Крым. Вторая волна террора
http://rys-arhipelag.ucoz.ru/publ/dmitrij_sokolov_krasnyj_terror_v_krymu_ot_klassovoj_mesti_k_sisteme_gosudarstvennogo_nasilija
/29-1-0-5853
Дмитрий Соколов. Красный террор в Крыму: от «классовой мести» к системе государственного насилия
Вторая «красная» волна
Красные вновь заняли Крым весной 1919 г. Очередной период пребывания полуострова под властью большевиков продлился всего 75 дней. Тем не менее, за это время сторонники диктатуры пролетариата сумели продемонстрировать населению, какими методами и средствами будут проведены в жизнь провозглашённые ими задачи и цели. К этому времени красные уже представляли собой организованную сплочённую силу, обладали огромным карательно-террористическим опытом, а также имели в своём распоряжении мощнейший аппарат подавления.
Одним из первых шагов рабоче-крестьянской власти стало образование Таврической губернской ЧК, которая располагалась и работала в Симферополе. Кроме неё, на территории полуострова действовали 6 прифронтовых ЧК и несколько особых отделов. А уже 14 апреля (т.е. спустя всего три дня после вступления красных войск в Симферополь) была образована Крымская республиканская комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем на полуострове (КрымЧК). Одновременно были созданы городские и уездные ЧК.
Как и в других регионах страны, контролируемых большевиками, в задачи крымских чекистов входила ликвидация «контрреволюционных заговоров», они должны были обеспечить выполнение распоряжений советских органов власти, «не останавливаясь перед применением насилия"[8]. Кроме ЧК и особых отделов, карательные функции (с правом расстрела) осуществляли военные коменданты.
Как и в 1917-1918 гг., имущие слои населения были обложены денежной контрибуцией. Национализировались банки, кредитные учреждения, промышленные предприятия, железнодорожный и водный транспорт, флот, монастырские хозяйства, курорты. В сельской местности национализировались хозяйства зажиточных крестьян. Имущество эмигрантов подлежало конфискации. Взламывались банковские сейфы, вклады частных лиц переходили в доход государства. Широкое распространение получила принудительная мобилизация «буржуазии», вне зависимости от состояния здоровья, пола и возраста, на проведение работ «для помощи фронту»: строительство земляных укреплений, рытьё траншей и окопов. Для поддержания «трудовой дисциплины» при этом нередко применялись телесные наказания. С целью заполучить в своё распоряжение и в необходимом количестве рабочие руки, власти устраивали облавы. Для того чтобы попасть в число отбывающих трудовую повинность, достаточно было просто случайно оказаться на улице в неподходящем месте и в неподходящее время.
Обеспечение Красной армии всем необходимым провозглашалось приоритетной задачей. Население было вынуждено снова кормить многочисленные армейские подразделения, посылать продовольствие в центральные губернии. В сёла направлялись продотряды, занимавшиеся изъятием у местного населения «излишков» хлеба. Только в Евпаторийском уезде в мае 1919 г. было реквизировано 262 829 пудов хлеба[9]. Помимо хлеба, реквизировались и другие сельскохозяйственные продукты и продовольственные товары.
Назначаемые непосредственно красным командованием и лично наркомвоенмором провозглашённой на полуострове Крымской советской социалистической республики (КССР) Павлом Дыбенко, военные коменданты действовали по своему усмотрению, без оглядки на ревкомы. Доходило до того, что некоторые военкомы сами распускали или собирали ревкомы. Также были отмечены случаи присвоения комендантами чужого имущества и денежных средств (включая и те, которые были уже реквизированы).
Склонен был поживиться за счёт конфискованного и трофейного имущества и сам наркомвоенмор. Бывший матрос Балтийского флота П.Е. Дыбенко ещё в дни Февральской революции участвовал в убийствах морских офицеров в Кронштадте и продолжал оставаться в дальнейшем сторонником самых решительных (то есть террористических) мер. С подачи лично его и его окружения прифронтовыми ЧК и особыми отделами активно применялись расстрелы. Расстреливали за самовольный уход с работы, за «распространение слухов», «паникёрство». Были случаи, когда расстреливали даже партийных и советских работников.
По этой причине вопрос о «массовых неоправданных расстрелах, проведённых органами ЧК в Крыму», стал предметом обсуждения на одном из заседаний Совнаркома КССР в мае 1919 г. По факту расстрелов, произведённых органами ЧК, было проведено расследование. Но это едва ли положило конец злоупотреблениям в работе советских карательных органов. Самим же потенциальным жертвам режима было глубоко безразлично, по приговору какого органа их расстреливают и вынесен ли приговор.
Не упускали случая расправиться с «классовыми врагами» и рядовые красноармейцы. Так, в апреле 1919 г., за несколько дней до наступления Пасхи, они зверски убили настоятеля храма великомученика Георгия Победоносца в Армянске протоиерея Владимира Веселицкого. Священника отвели на пустырь, верёвками привязали к столбу и стали подвергать мучительным пыткам. После многочасовых истязаний обезображенное тело священника бросили на городской площади и запретили хоронить. Но православные жители Армянска нарушили этот запрет и на следующий день, перед заходом солнца, погрузили останки о. Владимира на телегу, укрыли от посторонних глаз травой и соломой и похоронили на городском кладбище.
