Лохи (ч.76 - окончание)
- Выпьем, Семён, за встречу!
- Извини, Коля, не могу, боюсь со стула упасть!
- Вот какой ты был, такой ты и остался! Эгоист! - притворно обиженным голосом сказал Коля и спрятал бутылку за штору. - Я тогда тоже не буду. Это ж надо было столько времени зря в одиночку шататься по лесу! Ешь тогда хотя бы!
- По-твоему, я столько времени в одиночку, как ты выражаешься, шатался по лесу, чтобы сделаться пьющим альтруистом? - удивился Семён, тоже не натурально.
- А какая же ещё может быть уважительная причина?
- А я знаю! - таинственным голосом сказала Галя и широко открыла глаза.
- Скажи ему, Галка, просвети. Только помни: да убоится жена мужа своего!
- Не боюсь! Семён ушёл потому, что всегда ненавидел будущее, и ненавидел себя за то, что не может защитить людей, которых будущее всегда настигает.
- Вот откуда у тебя, Галка, это стремление: любой нормальный разговор перевести на серьёзный? - расстроился Коля. - Парируй, отшельник.
- Галя представляет людей лучшими, чем они есть на самом деле. Наверное, тому, кто с ней много общается, просто бессовестно было бы не сделаться идеальным. - Семён посмотрел на Колю.
- А вот и нет, - ответил тот, - она не представляет, она - знает людей лучшими, чем они есть на самом деле. И нечего отлынивать, признавайся - бегал от будущего?
- Да разве от него убежишь? - Семён пожал плечами. - В лесу все стремятся, ползут и тянутся ради будущего, по возможности затаптывая таких же по соседству. Всё как у людей. Так же Бог устроил, да, Коля?
- А то! Но надо отдать людям должное: они делают вид, что вносят поправки.
- Что-то тут не то... - Галя с сомнением покачала головой. - Не может быть, чтобы всё - как у людей. Вернее, у людей не может быть всё как в лесу.
- Конечно, отличия есть. Человек обладает самосознанием, разумом: прежде, чем кого-то затоптать, он осознаёт, что он - это он, что он - лучше, а то и вообще - единственный, вмещающий в себя всю Вселенную. Можно привлечь и мораль, чтобы придать делу драматическую окраску. А насчёт будущего... Лес в своём стремлении к нему - так и остаётся лесом, возможно, видоизменяясь - с посторонней точки зрения. А вот человек на этом пути готов уничтожить и лес, и воды, и сам себя, и всю Землю, - и вмещающуюся в него, и ту, что не влезла. Так, по всей вероятности, тоже Бог задумал?
- Воистину! - важно ответил Коля.
- Как торжественно! У меня есть знакомый, весьма снисходительно относящийся к истине.
- Главное, чтобы она не ответила ему взаимностью... Но в лесу, Семён, тебе приходилось же кого-то топтать: жить то надо! По какой схеме действовал тогда твой разум? И мораль?
- Если говорить о быте - было у меня несколько огородиков: грибных, ягодных, овощных. А топтать, конечно, приходилось. По-волчьи. Чтобы жить. Всё остальное время уходит на то, чтобы помогать слабым. Это - человеческое, единственное для меня и возможное, и приемлемое. Слабым выживать нельзя - это противоречит Задуманному. Но по иному - нельзя мне.
- Слишком много противоречий, Семён. Самому себе. Да ещё и Задуманному, - прямо бунт какой-то, в духе игрушечного бунта Ивана Карамазова.
- Тоже, нашёл бунтаря - спрятавшегося в лесу от всех, включая себя. А почему, кстати, бунт Карамазова - игрушечный?
- Потому что гордо возвращал билет туда, куда вовсе не стремился. А как у тебя с билетом, Семён.
- Плохо. На новый круг билета нет, а на старый - уже не взойти. Хотя и очень хочется - в отличие от Карамазова. Отравлен жабьей кровью. И вообще... Я в последнее время редко говорил с людьми - мог чего и напутать в словах с непривычки. А вы тут напали вдвоём.
- Семён, я за тебя, - сказала Галя.
- Я знаю, Галка, - я имею в виду Колю с Богом. Расскажите лучше про себя, про Машу, в конце концов, расскажите.
