Лохи (ч. 76 опять продолжение)
В кабинете заведующего отделением было жарко, пахло медициной и кофе. Семён сидел в кресле, мягком, как болотный мох, а Сашка стоял у окна и яростно дул в дымящуюся кружку с надписью: "Любимому начальнику".
- ...Ну что ж, о деле, так о деле. И зря ты спешишь меня уговаривать, не дождавшись, что я и так соглашусь. И общие гуманные соображения или научный интерес тут ни причём. Сострадание при моей работе может только помешать, а великие открытия я делать не желаю, да и времени нету, - для того имеются специальные люди. Другое дело - для тебя: ведь если ты появился здесь через столько лет ради... как его?... Водяного, значит, это того стоит. Не перебивай, Семён, иначе слова застрянут у меня в горле, и я ими подавлюсь. В больницу я его положить не могу: нет ни документов, ни направления, да и мест у меня нет. И ванны тем более. - Кофе был горячим, и Сашка втягивал его с горьким звуком: "вз-з-з". - Сделаем вот что. Сейчас поедем за твоим Водяным, на обратной дороге я заброшу тебя к Кольке, а мы - сюда. Проведём полное обследование. А на ночь - и его к Кольке. Он вам всем будет рад, он почти всему рад. Ко мне нельзя, я весь день на работе, а дома Светка да внуки. Да вылечим, не беспокойся, судя по твоим словам - обычное отравление..., ну, в крайнем случае, разрежу и опять зашью. Шучу. Медицина ушла далеко вперёд, людям и не видать.
В дверь постучали. В кабинет вошла высокая миловидная женщина в голубых брюках и голубой курточке, жестоко перетянутой в талии и направила на Семёна чёрный профилактический взгляд. Сашка быстро подошёл к женщине, и они затеяли тихий спор, закончившийся тем, что Сашка внятно произнёс: "Да жалуйтесь хоть в ООН, а указания выполняйте!" - и стал сдирать с себя халат. После этого чёрные глаза озарили Семёна уже рентгеновскими лучами и женщина вышла, настолько энергично вильнув в двери нижней частью тела, что та чуть не отделилась от верхней. "Как-то там Серёга с русалками?" - подумал Семён, - "тяжело всё-таки начальникам."
- У тебя будут неприятности? - спросил он Сашку.
- Ничего отличного от того, что уже когда-нибудь было, - ответил тот, - идём.
У Сашки была большая красивая машина. Рядом с машиной сидел Волк.
- Ой, кто это? - спросил Сашка. - Это Волк. - Какой здоровый! Он кусается?.., то есть - он поедет с нами? - Нет, волки не кусаются и в машинах не ездят. Он побежит следом.
Выехав со стоянки, Сашка вытащил из кармана телефонную коробочку, потыкал в неё пальцем и поднёс к уху: "Коля? Привет, это я. Тут такая история. Пришёл Семён. Распильщиков. С ним Водяной. Он больной. Ему негде переночевать и время от времени нужна ванна. Что? Да нет, Семён вроде здоровый, ну, физически, во всяком случае. Больной - Водяной, отравлен жабьей кровью. Нет, только кофе. Все - к тебе? Хорошо, жди!" - Вот и договорились. Куда, вон к тем кустам? Вот уж спрятал, так спрятал! Извини, Семён, что я всё время болтаю. Нервы, наверное. Всё кажется, что чего-то не успею сказать. Или ты как-то так слушаешь, что невозможно остановиться.
Они уже входили в кусты, когда услышали громкое: "Бульк!" - Нырнул, - сказал Семён. Нет, Саш, он не оставляет луж. Водяной из воды выходит сухим - он впитывает воду, на всякий случай. Не беспокойся, пахнет всегда одинаково - тиною... Вылезай, Водяной, это я!
Сначала ехали молча. Сашка таращил глаза и всё не решался заговорить - при постороннем. Пришлось Семёну спросить: "Как Колька?"