Тем не менее, хотя революционное насилие по-прежнему оставалось доминирующим принципом советской политики, репрессии большевиков на территории Крыма, осуществляемые в этот период, не были такими масштабными, как в 1917-1918 гг. и последующие годы.
/29-1-0-5853
Дмитрий Соколов. Красный террор в Крыму: от «классовой мести» к системе государственного насилия
Вторая «красная» волна
Красные вновь заняли Крым весной 1919 г. Очередной период пребывания полуострова под властью большевиков продлился всего 75 дней. Тем не менее, за это время сторонники диктатуры пролетариата сумели продемонстрировать населению, какими методами и средствами будут проведены в жизнь провозглашённые ими задачи и цели. К этому времени красные уже представляли собой организованную сплочённую силу, обладали огромным карательно-террористическим опытом, а также имели в своём распоряжении мощнейший аппарат подавления.
Одним из первых шагов рабоче-крестьянской власти стало образование Таврической губернской ЧК, которая располагалась и работала в Симферополе. Кроме неё, на территории полуострова действовали 6 прифронтовых ЧК и несколько особых отделов. А уже 14 апреля (т.е. спустя всего три дня после вступления красных войск в Симферополь) была образована Крымская республиканская комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем на полуострове (КрымЧК). Одновременно были созданы городские и уездные ЧК.
Как и в других регионах страны, контролируемых большевиками, в задачи крымских чекистов входила ликвидация «контрреволюционных заговоров», они должны были обеспечить выполнение распоряжений советских органов власти, «не останавливаясь перед применением насилия"[8]. Кроме ЧК и особых отделов, карательные функции (с правом расстрела) осуществляли военные коменданты.
Как и в 1917-1918 гг., имущие слои населения были обложены денежной контрибуцией. Национализировались банки, кредитные учреждения, промышленные предприятия, железнодорожный и водный транспорт, флот, монастырские хозяйства, курорты. В сельской местности национализировались хозяйства зажиточных крестьян. Имущество эмигрантов подлежало конфискации. Взламывались банковские сейфы, вклады частных лиц переходили в доход государства. Широкое распространение получила принудительная мобилизация «буржуазии», вне зависимости от состояния здоровья, пола и возраста, на проведение работ «для помощи фронту»: строительство земляных укреплений, рытьё траншей и окопов. Для поддержания «трудовой дисциплины» при этом нередко применялись телесные наказания. С целью заполучить в своё распоряжение и в необходимом количестве рабочие руки, власти устраивали облавы. Для того чтобы попасть в число отбывающих трудовую повинность, достаточно было просто случайно оказаться на улице в неподходящем месте и в неподходящее время.
Обеспечение Красной армии всем необходимым провозглашалось приоритетной задачей. Население было вынуждено снова кормить многочисленные армейские подразделения, посылать продовольствие в центральные губернии. В сёла направлялись продотряды, занимавшиеся изъятием у местного населения «излишков» хлеба. Только в Евпаторийском уезде в мае 1919 г. было реквизировано 262 829 пудов хлеба[9]. Помимо хлеба, реквизировались и другие сельскохозяйственные продукты и продовольственные товары.
Назначаемые непосредственно красным командованием и лично наркомвоенмором провозглашённой на полуострове Крымской советской социалистической республики (КССР) Павлом Дыбенко, военные коменданты действовали по своему усмотрению, без оглядки на ревкомы. Доходило до того, что некоторые военкомы сами распускали или собирали ревкомы. Также были отмечены случаи присвоения комендантами чужого имущества и денежных средств (включая и те, которые были уже реквизированы).
Склонен был поживиться за счёт конфискованного и трофейного имущества и сам наркомвоенмор. Бывший матрос Балтийского флота П.Е. Дыбенко ещё в дни Февральской революции участвовал в убийствах морских офицеров в Кронштадте и продолжал оставаться в дальнейшем сторонником самых решительных (то есть террористических) мер. С подачи лично его и его окружения прифронтовыми ЧК и особыми отделами активно применялись расстрелы. Расстреливали за самовольный уход с работы, за «распространение слухов», «паникёрство». Были случаи, когда расстреливали даже партийных и советских работников.
По этой причине вопрос о «массовых неоправданных расстрелах, проведённых органами ЧК в Крыму», стал предметом обсуждения на одном из заседаний Совнаркома КССР в мае 1919 г. По факту расстрелов, произведённых органами ЧК, было проведено расследование. Но это едва ли положило конец злоупотреблениям в работе советских карательных органов. Самим же потенциальным жертвам режима было глубоко безразлично, по приговору какого органа их расстреливают и вынесен ли приговор.
Не упускали случая расправиться с «классовыми врагами» и рядовые красноармейцы. Так, в апреле 1919 г., за несколько дней до наступления Пасхи, они зверски убили настоятеля храма великомученика Георгия Победоносца в Армянске протоиерея Владимира Веселицкого. Священника отвели на пустырь, верёвками привязали к столбу и стали подвергать мучительным пыткам. После многочасовых истязаний обезображенное тело священника бросили на городской площади и запретили хоронить. Но православные жители Армянска нарушили этот запрет и на следующий день, перед заходом солнца, погрузили останки о. Владимира на телегу, укрыли от посторонних глаз травой и соломой и похоронили на городском кладбище.
Тем не менее, хотя революционное насилие по-прежнему оставалось доминирующим принципом советской политики, репрессии большевиков на территории Крыма, осуществляемые в этот период, не были такими масштабными, как в 1917-1918 гг. и последующие годы.