Зазвенел домофон.
- Ну вот, явились - не запылились, - сказал Коля и оказался прав:
Сашка был весь засыпан снегом, на Водяном же не оказалось ни снега, ни пыли.
- Я поеду в комнату, а то здесь мы все не уместимся, - сказала Галя и поманила Семёна с собой, - Семён, а он всамделишный или понарошку?
- Ну, Сашу можно ущипнуть, а Водяной настоящий - вот увидишь. - Семён вошёл в кухню вслед за гостями, а Галя остановилась в дверях и изо всех сил стала смотреть.
Водяной сидел на табуретке и хмуро глядел в окно. За окном шёл снег. Саша грел руки над газовой плитой и таял.
- В общем, так, - сказал он. Ничего экстраординарного. Обычное отравление...ну, не совсем обычного организма. Печень сильно изношена - по человеческим меркам. Провели полное обследование и необходимые процедуры. - Водяной дёрнулся, Саша задумчиво посмотрел на него и продолжил: - Ну, вы понимаете, необходимые процедуры при отравлении... Но пациент молчит! Всё терпит и молчит! Семён, мне же необходимо знать, как обращаться к больному, какой у него возраст, пол..,ну, тут понятно, где у него болит, где не болит, в конце концов!
- Чем питается, - вставил Коля, с удовольствием разглядывая Водяного.
- Хорошо, - сказал Семён, - больного зовут Водяной, живёт в реках и озёрах, примерно 10000 лет от роду. Ест всё, кроме лягушатины... Всё, Водяной, кончай Ваньку валять! Будешь молчать - до Проверки не вылечат!
Водяной внимательно посмотрел на Семёна, на Сашу, потом взгляд его остановился на Коле. Коля улыбался. В горле у Водяного что-то заворочалось, заскрипело и он хрипло выдохнул: "Выпить есть?"
- Заговорил, заговорил, - обрадовалась Галя, въезжая в кухню. Ниже пояса она была обвёрнута в зелёный плед. Водяной вопросительно посмотрел на Семёна.
- Нет, не русалка, - сказал Семён, - просто больные ноги.
- Завтра с утра начинаем лечение, - важно начал Саша, - много пить не..., хотя, что я знаю о водяных? Я еду домой, Светка всё ухо отругала. Семён, давай ко мне, - здесь вы все не поместитесь.
- Я Семёна не отдам! - твёрдо сказала Галя.
- Поместимся, - поддержал её Коля, - Галя с Семёном в комнате, я на кухне, Ваня в ванной..., закусывай, Ваня, лягушек не держим.
- Что ему теперь ванна, у тебя вон сколько живительной влаги на подоконнике, - сказал Семён, - переночует на балконе.
- Там же холодно, - испугалась Галя.
- У больного подкожный слой жира как у тюленя, - Саша выглядел немного обиженным, - всё, до завтра, дверь захлопну, утром заеду.
- Переночую на балконе. Семён, сходи к реке, посмотри, как там...Коля, наливай, - голос возвращался к Водяному.
В комнате горел тусклый жёлтый торшер. Под торшером стоял журнальный столик, заваленный книгами. Рядом со столиком - большой бесформенный диван. У противоположной стены темнели два шкафа.
- Будешь спать на Колином диване, - сказала Галя. - Я? Я на кресле, оно же кровать.
- Какой-то сумбурный разговор, - вздохнул Семён, садясь на диван, - такое впечатление, что самого главного никто не сказал.
- Так я же хотела, да вы не дали. Вам бы всё - о каком-то большом человечестве, до которого никому нет дела. И ему - ни до кого. Важны только те, кого любишь. Разве в лесу - не так?
- Конечно так, Галка. - Глаза Семёна привыкли к полутьме и он различил необычное растение в цветочном горшке, стоящее на подоконнике. Семён подошёл к окну. Верхние листья растения были вялыми, опущенными, а нижние высыхали - на подоконнике валялись сморщенные трупики. Рядом со стволом в землю был воткнут ртутный термометр - такие суют подмышку.
- Галя, а зачем здесь градусник? - удивился Семён.
