Речка (ч. 77)
Я сижу на берегу реки и делаю вид, что слушаю Отчёт. Любую другую болтовню я могу прервать, когда захочу, а вот Отчёт нужно выслушать до конца. Иначе русалки надуются, и кто-нибудь обязательно смотается за Матохой. По прочтении я утверждаю Отчёт пяткой левой ноги. Ни у кого из речного народа нет нормальной пятки, поэтому, пока Водяного нет, я - главный, меня любят и ненавидят. В давние времена чёрт Анчутка попытался поставить на документе свою печать, за что был лишён пятки путём откусывания. Так что - дело серьёзное.
"... Индрик, Пушкина храни во все ночи, во все дни. Самый сильный и отважный, самый мудрый, самый влажный!..." - русалки наслаждаются собственной декламацией, закатывают глаза и вертят хвостами. Слева, у отбойной струи, скромно колышется хор Утопших, к Отчёту отношения не имеющих. Их дело - лирика, и они терпеливо ждут своей очереди. Утверждённые Отчёты отправляются Неизвестно куда. Из этой Неизвестности прибудет Проверка - для сравнения данных Отчётов с наличными фактами. В давние времена Отчёты принимал сам Индрик, а доставлял их Водяной, пользуясь сомами как транспортным средством. Индрик, говорят, был скор на расправу, но отходчив. Сейчас всё по другому: делают русалке инъекцию "прогресса", и она быстро исчезает с Отчётом. "Прогресс" вытягивают из Утопших, но не брезгуют и местными донорами, благо, их вполне хватало после того как Индрик, изобретя инъекцию, удалился Неизвестно куда. Но доноры - противники изобретения - быстро истаивают, поэтому все жутко боятся Проверки. Мне иногда кажется, что Водяной не зря заболел...
" ...Мы русалки - хоть куда, но Туда мы - никогда! Потому что Этого у нас просто нету-то..." - Хотя моральный уровень всех русалок примерно одинаков, мировоззрение делит их на группы, соперничающие и даже враждующие. Членов одной группы от другой различают по способу крепления хвостов: на пуговицах, на молнии, на липучке, на завязках и т. д. Но это на первый, непросвещённый взгляд. На самом деле, как мне объяснила Кикимора, большинство русалок давно пользуется ХАМами (хвост автоматически модифицируемый, или модафицируемый), крепёж которых они могут изменять при получении определённого количества ДАев - по выбору ДАющего. В сложной системе ДАев я пока разобраться не успел, да и не положено по должности - я на всём казённом. Во всяком случае, передо мною сейчас выступает компания с хвостами на кнопках. Говорят, есть русалки и с намертво приросшими хвостами, и такие, что вообще без хвостов. Сам я их не видел, но, по слухам, их речь непонятна никому, включая их самих - а из такой речи Отчёт не составишь.
"...печатью скреплено. Утверждаю. Водяной." - Вот и всё. Я с силой наступаю на стопку из листьев кубышек, и русалки отчаливают. Робко подплывает хор Утопших - сейчас затянут свою волынку.
Речной народ вымирает. Кроме русалок мне встречались только Ичетики, Вилы и Ухалицы. Ичетики - маленькие, уродливые, с какими-то ластами вместо ног. Кроме основного занятия Речного народа - затаскивания в воду людей - Ичетики выполняют всю чёрную работу по рекам, и, кроме как о работе и естественных отправлениях, ни о чём говорить не могут. Ичетиков становится всё меньше, и на речках бардак: берега рушатся и половодье мешается с меженью. "Прогресс" из Ичетиков тянут только отпетые, качество - хуже некуда.
Вилы - девушки поразительной красоты, с ногами, но почти прозрачные. От иных едва виден только контур. Вилы движутся в воде, как тени, они горды и молчаливы, ко всем окружающим относятся с презрением. Кроме донорства им вменена в обязанность забота об Ухалицах. Ухалицы содержатся в клетках, Вилы приносят им еду. Основная водяная справедливость: засунуть в клетки именно тех, кто умеет летать. Ухалицы летают в воде, как птицы, их полёт завораживает. Я видел - по случаю моей интронизации было дано Представление. Перед Представлением Ухалиц обильно и вкусно кормят, говорят ласковые слова, отчасти поэтому они считают свои выступления перед бескрылым Речным народом самыми прекрасными мгновениями в жизни. Наверное, так оно и есть. Речной народ любит Представления, только Вилы отворачиваются - они не воспринимают своих подопечных вне клеток..
Наконец, Утопшие... Что это они там разнылись? - "...мы были болью вашей и печалью, когда входили в город, словно в ночь. Нас женщины раскосые встречали и, окосевших, прогоняли прочь. А мы смотрели - запоздало строго - на ваши лица, стёртые от проз, и уходили дальнею дорогой туда, где небо в воду проросло..."
- Да надоели вы своими страданиями! - в сердцах сказал я. Утопшие недоуменно замерли в воде. " Ах, да, они же так не понимают! Сейчас..."
- Приказываю, как начальник: не про себя, и не печально! - Да, стишок - так себе, но вроде дошло. Заколыхались: "Надевай хомут на сива мерина, расплатись за кровлю и вино: что тебе нашито да намерено - сношено да скошено давно. Обругай протяжно и старательно, полосни кнутом промеж рядов. Укради, что может быть украдено, у залитых лестью городов. Запевай протяжную загробную, подставляй подсолнечно лицо. - Окружение себе подобными отдаёт капустною гнильцой, водкой, потом и слезою жалкою, грязью, кашей, лавочкой сельпо, прокопчённой тесной коммуналкою, плотским грехом, сплющенным клопом. Снизу, по касательной к сознанию, старым сказкам, песням и мечтам, выправляй к границе мироздания, к самой светлой просеке, а там. - Отрекись от батьки да от матери, распахнись душою в эту жуть, начинай настырно и внимательно разбавлять водою Млечный Путь!"
- Вы это про кого? Извольте выйти вон! - я не на шутку разозлился, Утопшие поспешно уплыли." Ну, вот, наконец - немного одиночества. А действительно, про кого это они?"