Вместимость (ч. 320)
Сколько деревьев вмещается в человека? - У всех по-разному. Житель тундры вместо деревьев, наверное, вмещает в себя облака и сопки, житель пустыни - барханы и верблюдов.
Деревья детства живут внутри отдельно: уродливый, вбок растущий тополь за окном, две старые липы у забора, да яблоня с лоскутной, вечно отстающей шкурой.
Одно дерево влезает в тебя долго, со скрипом, другое впрыгивает, как кузнечик и ни за что уже не вытащишь. Как, например, одна лиственница под Култуком, недалеко от Байкала. Я никогда не подходил к ней близко, не гладил по лицу, помню лишь из окна поезда: огромную, одиноко стоящую на вершине сопки.
Деревья моей речки - Обречённая берёза, несколько черёмух и множество ив, по большей части уродливых, с огромными, выжженными изнутри дуплами.
Деревья Верхнего леса, растущие внутри меня, имеют имена. Например, берёза Игорь в перелеске перед Гнилым оврагом, ель Пелагея, дуб Ерофей из Дальнего леса.
Сперва нужно идти по полю, которое засевают попеременно то клевером, то овсом. Овсяное поле в августе похоже на группу гусар усами вниз. А на цветы клевера, белые и лиловые, со всех окрестностей слетаются шмели, цветы раскачивают их на тонких ножках вверх-вниз, до самой земли; шмелям ужасно это нравится.
За полем начинается Грустный лес. Сквозь него идёт Забытая дорога, мощёная мхом. Там всегда прохладно и одиноко. Грустный лес необщителен. Деревья стоят на таком расстоянии друг от друга, чтобы лишь слегка касаться кронами - так легче разговаривать шёпотом. Если приложить ухо к стволу сосны - потому что сосна мягче и теплее всех - и замереть, то можно расслышать этот шёпот. Но языка деревьев я не знаю.
...Почему Грустный? - Такое у него обычно настроение. Вот в Тёмном лесу, что идёт вдоль Страшного оврага, чёрные, как будто всегда мокрые стволы елей и высокая сине-зелёная трава, кое-где подсвеченная оранжевыми шляпками подосиновиков. На краю Яблоневого леса растут две дикие яблони, под которыми в июне появляются первые белые грибы, осматриваются и идут дальше в лес. Классической красотой отличается Красивый лес: взрослые берёзы и молоденькие пышные ёлки на фоне фиолетовой стены старого ельника. В Красивом растёт столько лесных фиалок, что в июне туда ходить опасно - можно заживо забальзамироваться. А вот Добрый лес славится тем, что даёт всегда больше, чем ты от него ожидаешь, хотя, конешно, любой лес отдаёт человеку больше, чем наоборот. За Гнилым оврагом находится Наклонный или Заколдованный лес, про первый я рассказывал, про второй, по понятным причинам, сказать ничего наверняка нельзя...
Грустный лес тянется километра три, за ним начинается Ромашковый луг, а уже за лугом - Дальний лес. Он имеет форму подковы, хвосты которой белыми берёзами весело сбегают в Безымянный овраг. Я не иду за ними, чтобы не видеть, как потом они будут вскарабкиваться обратно. В середине подковы, между хвостами - поляна, заросшая почему-то исключительно колючками, точно в центре поляны - дуб Ерофей. В первый раз, продравшись сквозь колючки, я долго дивился на его ствол: толстый, в огромных причудливых наростах. Подножие дуба было усыпано толстым слоем какой-то шелухи; постояв минут десять, и я получил пару пригоршней за шиворот. Я решил тогда, что там, наверху, в кроне, живёт Большой Дубовый Шелушавщик, а так как о характерах шелушавщиков был наслышан разное, пришлось ретироваться.
Лет семь назад на Забытой дороге заурчали моторы. Прямо в середине Грустного леса спилили еловые посадки 60-70-летнего - пенсионного, по-нашему, возраста, не оставив времени дожития. На площади 300х300 метром - пни да сучья. На следующий год то же самое проделали с фиолетовым ельником рядом с Красивым лесом, забросав пышный молодняк щепой, как огрызками тел, а ещё через год, весною, в Яблоневом лесу прорезали сорокаметровой ширины просеку, оставив срубленные берёзы кучами валятся на земле, задирая вверх сочащиеся стволы. В те леса я больше не хожу.
Как оно помещается у тебя внутри, ведь даже маленькое дерево больше большого человека? Физику этого явления я не знаю, возможно, тут присутствует химия. Деревья внутри нас почти не растут и не стареют, зато их и не вырубить, разве что вместе с самим человеком.
