Настоящие друзья "шуцмана Добробабина"
Друзья по духу, а не по форме - это вот это сборище: посмотреть видеоролик на ю-тьюбе
Говорят, кайзеру Вильгельму 2-му принадлежит остроумный парафраз максимы "мысль изреченная есть ложь":
- У меня в Германии свобода, какая даже не снилась господам социалистам: любой немец может думать все, что ему угодно. Упаси только, Боже, его об этом вслух говорить".
Сейчас эту же мысль хорошо выразил рекламный слоган: "Иногда лучше жевать, чем говорить".
От себя замечу: и писАть.
[далее]На ниве "панфиломахии" (термин А. Ивакина), осуждающей "неправильные" батальные художественные фильмы, недавно отличился в худшую сторону А. Исаев: То, что высрал гнида Кривицкий это вообще стыд и днище. "Гибнет Москаленко под гусеницами танка, царапая голыми руками его стальные листы" (С) А.Ю.Кривицкий, 1942 г". Авторские орфография и пунктуация сохранены.
Я хотел бы заметить, что всей этой публике, гордящейся регулярным вдыханием архивной пыли, регулярно же отказывают не только чувство такта, но и наличие культуры вообще.
До сих пор не могу забыть, как над министром Мединским они попробовали издеваться за его фразу про "советскую военную доктрину 30-х годов"... Дескать, документ с таким названием - Военная доктрина - только у РФ появился...
Пришлось объяснять взрослым людям, что основным источником сведений о семантике языка является национальная энциклопедия, а в БСЭ русским по-белому задолго до Мединского было написано, что "военная доктрина - система официальных взглядов и положений, устанавливающая направление военного строительства, подготовки страны и вооружённых сил к войне, способы и формы её ведения. В. д. вырабатывается и определяется политическим руководством государства. Основные положения В. д. складываются и изменяются в зависимости от политики и общественного строя, уровня развития производительных сил, новых научных достижений и характера ожидаемой войны. Основы В. д. молодого Советского государства разрабатывались под руководством В. И. Ленина. Большой вклад в разработку В. д. внёс М. В. Фрунзе..."
В этом примере, как в капле воды, отразилась главная проблема всех этих исследователей: неумение и неспособность взглянуть на проблему с другой точки зрения. Неспособность к абстрагированию, проще говоря.
Теперь у нас, кроме Мединского, еще один персональный враг появился - Кривицкий Александр Юрьевич, "гнида" и "пропагандон", написавший про гибнувших солдат, в отчаянии руками хватавшихся за танки: "Я думаю надо учредить премию Кривицкого. Может даже медаль." Авторские орфография и пунктуация сохранены.
Конечно же, танк таким способом остановить невозможно...
Возможно кое-что другое: воспитание готовности к самопожертвованию. Кривицкий породил миф, во-многом сформировавший наше коллективное бессознательное: русская плоть сильнее тевтонской машинерии. Отголосок этого мифа обыгрывается уже в поэме Твардовского "Василий Теркин" (список литераторов, вдохновившихся очерком Кривицкого, приведен, кстати, в материалах Главной военной прокуратуры 48 г.), а самое последнее на моей памяти его воплощение - это фильм "Белый "Тигр", кстати, весьма высоко оцененный нашими "заклепочниками": только русский Ванька Найденов, смертью смерть поправший, способен остановить инфернальное порождение сумрачного тевтонского гения.
В своем негодовании по отношению к "трусу" и "лжецу" эти деятели договорились до того, что попытались противопоставить "неправильного" А. Кривицкого "правильному" К. Симонову, даже не догадываясь, что эти люди были близкими друзьями и относились друг к другу с огромным уважением. Вспоминает художник Борис Ефимов:
<< Умный, но злой. Злой, но умный. Таково было расхожее мнение о Кривицком. Расхожее, но, на мой взгляд, поверхностное: Саша Кривицкий вовсе не был злым человеком. Ему были свойственны настоящая доброта, искреннее участие и готовность помочь в беде. При этом мог он быть и беспощадно резким, когда сталкивался с лицемерием, черствостью, приспособленчеством, пошлостью. Тогда его обычно добродушно-иронический взгляд из-под стекол очков становился колючим и действительно злым.
Эта была, конечно, незаурядная личность. Своеобразная. Яркая. С четкими, твердыми принципами, взглядами и вкусами, свободная от каких-либо догматических шор. Юмор, ирония Кривицкого, меткие решительные высказывания и характеристики, весь его стиль отражали живой, независимый ум, на редкость самостоятельное, не отягощенное «общепринятыми» трафаретами мышление.
Врожденный дефект речи, заикание, заставлял Кривицкого избегать публичных выступлений, в тесном же кругу, в деловой или товарищеской беседе, он нисколько не мешал убедительности и доходчивости его слов, даже придавал им некоторое забавное обаяние.
