О сослагательном наклонении в истории/ Мате Санакоев (часть 2)
Мате Санакоев пользовался большим авторитетом как на юге, так и на севере Осетии. Боевой опыт, личная порядочность и абсолютно искренняя преданность своему делу привлекали к нему множество людей. Свою роль он сыграл в послереволюционных событиях в Северной Осетии, а теперь, 28 мая 1920 года, он во главе юго-осетинской бригады, готовился к выступлению. Конец месяца выдался дождливым, погода прояснилась только к 31 мая, а 3 июня бригада подошла к селению Нар. Здесь была выделена группа, которая пошла в Южную Осетию через Мамисонский перевал (командовал ей Архип Джиоев). Первый приказ Мате Санакоев издал 4 июня 1920 года. План был прост и грамотен: две роты, 40 разведчиков и еще одна пулеметная рота должны были 6 июня на рассвете атаковать и сбить засевших в селениях Хуце, Мсхлеб и Дзау грузин. Еще две роты вместе с пешими разведчиками под общим командованием Арсена Дзуцева должны были выступить 4 июня, чтобы к утру 6-го, обойдя Дзау, выйти к селению Чъех, отрезать отступающим грузинам пути к отступлению и перерезать линии коммуникаций. Мысль Мате Санакоева была в создававшихся условиях абсолютно верной. Понимая, что шансов в затяжном конфликте нет, что людей и оружия не хватает, он сделал ставку на быстроту и внезапность действий. Помноженные на боевые качества осетин, внезапность и быстрота должны были принести оперативные успехи, а главное - привести к захвату инициативы. Это была первая часть плана Санакоева насколько я его понял, а вторая часть заключалась в молниеносном развитии полученной инициативы и ее реализации с получением желаемых стратегических результатов. Позиции грузин, согласно донесениям разведки, были следующими: в Дзау сидели две роты, вооруженные 28 пулеметами, одна рота занимала Мсхлеб. Штаб грузины символически разместили в занятом доме Мате Санакоева, о чем потом сильно пожалели.
6 июня начались боевые действия. Продолжались они недолго, успех был полный. Район Дзау был очищен (участие в этом приняла и местная молодежь), грузины потеряли 73 человека убитыми, 108 раненым, 480 попали в плен. Мате очень подробно перечисляет количество захваченных трофеев - каждый патрон имел значение и использовался в дальнейших боевых действиях. Грузины отступили в Цхинвал. План Мате по взятию города был следующим. Одна рота с тремя пулеметами должна была обойти город справа и отбить у грузин Присские высоты, один батальон во главе с Габо Цхурбаевым в 4 часа утра 7 июня должен был пойти на штурм селений Тбет и Кусрет, одна рота шла прямо по левому берегу реки Лиахва в город. У грузин было полное численное, материальное и позиционное превосходство, однако отступать Мате уже было некуда. С утра начались бои, который продолжались весь день. В конце концов группа осетинских всадников сумела обойти город с юга и занять селение Никоз (сегодня на территории Грузии), в результате чего грузины, бросив практически все оружие, бежали из города. Цхинвал был взят. Первая часть плана Мате Санакоева была осуществлена блестяще, с большими потерями у врага и минимальными у осетин. Главное - была перехвачена инициатива, и вот тут осетинские политические деятели того времени допустили вторую ошибку.