На снимке: взрослый благоразумный человек в попытке вместить в себя ель Пелагею
Деревья детства живут внутри отдельно: уродливый, вбок растущий тополь за окном, две старые липы у забора, да яблоня с лоскутной, вечно отстающей шкурой.
Одно дерево влезает в тебя долго, со скрипом, другое впрыгивает, как кузнечик и ни за что уже не вытащишь. Как, например, одна лиственница под Култуком, недалеко от Байкала. Я никогда не подходил к ней близко, не гладил по лицу, помню лишь из окна поезда: огромную, одиноко стоящую на вершине сопки.
Деревья моей речки - Обречённая берёза, несколько черёмух и множество ив, по большей части уродливых, с огромными, выжженными изнутри дуплами.
Деревья Верхнего леса, растущие внутри меня, имеют имена. Например, берёза Игорь в перелеске перед Гнилым оврагом, ель Пелагея, дуб Ерофей из Дальнего леса.
Сперва нужно идти по полю, которое засевают попеременно то клевером, то овсом. Овсяное поле в августе похоже на группу гусар усами вниз. А на цветы клевера, белые и лиловые, со всех окрестностей слетаются шмели, цветы раскачивают их на тонких ножках вверх-вниз, до самой земли; шмелям ужасно это нравится.
За полем начинается Грустный лес. Сквозь него идёт Забытая дорога, мощёная мхом. Там всегда прохладно и одиноко. Грустный лес необщителен. Деревья стоят на таком расстоянии друг от друга, чтобы лишь слегка касаться кронами - так легче разговаривать шёпотом. Если приложить ухо к стволу сосны - потому что сосна мягче и теплее всех - и замереть, то можно расслышать этот шёпот. Но языка деревьев я не знаю.
...Почему Грустный? - Такое у него обычно настроение. Вот в Тёмном лесу, что идёт вдоль Страшного оврага, чёрные, как будто всегда мокрые стволы елей и высокая сине-зелёная трава, кое-где подсвеченная оранжевыми шляпками подосиновиков. На краю Яблоневого леса растут две дикие яблони, под которыми в июне появляются первые белые грибы, осматриваются и идут дальше в лес. Классической красотой отличается Красивый лес: взрослые берёзы и молоденькие пышные ёлки на фоне фиолетовой стены старого ельника. В Красивом растёт столько лесных фиалок, что в июне туда ходить опасно - можно заживо забальзамироваться. А вот Добрый лес славится тем, что даёт всегда больше, чем ты от него ожидаешь, хотя, конешно, любой лес отдаёт человеку больше, чем наоборот. За Гнилым оврагом находится Наклонный или Заколдованный лес, про первый я рассказывал, про второй, по понятным причинам, сказать ничего наверняка нельзя...
Грустный лес тянется километра три, за ним начинается Ромашковый луг, а уже за лугом - Дальний лес. Он имеет форму подковы, хвосты которой белыми берёзами весело сбегают в Безымянный овраг. Я не иду за ними, чтобы не видеть, как потом они будут вскарабкиваться обратно. В середине подковы, между хвостами - поляна, заросшая почему-то исключительно колючками, точно в центре поляны - дуб Ерофей. В первый раз, продравшись сквозь колючки, я долго дивился на его ствол: толстый, в огромных причудливых наростах. Подножие дуба было усыпано толстым слоем какой-то шелухи; постояв минут десять, и я получил пару пригоршней за шиворот. Я решил тогда, что там, наверху, в кроне, живёт Большой Дубовый Шелушавщик, а так как о характерах шелушавщиков был наслышан разное, пришлось ретироваться.
Лет семь назад на Забытой дороге заурчали моторы. Прямо в середине Грустного леса спилили еловые посадки 60-70-летнего - пенсионного, по-нашему, возраста, не оставив времени дожития. На площади 300х300 метром - пни да сучья. На следующий год то же самое проделали с фиолетовым ельником рядом с Красивым лесом, забросав пышный молодняк щепой, как огрызками тел, а ещё через год, весною, в Яблоневом лесу прорезали сорокаметровой ширины просеку, оставив срубленные берёзы кучами валятся на земле, задирая вверх сочащиеся стволы. В те леса я больше не хожу.
Как оно помещается у тебя внутри, ведь даже маленькое дерево больше большого человека? Физику этого явления я не знаю, возможно, тут присутствует химия. Деревья внутри нас почти не растут и не стареют, зато их и не вырубить, разве что вместе с самим человеком.
На снимке: взрослый благоразумный человек в попытке вместить в себя ель Пелагею