999
999
Солвейг зачерпнула кружкой тяжелую, заледеневшую с ночи воду. Все хрустело и потрескивало под ногами: крепкое желтое яблоко, выпавшее накануне из мешка и закатившееся под табурет, солома, брошенная на пол дерюжка. На дворе поркяхтывала, жаловалась прибитая морозом трава. Октябрь выдался холодным и злым. В дневнике Солвейг его изобразила косым небритым стариком, с одной стороны - пакля грязно-рыжих волос, с другой - огромная, в половину головы проплешина, а на проплешине темная лужа.
- Ты в школу збираешься чи нет? - бабка комнате лязгнула челюстью.
- Собираюсь, бабусь, собираюсь.
- Там драники в казанке на печке. Возьми, только заверни во что-нибудь, бо тетрадки заляпаешь.
- Угу.
Драники закрутились в пакет из промтоварного и полетели в сумку, к тетрадке, единственной по всем предметам.
В школу ее обычно подвозил рыжий шабашник Митька, по дороге в город, но сегодня у него как на грех вазик сломался. Дня три, пока не починят, придется бегать самой через лес, срезая напрямки по краю болотца. Лес у них не страшный и не глухой, ни медведей, ни волков не водится, разве наткнется кто из хуторских на кабана, как дядько Дмитро прошлой осенью. Он приметил в кустах семейство боровиков, нацелился на них, срезает аккуратно, песенку себе под нос мурлыкает. А тут зашуршало совсем близко. Поднял голову - мама родная! - пятак, клычищи и пара злобных глазок. Дядько свою корзину забыл, и рванул что было духу. Кабан за ним. Так Дмитро со страху подпрыгнул, зацепился за какую-то ветку покрепче, подтянулся, и забрался на дерево. Кабан потоптался - и ушел себе. Самое смешное, что грибник потом слезть боялся - высоко. Солвейг как раз эту историю вспоминала, когда вдруг увидела на оранжевом кусте приметный черный аппаратик, типа большого смартфона с плоским экраном. Забыл же какой-то дурак! Солвейг взяла телефон, стала искать кнопку.
- Попытка включения - прожурчал телефон нежным голосом,- активизирована технонявка.
Экран вспыхнул ярко-зеленым. Солвейг хотела отбросить аппарат в сторону, но рука точно прилипла.
- Ты меня сейчас боишься,- заметил нежный голос,- а брать незнакомую вещь с куста не побоялась.
- Так я думала забыл кто, нужно вернуть. Но если вы настаиваете - просто положу назад, и листиками прикрою, чтоб никому в глаза не бросался.
- Поздно спохватилась. Капкан сработал - прозвенела технонявка.
- И что теперь? - спросила Солвейг, обмирая.
- Теперь ты обязана выбрать три желания из предложенного списка, а я их исполню. Список стандартный. Читай.
По экрану побежали черно-красно-синие строчки. Среди предложений была эмиграция на Альфа-Центавру, путешествие к Юпитеру, переселение в крупный подводный мегаполис, яйцо, саморазвивающееся в самку дракона и прочие невероятности. Телефон мягко переливался, ожидая.
- Первое желание,- объявила Солвейг,- поездка в Метрополию в режиме сжатого времени.
- Расчетное время отбытия: через пять минут. А вернешься ты... - Нявка задумалась ненадолго,- часа через четыре - четыре с половиной по вашему времени.
Метрополия не была похожа ни на что. Ее прозрачные стены змеились и углились, отбрасывая лучи трех солнц. Искусственный покров охлаждающего тумана превращал пылающие шары в подобие ярких детских мячей.
- Нужно взять самоуправляемую машину до космодрома,- бубнила технонявка,- просто жаль не посмотреть с галереи на взлетное поле, на стартующие лайнеры, на корабли соседей. А потом пообедаешь в экзотическом ресторане...
- Что подают в экзотическом? - насторожилась Солвейг.
- Гамбургеры,газировку и картошку фри. А ты предпочитаешь традиционную кухню, червей и гусениц? Или хочешь попробовать инопланетную органику?
- Нет-нет, ничего внеземного я точно не хочу.
- А ты уверена, что испытаешь достаточно сильные эмоции? - забеспокоилась Нявка.
- При чем тут эмоции?
- При том, что я питаюсь энергией твоих переживаний... И если эмоций не хватит...
- То?..
- Предположим, ты не сможешь вернуться домой.
- Будем надеяться, что космодром даст мне достаточно острых ощущений.
Космодром был огромным, многоугольным, полным пересекающихся плоскостей... И он ничем не пах. Совсем ничем: ни железом, ни горячим светом, ни готовящейся едой. Звуков тоже было мало.
- Специальные глушители во всех стенах,- объяснила Нявка.
- Зачем? - изумилась Солвейг,- Вам же нужны сильные эмоции, а вы убираете такое количество раздражителей...
- Это не мне, это им,- в голосе технонявки зазвучало явное недовольство.