Изначально было ясно, что ресурсов для длительного противостояния у Южной Осетии нет, с помощью (возможно обещанной) произошло простое кидалово. В сложившихся условиях никакая обычная (аналитическая) военная стратегия не могла принести осетинам успеха. Играть с Грузией шахматную партию не имело смысла, потому что изначально мы находились в неравных условиях: у соперника было больше фигур. Шанс на успех давала только полная трансформация конфликта, его перевод в абсолютно неожиданное для противника русло, нетривиальные и непредусмотренные никакими военными учебниками шаги. Развивая инициативу, абсолютно необходимо было в тех условиях перенести боевые действия в саму Грузию, находившуюся в не самом стабильном положении. А дальше могло случиться всякое, региональные игроки могли переиграть партию и адаптироваться к вновь создающимся условиям, могли появиться новые союзники. Мате Санакоев: "Я составил такой план: занять город Гори с налёта и линию Закавказской железной дороги от Гори до Сурамского тоннеля, разрушить железнодорожные мосты и паромы через Куру и укрепить проходы, объявить общую мобилизацию, ударить в тыл частям противника в Дарьяльском ущелье, установить связь с г. Владикавказом, а затем ударить по противнику в Онском районе". Задним умом мы все крепки, сложно сейчас оценивать события 1920 года в формате "что было бы если". Но я думаю, что будь мысль Мате Санакоева претворена в жизнь, все могло бы пойти по-другому. Ее зарубили те же люди из большевистского руководства Южной Осетии, которые приняли 28 мая 1920 года решение о вступлении юго-осетинской бригады в Южную Осетию. Люди, которые, на мой взгляд, принимали решения под чьим-то влиянием и в конечном итоге вольно или невольно (хотя в политическом процессе между этими категориями разницы нет, важен результат) подставили осетин. Джатиев и Гадиев дружно выступили против плана Санакоева и даже взяли с него расписку (трагикомичный эпизод, намерения Санакоева на самом деле кого-то сильно напугали) о том, что он не приступит к его осуществлению. Мате вспоминал: "И тогда, и сейчас я считал это (отказ от его плана) ошибкой. Во-первых, мы показали свою слабость, и грузинское крестьянство не могло выступить в нашу поддержку. Во-вторых, мы лишились возможности захватить у врага достаточное количество вооружения и боеприпасов. Их нехватка отразилась на конечном исходе борьбы". Впоследствии он корил себя за то, что послушал Джатиева и Гадиева, хотя не нес никакой ответственности за их решение. Но обвинял Санакоев не их, а себя, и именно этим, признаюсь, он мне импонирует больше всего. Все знают Экзюпери по одному великому произведению, но помимо него он написал блестящую книгу "Военный летчик". В ней, вспоминая о падении Франции под ударами вермахта, Экзюпери останавливается на проблеме ответственности в отдельно взятом случае сокрушительного поражения французов и ответственности как абстрактной, философской категории. "Чтобы быть, нужно принять на себя ответственность" - такова его мысль, особенно актуальная сейчас, когда этой самой ответственности принято избегать для получения каких-то личных выгод. Рухсы фæбад, Мате, ты жил и сражался как мужчина, ты на самом деле был.
Отказ от осуществления по-настоящему стратегической идеи Санакоева сделал исход событий вопросом времени. Дальше случилось то, что случилось. Здесь я хочу сказать лично о Мате и его борьбе. Есть в японской культуре своеобразное восхищение проигравшими. Благородство поражения - так можно назвать феномен, когда искренний и благородный герой вступает в неравную борьбу и проигрывает ее более многочисленным или искушенным противникам. Мате Санакоев - трагический благородный герой осетинской истории, и в наибольшей степени трагизм и благородство его фигуры проявились в ходе отступления из Южной Осетии после потери темпа военных действий. Потери, обусловленной, повторяю, политическими решениями, подоплека которых до сих пор неизвестна.
