Горбушка (ч. 319)
Наверное, каждому человеку на многострадальном жизненном пути даётся шанс - а то и не один - круто изменить свою судьбу. И ещё шанс - воспользоваться этим шансом. Монарх на склоне лет уходит в монастырь и принимает схиму, скромный молодой рыцарь плаща и кинжала попадает в рабство на галеру, душегуб и казнокрад создаёт благотворительный фонд, обогащая новую сферу деятельности лексикой и финансами взаимообразно.
Грузчик хлебозавода Андрюха лежал в луже на детской площадке, недалеко от песочницы. Вода в луже была тёплой, ночной неподвижный воздух был так густо насыщен тягучим запахом липового цвета, что даже нервные вороны не вскаркивали во сне сладко склеенные клювы.
Открыв глаза, Андрюха увидел прямо над собою чёрное небо с пулевыми отверстиями звёзд и булочную краюху луны. Она была повёрнута круглой горбушкой вверх и походила на купол парашюта, на котором должен был спуститься Ангел.
Всегда Андрюха любил запах хлеба. Сей мир он посетил в очередные роковые для того минуты, но всеблагие почему-то забыли позвать его на пир, а может быть, за столом не хватило места и в детстве он, случалось, пребывал блажен не только в отсутствии хлеба, но и запаха.
Школа, армия, хлебозавод... Если закрыть глаза на небо и попытаться вспомнить что-нибудь из прошлой жизни, то представляются страшная картинка из книги "Всадник без головы", солдатская пайка: кусок белого с кубиком масла и какая-то женщина - или Ангел, теперь уже не разобрать.
Андрюха был большой и полный, даже толстый, белый и немного пах несвежими дрожжами. Когда он нёс перед собой лоток с хлебом, руки с пухлыми пальцами-сардельками вытягивались во всю длину, а живот подпирал снизу. Сутки он работал, трое отдыхал. Ну, как отдыхал: сразу после смены покупал бутылку водки и по дороге домой выпивал её с буханкой "Бородинского", останавливаясь в малолюдных местах и прикрываясь рукавом. Потом просыпался и целый день похмелялся пивом, следующий день валялся на диване с включенным от страха телевизором и прислушивался, как организм оживает, спотыкается, немеет, снова оживает - как в детской игре "замри-отомри". А там и снова на смену.
Вообще-то он не любил ни сам процесс, ни состояние опьянения, но как-то попривык, да и куда девать вот эти никому не нужные три дня? Школьные товарищи разлетелись: кто вверх - не видать, кто вниз - пережёвывали жизнь кое-как по отдельности, такие, видать, времена.
В луже было тепло и уютно, но скользко - не повернуться. Странно, в первый раз он заснул по дороге, не дойдя до дома. Обшарив большие накладные карманы куртки, Андрюха нашёл в одном початую бутылку водки, в другом - краюху хлеба и прозрачный пластиковый стакан. Вот почему он такой странно трезвый - водка-то не выпита, даже до половины. И не хочется, противно. Оставив бутылку около лужи, он добрёл до песочницы и стал рассматривать стакан.
Самые главные слова человек говорит, когда его никто не слушает. То есть нет целевой аудитории. Потому что слова - они сами по себе цель, побольше всяких аудиторий и вообще много чего побольше.
Вот как это делается. Берётся стакан, наполняется песком, плотно, до краёв, потом резко переворачивается на доску и медленно, чуть поворачивая, снимается. Первые пирожки получались не очень, подгоревшие, с осыпавшимися краями, потом дело пошло лучше. Сверху на парашюте к нему спускался Ангел. Он выучится на пекаря, купит компьютер и запишется в библиотеку - ведь в детстве Андрюха любил книги, особенно "Всадника без головы". А что будет ещё, он пока не знал, и это было самым восхитительным и заманчивым.
Прямо над ним послышался хрустальный смех. Андрюха поднял глаза: два Ангела в коротких юбках, с ярко блестящими глазами и губами, стояли рядом. Один показывал пальцем на толстого мужика, который сидит в песочнице, лепит пирожки с помощью пластикового стакана и что-то бормочет про себя. Деревянный бордюр вокруг песочницы весь в свежевыпеченных пирожках. Второй Ангел морщился и тянул первого в сторону.