- Ведь он же умирает, а я не знаю, что делать! - дрожащим голосом сказала Галя. Чуть успокоившись, она продолжила: - Этот цветок подарила мне Маша, давным-давно. Ты же знаешь, Маша могла что-нибудь себе навообразить, а потом так в это поверить, что всё делалось взаправдашним. Она сделала этот цветок и подарила мне. Когда он цвёл, то делался похожим на Машу, и я вспоминала её. Нет, я всегда её помню, но цветок - как бы немного она сама. А недавно он заболел и стал сохнуть. Я поставила ей градусник, потому что больше ничего не умею. И все, кого не спросишь, ничего не могут сделать! - голос у Гали опять задрожал.
- Не переживай, мы вылечим Машу, - сказал Семён, вытаскивая градусник, но оставаясь возле растения. - Расскажи, что всё-таки с ней случилось?
- А она пропала, Семён. Как ты ушёл, через год, наверное. Уволилась с работы, заходить стала всё реже, и на улице я её почти не встречала. Тут, знаешь, очереди были - весь город стоял, а она нет. А в последний раз зашла, подарила цветок, сказала: "До свидания", - и всё И пропала. Задумчивая была такая, красивая. Мы, знаешь, как-то об этом не говорим. Даже Коля не умничает. А Юрик, муж её - запил. И немножко сошёл с ума, попал в больницу. Любил её очень, не знаю, жив ли ещё. Ты чего, Семён, на ходу засыпаешь?
- Ага, - Семён, пошатываясь, подошёл к дивану и сел. Скрипнули пружины и настала тишина - почти как в зимнем лесу... Только с кухни доносились голоса:
- Вань, ты меня уважаешь?
- Являясь плодом твоего творческого воображения, я уважаю тебя - как плод чьего-то там другого творческого воображения...
- А по-чесноку?
- А по-чесноку - нет!
- Почему?
- Потому что я сам для себя - я, Водяной, а ты для меня - плод. Тебя съедят. Наливай!
- Тогда тост - за вкушающих плоды!
Голова Семёна сама притянулась к подлокотнику дивана.
- Галка, а он помногу пьёт?
- Коля то? Да порядочно. Но он радуется, когда пьёт, ну, и я тогда радуюсь...
Семён спал. Ему снился лес.
Утром Саша увёз Водяного в больницу, Коля ушёл в церковь, а Семён отправился на речку. Речка была в порядке, только по берегам было много мусора, и снег его никак не мог засыпать. "Молодец, Серёга!" - подумал Семён, выкопал ножом посреди мусорной кучи яму и развёл костёр. Весь день он носил в костёр мусор и жёг. Волк держался поодаль. Когда вечером Семён вернулся, все уже были в сборе и пили чай.
- Ой, где же ты был, тебя что - коптили? - воскликнула Галя, - иди скорей в ванну, я приготовлю чистую одежду.
- Потом, всё потом, сначала: как Водяной? - спросил Семён у Саши.
- Завтра будет в норме, нужно провести ещё...- начал было тот.
- Коля, дай, пожалуйста, ручку...., извини, Саш, нужно отправить письмо, - с этими словами Семён достал из кармана маленькую деревянную руку, взял у Коли ручку и написал на ладошке: "ТРИДЕВЯТ.", а следом дальше по руке:"ДР. ЛЕС. ЛЕШЕМУ. ЗАВТРА, ПО РЕКЕ. С.". Потом он перевернул руку и на тыльной стороне сделал другую надпись: "ДР. РЕКА. И.О. ВОДЯНОГО. НЕ ДРЕЙФЬ, ПУШКИН! Д.С." - На речке порядок, - сказал он, обращаясь к Водяному, потом повернулся к Саше: - Завтра, как всё закончишь, отвези, будь добр, Водяного к реке. Мне нужно проводить почтальона. Прощайте, друзья, - Семён улыбнулся всем и быстро вышел. Некоторое время все сидели молча. Потом Саша возмутился:
- Что значат эти распоряжения? Что за спешка? Вот вернётся...- тут он осёкся.
- Он не вернётся, - сказал Водяной.
- Как это - не вернётся? Совсем?
- Вот этого я не знаю.
Саша начал быстро одеваться. "Мне нужно с ним поговорить! Мне обязательно нужно с ним поговорить!"