«Помню, что я заика, и пафос - не моя стихия», - говорит военный корреспондент Гурский в повести Константина Симонова. Между прочим, Гурский - мастерски вылепленный писателем образ, в котором все, кто был знаком с Кривицким, без труда узнавали самые характерные его черты - и манеру говорить, и веселую иронию, и «злой язык», и личную отвагу. Кривицкого единодушно признавали прототипом Гурского. Кстати, мне довелось видеть забавную надпись, сделанную Симоновым на подаренной Кривицкому книге с упомянутой повестью: «Прототипу от просто типа. Саше Кривицкому от Кости Симонова».
[...]
Кстати сказать, эти два замечательных человека тесно связаны между собой в моих воспоминаниях. Надо знать, как много значили они друг для друга, с полуслова понимали один другого в абсолютной уверенности, что Симонов никогда не подведет Кривицкого, а Кривицкий Симонова. Я знаю, как считался Симонов с мнением Кривицкого во всех своих литературных, редакционных, театральных и других делах.
[...]
Кривицкий занимал в газете должность заведующего литературным отделом, но функции его были гораздо шире - фактически он являлся авторитетным консультантом по самым разнообразным, подымавшимся на страницах газеты проблемам. Был автором многих передовых статей. Мне, в частности, запомнилась интересная, построенная на историческом материале статья, связанная с введением в Красной Армии погон вместо привычных «кирпичиков», «шпал» и «ромбов». Он часто выезжал на фронты и, подобно «Гурскому», летал в тыл врага, где действовали партизаны. Из всех его напечатанных в «Звездочке» корреспонденций наибольшую известность получил очерк о подвиг 28 панфиловцев у деревни Дубосеково, ценою жизни не позволивших пробиться к Москве группе немецких танков.
[...]
К этому надо, однако, добавить то, о чем Кривицкий поведал только близким друзьям. По каким-то редакционным делам он был принят начальником Главного политического управления армии секретарем ЦК А. Щербаковым. Поговорив о делах, Щербаков неожиданно спросил:
- Скажите, товарищ Кривицкий. Из вашего очерка следует, что все 28 панфиловцев погибли. Кто мог вам поведать о последних словах политрука Клочкова?
- Никто не поведал, - напрямик ответил Кривицкий. - Но я подумал, что он должен был сказать нечто подобное, Александр Сергеевич.
Щербаков долго молча смотрел на Кривицкого и наконец, сказал:
- Вы очень правильно сделали, товарищ Кривицкий. >>
Эпос стал фейком, когда в чью-то светлую голову разрывной пулей (пардон, пулей повышенной экспансивности) влетела мысль: "А давайте наградим Пересвета с Ослябей, пардон, всех 28, поименно названных в передовице!"
И командир 1075 полка полковник Капров, ничтоже сумняшеся, заявил Военной прокуратуре в 1948 г.: "Я подписал эти листы на присвоение 28 гвардейцам звания Героя Советского Союза. Кто был инициатором составления списка и наградных листов на 28 гвардейцев - я не знаю".
Строго говоря, это даже не халатность, а подлог.
Но согласно кривой логике наших даже не правдорубов, а правдосеков, в подлоге виновен не командир части, чьей обязанностью является подготовка подобных документов, и который обязан нести ответственность за все, что он подписывает, а литератор и автор передовицы...
P.S.
Пришвин М. М. (Спецсообщение Управления контрразведки НКГБ СССР «Об антисоветских проявлениях и отрицательных политических настроениях среди писателей и журналистов», 24.07.1943): "Одной из величайших загадок и тайн жизни надо считать следующее явление. Население войны не хочет, порядками недовольно, но как только такой человек попадает на фронт, то дерётся отважно, не жалея себя. Я отказываюсь понять сейчас это явление".
P.P.S. Небольшой апдейт, который я сохраню для истории:
"Кривицкий - гнида, потому что бесстыжий и беспринципный журналист в худшем понимании этого слова. Не желающий добросовестно выполнять порученную ему работу. Который будучи направлен в соединение, надергал фамилий от балды. Причем, заметим, если бы он пошел буквально по заметке В.Коротеева и надергал ФИО из списков безвозвратных потерь 5-й роты(пятой!), Добробаба бы в список не попал. Более того, с точки зрения имеющихся сейчас документов, действия 5-й роты видятся куда выигрышнее 4-й с точки зрения "заметили немцы". Но вместо общения с военными месье Кривицкий предпочел сосать палец и рассказывать про молодецкий присвист будущего шуцмана и "царапая голыми руками его стальные листы". Вы почитайте его высер, он гуглится с полпинка. Это же дно! ... Я считал и считаю его мерзкой тварью, своим непрофессионализмом и наплевательским отношением к порученному делу отправившим бомбу в будущее. В том числе в отношении раскола патриотической общественности".