Корабли уходили бесшумно, разрывая небо вспышками, Люди смотрели молча, жадно вбирая в себя отсветы других миров. У ребенка изо рта выпала конфета и покатилась по ковровому покрытию, как маленькая красная луна. Робот-уборщик быстро подмял ее мягкой лапой и уехал прочь, почти не шурша колесами. За окном огромная синяя птица раздвинула металлические крылья, напряглась, и взмыла ввысь с места, нарушая, как показалось Солвейг, все законы аэродинамики.
- Я была уверена, что не увижу этого никогда,- прошептала она,- никогда. Подумать только: корабли землян, уходящие к центру Галактики...
- Здесь очень мало земных кораблей,- тихо прожурчала Технонявка,- но это ведь не влияет на силу твоих впечатлений, правда? Я почти наелась.
После банальнейшего фастфуд обеда Нявка предложила Солвейг сходить в кино.
- Восьмемерка с полной имитацией ощущений, включая запах, вкусовые рецепторы и все-все-все,- рекламировала она.
Солвейг шла мимо чертова болота, когда вдруг сгустился страшный непроглядный туман, в котором глухо перекликались какие-то птицы. Ей даже показалось, будто по щеке мазнуло мягкое крыло. Она непременно должна была набрать синей морошки, непременно, несмотря ни на что...
Рука больно ударилась о подлокотник кресла
- Не отвлекайся,- укорила ее Нявка,- участвуй.
Ветер был несильным, но пронизывающим до костей и каким-то очень неприятным. - Уходи отсюда,- толкал он Солвейг,- уходи немедленно.
В небе стало медленно расчищаться голубое окно, так медленно, будто кто-то дул на замерзшее намертво стекло, а потом еще тер рукавом. Умом Солвейг понимала, что шевелиться нельзя, а главное нельзя шуметь. Голубое окошко медленно двигалось в пелене тумана, будто кто-то высматривал добычу в бинокль или в оптический прицел.
- Хотела бы ты остаться здесь навсегда? - спросила Нявка
- Наверное нет,- не сразу ответила Солвейг,- чужая реальность она и есть чужая...
Она замерла, вжалась в кряжистый ствол старого дерева. Окошко в небе помедлило, почти у нее над головой, и повернуло в другую сторону. И тут Солвейг оглушительно чихнула.
Недобрый синий глаз смотрел прямо ей в грудь.
- Твоя суть - вода - прогудело в лесу - прозрачная холодная вода.
Солвейг почувствовала с неотвратимостью далекой от боли, как текут, распадаясь руки, пальцы, ноги...
- Какая сильная эмоция! - восхитилась технонявка - какая вкусная
Солвейг зачерпнула кружкой тяжелую, заледеневшую с ночи воду. Все хрустело и потрескивало под ногами: крепкое желтое яблоко, выпавшее накануне из мешка и закатившееся под табурет, солома, брошенная на пол дерюжка. На дворе поркяхтывала, жаловалась прибитая морозом трава. Октябрь выдался холодным и злым. В дневнике Солвейг его изобразила косым небритым стариком, с одной стороны - пакля грязно-рыжих волос, с другой - огромная, в половину головы проплешина, а на проплешине темная лужа.
- Ты в школу збираешься чи нет? - бабка комнате лязгнула челюстью.
- Собираюсь, бабусь, собираюсь.
- Там драники в казанке на печке. Возьми, только заверни во что-нибудь, бо тетрадки заляпаешь.
- Угу.
Драники закрутились в пакет из промтоварного и полетели в сумку, к тетрадке, единственной по всем предметам.
В школу ее обычно подвозил рыжий шабашник Митька, по дороге в город, но сегодня у него как на грех вазик сломался. Дня три, пока не починят, придется бегать самой через лес, срезая напрямки по краю болотца. Лес у них не страшный и не глухой, ни медведей, ни волков не водится, разве наткнется кто из хуторских на кабана, как дядько Дмитро прошлой осенью. Он приметил в кустах семейство боровиков, нацелился на них, срезает аккуратно, песенку себе под нос мурлыкает. А тут зашуршало совсем близко. Поднял голову - мама родная! - пятак, клычищи и пара злобных глазок. Дядько свою корзину забыл, и рванул что было духу. Кабан за ним. Так Дмитро со страху подпрыгнул, зацепился за какую-то ветку покрепче, подтянулся, и забрался на дерево. Кабан потоптался - и ушел себе. Самое смешное, что грибник потом слезть боялся - высоко. Солвейг как раз эту историю вспоминала, когда вдруг увидела на оранжевом кусте приметный черный аппаратик, типа большого смартфона с плоским экраном. Забыл же какой-то дурак! Солвейг взяла телефон, стала искать кнопку.
- Попытка включения - прожурчал телефон нежным голосом,- активизирована технонявка.
Экран вспыхнул ярко-зеленым. Солвейг хотела отбросить аппарат в сторону, но рука точно прилипла.
- Ты меня сейчас боишься,- заметил нежный голос,- а брать незнакомую вещь с куста не побоялась.
- Так я думала забыл кто, нужно вернуть. Но если вы настаиваете - просто положу назад, и листиками прикрою, чтоб никому в глаза не бросался.
