
...
As can be seen, the work was greatly influenced by the conditions of the Safavid Iran at the end of the 16th, beginning of the 17th centuries. There are two possible hypotheses regarding the origin of the work: Abū Ṭālib really found a Turkic manuscript, he revised and translated it into Persian, producing the work entitled Vāqi‘āt-i Ṣāḥib-Qirānī, which under the titles of Malfūẓāt or Tuzūkāt enjoyed great popularity in Mughal India. The other, more likely hypothesis is that no Turkic original did ever exist, as the existence of this could not definitively be evidenced by the analysis of the text. In this case Abū Ṭālib merely compiled his work by utilising Timurid sources and his personal knowledge of contemporary Safavid Iran, in the hope of a well-paying job in Mughal India.
Под эти пункты в статье приведены пространные обоснования. Выделю один важный момент, именно по военной части. Гергей Чики утверждает, что составитель "Уложения" был не чужд фантазии. Часть военных терминов у него - неологизмы, которые не известны ни по тимуридским, ни по сефевидским, ни по могольским источникам. Или употребляются в "Уложении" в уникальном значении. Аналогично - есть вопросы и к схемам военных построений, именно в описанном в "Уложении" виде они толком нигде не встречаются.
У автора, ИМХО, были наработки на две статьи - по военной терминологии и боевым построениям. Но в итоге все вылилось в один текст, который Чики "причесать" не успел - в конце начитают идти повторы. "Перемычкой" послужил блок об оружейной терминологии, который, похоже, писался впопыхах и представляет собой сырые черновые наброски. Часть оружейных терминов автор не перевел, в блоке попадаются все эти ужасные colonels и corporal, которые у него самого прекрасно переведены и откомментированы парой абзацев выше.
One of the decrees concerns military equipment and weaponry.
- The common soldiers had the worst equipment. Each soldier had to have two horses, a bow (kamān), a quiver (tīrkaš), a sable (šamšīr), a saw (arra), an awl (darafš), a saddlebag (čuvāl), an embroidered sack (čuvāl-i dūzī), an axe (tabartīša), ten pins (sūzan) and a leather bag (čarm-i bast).
- The equipment of the heroes (bahādur) was much better, and they did not have tools, but only weapons and armours. Five heroes were assigned a tent, each of them had a body armour (javšan), a helmet (hūd), a sable (šamšīr), a quiver (tīrkaš) and a bow (kamān). They had to bring more than two horses to the campaigns.
- Every corporal (on bašï) had his own tent (hayma), they wore coat-of-mail (zirh), a quiver (tīrkaš), a sable (šamšīr) and a bow (kamān). They brought with them-selves five saddle horses.
- Every captain (yüzbašï) had a tent, five good horses (sar asp), a sable, a quiver, a bow, a mace (gurz) and a maul (kāskan), and they wore coat-of-mail and breast-plate.
- Colonels had a baldachin (sāyabān), a tent, coat-of-mail and breast-plate, helmet, spear (nayza), sable, quiver and a sufficient number of arrows.
- The first amir emir (amīr-i avval) had a big tent (otāq) with two baldachins. He brought with himself a hundred horses, the second emir a hundred and twenty horses. The number of horses grew by the ascent of the rank, finally the amīr al-umarā’ having the highest number, three-hundred horses. And finally, the infantry had carried a sable, and a bow with arrows (Davy 1783, pp. 292-296).
Можно добавить - есть и небольшое количество попыток "поискать глубинный смысл" там, где его нет. "Тонкие наблюдения" вида "not have tools, but only weapons and armours" мало что стоят - у тысячника названы стрелы и колчан, но нет лука. У прочих - указаны лук и колчан, но нет стрел. И что?
Ташкентское издание 1999 года.
На пять бахадуров выделять одну палатку и каждый должен иметь при себе панцирь, шлем, колчан, лук и соответствующее по уложению количество лошадей.
Каждый десятник должен иметь отдельную палатку, кольчугу, меч, колчан, лук и пять лошадей.
Каждый сотник должен иметь отдельную палатку, десять лошадей; из вооружения - меч, колчан, лук, булаву, палицу, кольчугу и латы.
Каждый тысячник должен иметь при себе одну палатку, тент; из вооружения - кольчугу, панцырь, шлем, копье, саблю, колчан и стрелы в таком количестве, сколько он может нести.
Билингва 1783 года.
Мое собственное любительское ковыряние со словариком.
В русском переводе выпали некоторые слова. К примеру - клинок у бахадура. В английском переводе Дэйви - обозначения оружия местами переставлены. Плюс - перевод для брони на русском не вполне удачен (ИМХО, лучше бы сразу привели аутентичные термины), но лучше английского. В английском - есть кольчуга, есть "нагрудник". В русском переводе видно, что кроме кольчуги есть еще два разных именования для брони, а не одно.