Говорят, кайзеру Вильгельму 2-му принадлежит остроумный парафраз максимы "мысль изреченная есть ложь":
- У меня в Германии свобода, какая даже не снилась господам социалистам: любой немец может думать все, что ему угодно. Упаси только, Боже, его об этом вслух говорить".
Сейчас эту же мысль хорошо выразил рекламный слоган: "Иногда лучше жевать, чем говорить".
От себя замечу: и писАть.
[далее]На ниве "панфиломахии" (термин А. Ивакина), осуждающей "неправильные" батальные художественные фильмы, недавно отличился в худшую сторону А. Исаев: То, что высрал гнида Кривицкий это вообще стыд и днище. "Гибнет Москаленко под гусеницами танка, царапая голыми руками его стальные листы" (С) А.Ю.Кривицкий, 1942 г". Авторские орфография и пунктуация сохранены.
Я хотел бы заметить, что всей этой публике, гордящейся регулярным вдыханием архивной пыли, регулярно же отказывают не только чувство такта, но и наличие культуры вообще.
До сих пор не могу забыть, как над министром Мединским они попробовали издеваться за его фразу про "советскую военную доктрину 30-х годов"... Дескать, документ с таким названием - Военная доктрина - только у РФ появился...
Пришлось объяснять взрослым людям, что основным источником сведений о семантике языка является национальная энциклопедия, а в БСЭ русским по-белому задолго до Мединского было написано, что "военная доктрина - система официальных взглядов и положений, устанавливающая направление военного строительства, подготовки страны и вооружённых сил к войне, способы и формы её ведения. В. д. вырабатывается и определяется политическим руководством государства. Основные положения В. д. складываются и изменяются в зависимости от политики и общественного строя, уровня развития производительных сил, новых научных достижений и характера ожидаемой войны. Основы В. д. молодого Советского государства разрабатывались под руководством В. И. Ленина. Большой вклад в разработку В. д. внёс М. В. Фрунзе..."
В этом примере, как в капле воды, отразилась главная проблема всех этих исследователей: неумение и неспособность взглянуть на проблему с другой точки зрения. Неспособность к абстрагированию, проще говоря.
Теперь у нас, кроме Мединского, еще один персональный враг появился - Кривицкий Александр Юрьевич, "гнида" и "пропагандон", написавший про гибнувших солдат, в отчаянии руками хватавшихся за танки: "Я думаю надо учредить премию Кривицкого. Может даже медаль." Авторские орфография и пунктуация сохранены.
Конечно же, танк таким способом остановить невозможно...
Возможно кое-что другое: воспитание готовности к самопожертвованию. Кривицкий породил миф, во-многом сформировавший наше коллективное бессознательное: русская плоть сильнее тевтонской машинерии. Отголосок этого мифа обыгрывается уже в поэме Твардовского "Василий Теркин" (список литераторов, вдохновившихся очерком Кривицкого, приведен, кстати, в материалах Главной военной прокуратуры 48 г.), а самое последнее на моей памяти его воплощение - это фильм "Белый "Тигр", кстати, весьма высоко оцененный нашими "заклепочниками": только русский Ванька Найденов, смертью смерть поправший, способен остановить инфернальное порождение сумрачного тевтонского гения.
В своем негодовании по отношению к "трусу" и "лжецу" эти деятели договорились до того, что попытались противопоставить "неправильного" А. Кривицкого "правильному" К. Симонову, даже не догадываясь, что эти люди были близкими друзьями и относились друг к другу с огромным уважением. Вспоминает художник Борис Ефимов:
<< Умный, но злой. Злой, но умный. Таково было расхожее мнение о Кривицком. Расхожее, но, на мой взгляд, поверхностное: Саша Кривицкий вовсе не был злым человеком. Ему были свойственны настоящая доброта, искреннее участие и готовность помочь в беде. При этом мог он быть и беспощадно резким, когда сталкивался с лицемерием, черствостью, приспособленчеством, пошлостью. Тогда его обычно добродушно-иронический взгляд из-под стекол очков становился колючим и действительно злым.
Эта была, конечно, незаурядная личность. Своеобразная. Яркая. С четкими, твердыми принципами, взглядами и вкусами, свободная от каких-либо догматических шор. Юмор, ирония Кривицкого, меткие решительные высказывания и характеристики, весь его стиль отражали живой, независимый ум, на редкость самостоятельное, не отягощенное «общепринятыми» трафаретами мышление.
Врожденный дефект речи, заикание, заставлял Кривицкого избегать публичных выступлений, в тесном же кругу, в деловой или товарищеской беседе, он нисколько не мешал убедительности и доходчивости его слов, даже придавал им некоторое забавное обаяние.