- Поздно спохватилась. Капкан сработал - прозвенела технонявка.
- И что теперь? - спросила Солвейг, обмирая.
- Теперь ты обязана выбрать три желания из предложенного списка, а я их исполню. Список стандартный. Читай.
По экрану побежали черно-красно-синие строчки. Среди предложений была эмиграция на Альфа-Центавру, путешествие к Юпитеру, переселение в крупный подводный мегаполис, яйцо, саморазвивающееся в самку дракона и прочие невероятности. Телефон мягко переливался, ожидая.
- Первое желание,- объявила Солвейг,- поездка в Метрополию в режиме сжатого времени.
- Расчетное время отбытия: через пять минут. А вернешься ты... - Нявка задумалась ненадолго,- часа через четыре - четыре с половиной по вашему времени.
Метрополия не была похожа ни на что. Ее прозрачные стены змеились и углились, отбрасывая лучи трех солнц. Искусственный покров охлаждающего тумана превращал пылающие шары в подобие ярких детских мячей.
- Нужно взять самоуправляемую машину до космодрома,- бубнила технонявка,- просто жаль не посмотреть с галереи на взлетное поле, на стартующие лайнеры, на корабли соседей. А потом пообедаешь в экзотическом ресторане...
- Что подают в экзотическом? - насторожилась Солвейг.
- Гамбургеры,газировку и картошку фри. А ты предпочитаешь традиционную кухню, червей и гусениц? Или хочешь попробовать инопланетную органику?
- Нет-нет, ничего внеземного я точно не хочу.
- А ты уверена, что испытаешь достаточно сильные эмоции? - забеспокоилась Нявка.
- При чем тут эмоции?
- При том, что я питаюсь энергией твоих переживаний... И если эмоций не хватит...
- То?..
- Предположим, ты не сможешь вернуться домой.
- Будем надеяться, что космодром даст мне достаточно острых ощущений.
Космодром был огромным, многоугольным, полным пересекающихся плоскостей... И он ничем не пах. Совсем ничем: ни железом, ни горячим светом, ни готовящейся едой. Звуков тоже было мало.
- Специальные глушители во всех стенах,- объяснила Нявка.
- Зачем? - изумилась Солвейг,- Вам же нужны сильные эмоции, а вы убираете такое количество раздражителей...
- Это не мне, это им,- в голосе технонявки зазвучало явное недовольство.
Корабли уходили бесшумно, разрывая небо вспышками, Люди смотрели молча, жадно вбирая в себя отсветы других миров. У ребенка изо рта выпала конфета и покатилась по ковровому покрытию, как маленькая красная луна. Робот-уборщик быстро подмял ее мягкой лапой и уехал прочь, почти не шурша колесами. За окном огромная синяя птица раздвинула металлические крылья, напряглась, и взмыла ввысь с места, нарушая, как показалось Солвейг, все законы аэродинамики.
- Я была уверена, что не увижу этого никогда,- прошептала она,- никогда. Подумать только: корабли землян, уходящие к центру Галактики...
- Здесь очень мало земных кораблей,- тихо прожурчала Технонявка,- но это ведь не влияет на силу твоих впечатлений, правда? Я почти наелась.
После банальнейшего фастфуд обеда Нявка предложила Солвейг сходить в кино.
- Восьмемерка с полной имитацией ощущений, включая запах, вкусовые рецепторы и все-все-все,- рекламировала она.
Солвейг шла мимо чертова болота, когда вдруг сгустился страшный непроглядный туман, в котором глухо перекликались какие-то птицы. Ей даже показалось, будто по щеке мазнуло мягкое крыло. Она непременно должна была набрать синей морошки, непременно, несмотря ни на что...
Рука больно ударилась о подлокотник кресла
- Не отвлекайся,- укорила ее Нявка,- участвуй.
Ветер был несильным, но пронизывающим до костей и каким-то очень неприятным. - Уходи отсюда,- толкал он Солвейг,- уходи немедленно.
В небе стало медленно расчищаться голубое окно, так медленно, будто кто-то дул на замерзшее намертво стекло, а потом еще тер рукавом. Умом Солвейг понимала, что шевелиться нельзя, а главное нельзя шуметь. Голубое окошко медленно двигалось в пелене тумана, будто кто-то высматривал добычу в бинокль или в оптический прицел.
- Хотела бы ты остаться здесь навсегда? - спросила Нявка
- Наверное нет,- не сразу ответила Солвейг,- чужая реальность она и есть чужая...
Она замерла, вжалась в кряжистый ствол старого дерева. Окошко в небе помедлило, почти у нее над головой, и повернуло в другую сторону. И тут Солвейг оглушительно чихнула.
Недобрый синий глаз смотрел прямо ей в грудь.
- Твоя суть - вода - прогудело в лесу - прозрачная холодная вода.
Солвейг почувствовала с неотвратимостью далекой от боли, как текут, распадаясь руки, пальцы, ноги...
- Какая сильная эмоция! - восхитилась технонявка - какая вкусная