Получилось у меня примерно так:
- Бахадур. Джавшан (جوشني - если правильно понимаю, то это "джавшани"/"в джавшане"/"джавшанный" или что-то подобное, в этой строке почти все перечисление в таком стеле), шлем (خودي - "шлемный"/"в шлеме"), клинок (شمشیري - "шамшири" или что-то сходное, "с клинком"), колчан (ترکشي - что-то вроде "тиркаши"/"таркеши", т.е. "с колчаном"/"околчаненный"), лук (کماني - "камани" или что-то похожее, "лучный"/"с луком").
- Десятник. Зирх (زرهي - если правильно понимаю, то это "кольчужный"/"зирихи" - или как-то так), клинок (شمشیري - "шамшири" или что-то сходное, "с клинком"), колчан (ترکشي - что-то вроде "тиркаши"/"таркеши", т.е. "с кольчаном"/"околчаненный"), лук (کماني - "камани" или что-то похожее, "лучный"/"с луком").
- Сотник. Клинок (شمشیر - "шемшир"), колчан (ترکش - "таркаш" или "таркеш"), лук (کمان - "каман"/"лук"), булава (тут کرز, вроде бы должно быть گرز, "гурз", т.е. "булава"), палица (کاسکن - "каскан", нашел значение "булава", но написание там иное - کسکن. И еще), зирх (زره - "зирих", "зирх", "зирех", "зерех", на разных иранских языках - по-разному, я просто не знаю какой вариант правильно использовать тут), бактар (بکتر - "бактар").
- Тысячник. Зирх (زره - "зирих" или "зирх"), джавшан (جوشن - "джавшан"), шлем (خود - "худ"), копье (نیزه - "копье" в самом общем значении, "низа" или как-то так), клинок (شمشیر - "шемшир"), колчан (ترکش - "таркаш" или "таркеш", на разных иранских языках произношение разное), стрелы (تیر - "тир" или "тер", тут в единственном, кажется, числе, но о грамматике заикаться даже не буду - тем более весь оборот перевести я и не пробовал).
Для сравнения - сейчас لشکر زرهی это дивизия (لشکر) панцирная (читай - "танковая", калька с "armored") - زرهی
Еще - یک لباس زرهی это одеяние/покров (یک لباس) панцирный/защитный (زرهی)
Французский перевод 1787 года тут, но в оружейной части он малоинтересен. "Каски" и "кирасы"...
P.S. Дополнительно кое-что добавил сюда.
P.P.S. "Кистан" в словаре Л.З. Будагова.
И в Francis Joseph Steingass. Comprehensive persian-english dictionary, including the arabic words and phrases to be met with in persian literature. Первое издание было в 1892 году.
Кистан у Радлова.
Радлов в своем переводе, скорее всего, пользовался Бухарским списком "Бабур-наме", изданным в 1857 году. Французский перевод 1871 года с этого же списка выглядит так
А вот и само казанское издание 1857 года, подготовленное Н.И. Ильминским.
P.P.S. Пенской В.В. Возвращаясь к вопросу о численности русской рати на Куликовом поле // Археология евразийских степей. №6. 2020
Несколько линий боевого порядка, разделенных на отдельные отряды, рекомендует иметь в составе конного войска и эмир Тимур в своем «Уложении» (а это наставление по времени создания практически совпадает с Куликовской битвой), причем Тимур предписывает своим военачальникам наращивать силу удара из глубины боевого построения и маневрировать отдельными частями боевого порядка в ходе битвы (Тимур, 2006, с. 408-410).
Литературная мистификация, записанная на 250 лет позднее.
И по ссылке.
- Тамерлан. Автобиография. Уложение. М.: Эксмо, 2006.
Владыки Востока (Автор: Панов В. А.)
Автобиография Тимура (Переводчик: Панов В. А.)
Уложения Тимура (Переводчик: Остроумов Н. П.)
Сказание об Аксак-Темире (Хромце Железном) (Переводчик: Панов В. А.)
Сказание о Чингисхане (Переводчик: Панов В. А.)
Из введения к ташкентскому изданию 1999 года.
Есть также несколько изданий "Уложения" на русском языке. В известном казанском издании 1894 года под редакцией Н.П. Остроумова, к сожалению, перевод сделан не с оригинала (персидской версии Мир Абу Талиба ал-Хусайни), а с упомянутого выше французского перевода Л. Ланглэ. Более того, как свидетельствует сам редактор (Н. П. Остроумов), перевод был выполнен не специалистом, а педагогами ташкентской гимназии А. Г. Зайончковской и С. А. Пятницкой (первая часть) и учащимися Д. Ройтманом и В. Степановым (вторая часть). Выпущено также факсимильное воспроизведение вышеназванного издания с кратким предисловием И. М. Муминова (Ташкент, 1968). И, наконец, имеется еще два перевода на русский язык: Н. С. Лыкошина и В. А. Панова. Как известно, оба перевода основаны на дефектном и неполном (только "Малфузат") списке староузбекского перевода, вернее редакции Набиджан-махдума, и поэтому полагаться на них вряд ли целесообразно.