«Помню, что я заика, и пафос - не моя стихия», - говорит военный корреспондент Гурский в повести Константина Симонова. Между прочим, Гурский - мастерски вылепленный писателем образ, в котором все, кто был знаком с Кривицким, без труда узнавали самые характерные его черты - и манеру говорить, и веселую иронию, и «злой язык», и личную отвагу. Кривицкого единодушно признавали прототипом Гурского. Кстати, мне довелось видеть забавную надпись, сделанную Симоновым на подаренной Кривицкому книге с упомянутой повестью: «Прототипу от просто типа. Саше Кривицкому от Кости Симонова».
[...]
Кстати сказать, эти два замечательных человека тесно связаны между собой в моих воспоминаниях. Надо знать, как много значили они друг для друга, с полуслова понимали один другого в абсолютной уверенности, что Симонов никогда не подведет Кривицкого, а Кривицкий Симонова. Я знаю, как считался Симонов с мнением Кривицкого во всех своих литературных, редакционных, театральных и других делах.
[...]
Кривицкий занимал в газете должность заведующего литературным отделом, но функции его были гораздо шире - фактически он являлся авторитетным консультантом по самым разнообразным, подымавшимся на страницах газеты проблемам. Был автором многих передовых статей. Мне, в частности, запомнилась интересная, построенная на историческом материале статья, связанная с введением в Красной Армии погон вместо привычных «кирпичиков», «шпал» и «ромбов». Он часто выезжал на фронты и, подобно «Гурскому», летал в тыл врага, где действовали партизаны. Из всех его напечатанных в «Звездочке» корреспонденций наибольшую известность получил очерк о подвиг 28 панфиловцев у деревни Дубосеково, ценою жизни не позволивших пробиться к Москве группе немецких танков.
[...]
К этому надо, однако, добавить то, о чем Кривицкий поведал только близким друзьям. По каким-то редакционным делам он был принят начальником Главного политического управления армии секретарем ЦК А. Щербаковым. Поговорив о делах, Щербаков неожиданно спросил:
- Скажите, товарищ Кривицкий. Из вашего очерка следует, что все 28 панфиловцев погибли. Кто мог вам поведать о последних словах политрука Клочкова?
- Никто не поведал, - напрямик ответил Кривицкий. - Но я подумал, что он должен был сказать нечто подобное, Александр Сергеевич.
Щербаков долго молча смотрел на Кривицкого и наконец, сказал:
- Вы очень правильно сделали, товарищ Кривицкий. >>
Эпос стал фейком, когда в чью-то светлую голову разрывной пулей (пардон, пулей повышенной экспансивности) влетела мысль: "А давайте наградим Пересвета с Ослябей, пардон, всех 28, поименно названных в передовице!"
И командир 1075 полка полковник Капров, ничтоже сумняшеся, заявил Военной прокуратуре в 1948 г.: "Я подписал эти листы на присвоение 28 гвардейцам звания Героя Советского Союза. Кто был инициатором составления списка и наградных листов на 28 гвардейцев - я не знаю".
Строго говоря, это даже не халатность, а подлог.
Но согласно кривой логике наших даже не правдорубов, а правдосеков, в подлоге виновен не командир части, чьей обязанностью является подготовка подобных документов, и который обязан нести ответственность за все, что он подписывает, а литератор и автор передовицы...
P.S.
Пришвин М. М. (Спецсообщение Управления контрразведки НКГБ СССР «Об антисоветских проявлениях и отрицательных политических настроениях среди писателей и журналистов», 24.07.1943): "Одной из величайших загадок и тайн жизни надо считать следующее явление. Население войны не хочет, порядками недовольно, но как только такой человек попадает на фронт, то дерётся отважно, не жалея себя. Я отказываюсь понять сейчас это явление".
P.P.S. Небольшой апдейт, который я сохраню для истории:
"Кривицкий - гнида, потому что бесстыжий и беспринципный журналист в худшем понимании этого слова. Не желающий добросовестно выполнять порученную ему работу. Который будучи направлен в соединение, надергал фамилий от балды. Причем, заметим, если бы он пошел буквально по заметке В.Коротеева и надергал ФИО из списков безвозвратных потерь 5-й роты(пятой!), Добробаба бы в список не попал. Более того, с точки зрения имеющихся сейчас документов, действия 5-й роты видятся куда выигрышнее 4-й с точки зрения "заметили немцы". Но вместо общения с военными месье Кривицкий предпочел сосать палец и рассказывать про молодецкий присвист будущего шуцмана и "царапая голыми руками его стальные листы". Вы почитайте его высер, он гуглится с полпинка. Это же дно! ... Я считал и считаю его мерзкой тварью, своим непрофессионализмом и наплевательским отношением к порученному делу отправившим бомбу в будущее. В том числе в отношении раскола патриотической общественности".