Отступая, осетины в каждом населенном пункте навязывали грузинам бои. Безнадежное сопротивление, которое не прекращалось ни на минуту. В конечном итоге оставшаяся часть бригады перешла за перевал, 22 июня перешло на север подавляющее большинство беженцев, 28 июня Мате и 30 бойцов вместе с ним зашли в селение Верхний Рук, последнее перед перевалом, и остановились в доме Дзанаспи Плиева. При себе они имели 2 пулемета и 4000 патронов к ним. Мате уже собирался переходить через перевал, когда узнал о приближении к селу грузинских частей. Тогда он передумал и решил напоследок дать еще один бой. На следующее утро грузины были в Руке, от них отделилась группа в 5 человек, которая пошла дальше к перевалу, на разведку. Мате выслал против них также 5 человек, которые уничтожили грузинскую разведгруппу. Выжил один человек, который доложил своим о том, что в селе остались осетинские бойцы. К Верхнему Руку были высланы 2 грузинских роты. Подпустив их на удобное расстояние, Мате отдал приказ о начале пулеметного огня. Роты были рассеяны. Через полчаса грузины выслали вторую команду - с тем же успехом. Третья попытка была более хитрой: группу Мате решили обойти через лес, но маневр был разгадан, и грузины отступили. Один из пулеметов вышел из строя, патронов оставалось немного. Расстреляв последние боеприпасы, Мате Санакоев отдал приказ об уничтожении обоих пулеметов, чтобы они не достались врагу, и ушел к перевалу. Под ним была убита лошадь, но в итоге, нанеся врагу большой урон, он ночью всю свою группу перевел на север. "Мы двинулись с места вместе с двумя нашими раненым товарищами - Гассиевым Разденом и Парастевым Темболом. Дойдя до перевала, я остановился и долго смотрел на дымящиеся села. Сердце сжалось от вида Рукского ущелья: все села горели".
Ну а что произошло с юго-осетинскими политиками? Окружком дважды ходатайствовал перед Политотделом 10 армии о введении в Юго-Осетию частей Красной Армии. Помощь не поступила, было отказано даже в боеприпасах. 18 июня были направлены телеграммы Ленину и Чичерину, в которых отчаявшиеся уже политические руководители Южной Осетии просили помощи и однозначно заявляли о том, что никогда Южная Осетия частью Грузии не являлась. Но никакой "классовой солидарности" с ними российские большевики не проявили. Спустя месяц, 14 июля 1920 года С. Киров в ноте на имя главы МИД Грузии Гегечкори писал: "Мною уже было указано Вам на то, что Российская коммунистическая партия в лице ее Центрального Комитета и Бюро Центрального Комитета РКП на Кавказе решительно никакого отношения к восстанию в Южной Осетии не имела и не могла иметь (…). По дополнительно наведенным мною справкам оказалось, что Центральный Комитет РКП никакого Южно-Осетинского окружного комитета не знает и, понятно, что такой организации, коль скоро она не существовала, не давал прав действовать и выступать от имени РКП". Партия была разыграна, капкан захлопнулся, жертвой в игре оказалась Южная Осетия.
Какие выводы можно сделать из того, что случилось? Думаю, следующие:
1. В условиях нестабильности, региональной и глобальной, национальная элита должна исходить из национальных же интересов. Особенно это касается элиты малочисленных народов, которые часто становятся "жертвой фигуры" в большой политической игре. Южной Осетией классическим образом пожертвовали в 1920 году, и никакие личные геройства не могли переломить ход событий;
2. Руководство юго-осетинских большевиков во главе с Джатиевым, скорее всего, кто-то изначально "вел" и провоцировал на ошибки. Их было сделано две: 28 мая, когда был отдан приказ о вступлении в Южную Осетию, и через 7-10 дней, когда Мате Санакоеву категорически запретили переносить войну вглубь Грузии и реализовать свой абсолютно нелинейный план, который мог окончиться для осетинской стороны успехом. Это были две точки бифуркации, и оба раза движение после их прохождения шло в невыгодном для Осетии направлении и в итоге привело ее к национальной катастрофе. Положительный для осетин результат был невыгоден другим игрокам, а выстроить свою эффективную политическую стратегию наша тогдашняя элита не смогла;
3. Всю правду о тех событиях нам уже не узнать. Тех из относительно посвященных в дело людей, кто оставался в живых после 1920 года, в 1937 году репрессировали. К высшей мере был приговорен один из руководителей Юго-Осетинского Окружкома Гаглоев Сергей, умер в тюрьме Александр Джатиев, репрессирован Николай Гадиев, расстреляны Лади Санакоев (тот самый, который подписал исчезнувшую бумагу о выдвижении бригады Мате в Рук) и сам командующий, Мате Санакоев;
4. Южная Осетия сегодня встроена в региональный и глобальный контекст основательнее, чем в 1920 году. Из прошлого, как известно, выводы делаются редко, но из описываемых событий их лучше сделать. Это на самом деле нужно не мертвым, а живым.