Андрюха встал, посмотрел на луну сквозь стакан, подул в него - песчинки не отлеплялись. Тогда он подошёл к луже, взял бутылку, припал к горлышку и пил долго и аккуратно, дыша носом и не пролив ни капли. Жизнь - простая штука, много проще, чем пирожки.
Грузчик хлебозавода Андрюха лежал в луже на детской площадке, недалеко от песочницы. Вода в луже была тёплой, ночной неподвижный воздух был так густо насыщен тягучим запахом липового цвета, что даже нервные вороны не вскаркивали во сне сладко склеенные клювы.
Открыв глаза, Андрюха увидел прямо над собою чёрное небо с пулевыми отверстиями звёзд и булочную краюху луны. Она была повёрнута круглой горбушкой вверх и походила на купол парашюта, на котором должен был спуститься Ангел.
Всегда Андрюха любил запах хлеба. Сей мир он посетил в очередные роковые для того минуты, но всеблагие почему-то забыли позвать его на пир, а может быть, за столом не хватило места и в детстве он, случалось, пребывал блажен не только в отсутствии хлеба, но и запаха.
Школа, армия, хлебозавод... Если закрыть глаза на небо и попытаться вспомнить что-нибудь из прошлой жизни, то представляются страшная картинка из книги "Всадник без головы", солдатская пайка: кусок белого с кубиком масла и какая-то женщина - или Ангел, теперь уже не разобрать.
Андрюха был большой и полный, даже толстый, белый и немного пах несвежими дрожжами. Когда он нёс перед собой лоток с хлебом, руки с пухлыми пальцами-сардельками вытягивались во всю длину, а живот подпирал снизу. Сутки он работал, трое отдыхал. Ну, как отдыхал: сразу после смены покупал бутылку водки и по дороге домой выпивал её с буханкой "Бородинского", останавливаясь в малолюдных местах и прикрываясь рукавом. Потом просыпался и целый день похмелялся пивом, следующий день валялся на диване с включенным от страха телевизором и прислушивался, как организм оживает, спотыкается, немеет, снова оживает - как в детской игре "замри-отомри". А там и снова на смену.
Вообще-то он не любил ни сам процесс, ни состояние опьянения, но как-то попривык, да и куда девать вот эти никому не нужные три дня? Школьные товарищи разлетелись: кто вверх - не видать, кто вниз - пережёвывали жизнь кое-как по отдельности, такие, видать, времена.
В луже было тепло и уютно, но скользко - не повернуться. Странно, в первый раз он заснул по дороге, не дойдя до дома. Обшарив большие накладные карманы куртки, Андрюха нашёл в одном початую бутылку водки, в другом - краюху хлеба и прозрачный пластиковый стакан. Вот почему он такой странно трезвый - водка-то не выпита, даже до половины. И не хочется, противно. Оставив бутылку около лужи, он добрёл до песочницы и стал рассматривать стакан.
Самые главные слова человек говорит, когда его никто не слушает. То есть нет целевой аудитории. Потому что слова - они сами по себе цель, побольше всяких аудиторий и вообще много чего побольше.
Вот как это делается. Берётся стакан, наполняется песком, плотно, до краёв, потом резко переворачивается на доску и медленно, чуть поворачивая, снимается. Первые пирожки получались не очень, подгоревшие, с осыпавшимися краями, потом дело пошло лучше. Сверху на парашюте к нему спускался Ангел. Он выучится на пекаря, купит компьютер и запишется в библиотеку - ведь в детстве Андрюха любил книги, особенно "Всадника без головы". А что будет ещё, он пока не знал, и это было самым восхитительным и заманчивым.
Прямо над ним послышался хрустальный смех. Андрюха поднял глаза: два Ангела в коротких юбках, с ярко блестящими глазами и губами, стояли рядом. Один показывал пальцем на толстого мужика, который сидит в песочнице, лепит пирожки с помощью пластикового стакана и что-то бормочет про себя. Деревянный бордюр вокруг песочницы весь в свежевыпеченных пирожках. Второй Ангел морщился и тянул первого в сторону.
Андрюха встал, посмотрел на луну сквозь стакан, подул в него - песчинки не отлеплялись. Тогда он подошёл к луже, взял бутылку, припал к горлышку и пил долго и аккуратно, дыша носом и не пролив ни капли. Жизнь - простая штука, много проще, чем пирожки.