- Колька - нормально, на пенсии, ходит в церковь, пьёт вино, - начал раскочегариваться Сашка. - Он , кстати, всегда ждал, что ты вернёшься - чтобы попрощаться. Вообще, в последнее время я стал его плохо понимать. Зато стал лучше понимать тебя - помнишь наш последний разговор? Галка болеет, сильно и безнадёжно. Да, конечно, все мы - безнадёжно, но она... ограничена в движениях, чем дальше, тем больше. В общем, увидишь. Машка пропала, но я не хочу об этом, пусть ребята расскажут.
Настала неловкая пауза. - Саш, у тебя в больнице есть, наверное, кухня - может быть, у них остаются кости? - спросил Семён.
- А-а, Волк.... Сейчас такие вопросы решаются просто. Вот возьми деньги. Я высажу тебя на повороте, Колькин дом помнишь? По дороге будут магазины. Всё как раньше - даёшь деньги, берёшь кости. С мясом, как правило. Ну, выпивку для Кольки, в общем, чего хочешь. На двери подъезда кнопочки: набери 84 - номер квартиры. А я поспешу, что-то больной совсем согнулся. Ждите нас с хорошим.
Семён купил пять кило говядины, вина и цветы для Гали. Когда он подошёл к дому, Волка ещё не было. Стало совсем темно, в воздухе мелькали снежинки, серые на фоне освещённых окон. "Как-то всё быстро, и не успеваешь задуматься. Думать надо было раньше, и времени у меня хватало. А сейчас - о чём думать, об игрушках? На чём я остановился: служа кому-то, служивый служит сам себе. Но что такое "себе"? Что он "сам"? Что из себя представляет? Из чего состоит? - из служения, опять-таки. Получается - служение своему служению. Впрочем, этот круг давно известен. Пусть лучше будет кто-то вкупе, например, со своим прошлым - и они друг другу служат. А потом он уходит в лес - чтобы создать новый круг самообслуживания. Ну и что, пусть два круга - они всё равно наложатся друг на друга, только на разрыве будет болеть. Это не существенно - всё равно всегда что-нибудь болит. Склонность к перемене мест определяется степенью неистовости служения своему служению. Если перемены добровольны - а ничего добровольного не бывает, всё определено необходимостью служения. Двойку мне Серёга бы поставил, а ведь я имел в виду только количество, о качестве даже не думал"... - А, вот и ты. Давай в сторонку отойдём. Вот тебе мясо, чтобы кого не надо не съел. Хорошо бы сейчас заснуть где-нибудь в стоге сена, или в шалаше, у костерка. Но я здорово исходился в последнее время. Или, знаешь, лучше - извёлся. Изволокся. Именно -ся. И это всё равно надо заканчивать. Поэтому я переночую вон за тем окном, видишь, на пятом этаже, жёлтое. До завтра, Волк."
Дверь открыл Коля - маленький, большеголовый, совершенно лысый, с огромными глазами, едва умещающимися в оправу очков.
- Здорово, Семён! Галка, подтверди, - я всегда говорил, что сколько бы он не шатался, а помирать всё равно вернётся. Наш дом - твой дом! И ванна для твоего языческого друга. Где языческий друг? - я открою ему истинную веру. Ладно, целуйся с Галкой, я отвернусь. Небось давно чужих жён не целовал? - Колька был явно навеселе.
- Твоё гостеприимство может соперничать лишь с твоей проницательностью. Водяной будет позже, он в больнице, с Сашкой, - ответил Семён. - Здравствуй, Галка!
Галя полулежала на кресле с колёсиками и причудливым механизмом. Она протянула руки и улыбнулась: - Здравствуй и ты, Семён. Спасибо за цветы. И не слушай этого балабола, он позабыл, что ещё не пьяный. Любуешься моей машиной? Заграничная, сама ездит. Сашка где-то добыл. В ней и сидеть, и лежать можно, только ходить нельзя. А Колька говорит, что у меня не будет варикоза. Уже никогда.
- Эй, голуби, бегом на кухню - закуски на столе! И, в конце концов, меня будет сегодня кто-нибудь ограничивать?