ЖУРНАЛ РЫСИ И НЭТА. ПОСТ 5. БОЛОТНЫЕ ЗМЕИ. (НАЧАЛО)
Старое русло Припяти. Полесский радмационный заповедник. 31 июля 2021.
Пост 5
Болотные змеи
7 июня 2006 г
Матвей Остапыч
Без веры жить нельзя. Каждый во что-то верит. А я так думаю, людям нужно больше верить в себя, и не отбрасывать свои чувств, мысли, ощущения и даже мимолётные видения и фантазии. Чтобы верить, веру нужно принять и пропустить через себя, как электрический ток. Трясёт, но не убивает. А когда веры нет, душа черствеет, как хлебная корка, и мыши сомнений грызут её по ночам.
В июне всегда просыпаюсь с солнышком. Соловьи поют, кукушка аккомпонирует, туман румяными ватными шапками лежит на провалившихся крышах, заросших высокой травой улицах и каналах родного Погонного.
Соседский филин обожает летать сквозь облака утреннего тумана, умывается, кувыркается в фигурах высшего пилотажа.
Сколько лет живу на свете, но каждое утро боюсь пропустить и восхищаюсь благолепием и торжественностью момента рождения дня.
[Spoiler (click to open)]
Сегодня по первой росе двинулся в отселенную деревню МасанЫ, где находидится научная станция, чтобы увидеться с новой вахтой метеорологов, почту у них для себя получить и с большим миром пообщаться. Открыл компьютер, нажал кнопку и загрузил свой почтовый ящик. Пришло письмо от доктора Бертье: “Здравствуйте, Матвей Остапыч! Благодарим вас за интереснейший поход в зону отчуждения. Все участники нашего вчерашнего похода оставили свои впечатления в полевом журнале. Очень прошу вас прочитать их и прокомментировать. Ссылку на журнал прикрепляю ниже. Надеюсь на нашу встречу завтра. Рысь чувствует себя хорошо и передаёт привет другой рыси. С низким поклоном, Андрей Бертеньев.”
Открыл ссылку на полевой журнал. Прочитал рассказы и комментарии к ним участников вчерашнего похода в зону, много нового узнал, задумался и понял, что мне предстоит вам ещё больше рассказать и показать. Но солнышко катилось слишком быстро и мои основные обязанности никто не отменял, поэтому получив задание от метеорологов по съёмке параметров приборов на дальних кордонах, взял приготовленный для меня рюкзак и вышел за порог метеостанции.
Телефон, рация, электроника в зоне, как вы уже знаете, работают не всегда и не везде, порой в случае необходимости приходиться забираться на одну из противопожарных вышек, где всегда на верхней площадке есть дежурный наблюдатель. В таких местах, как зона отчуждения, я думаю и через 50 лет альтернативы человеку не будет. Рассчитывать приходится исключительно на свои силы, так как точек входа в этот параллельный мир было намного больше, чем точек выхода.
Огонь здесь пожирает весело только остатки брошенных, полуразрушенных домов и старый лес, рождённый матушкой землёй до аварии, но его уже почти весь распахали разделительными противопожарными полосами. Подлесок же, выросший в зоне на болоте уже после катастрофы на Чернобыльской станции, практически не горит и не даёт тепла и света.
Я давно понял и принял, что граница заповедника отделяет один мир от другого, и сам я скорее всего уже часть зоны отчуждения.
Выйдя по деревянным мосткам за околицу станции, я запустил руку в карман и бросил гайку на тёплое шоссе, где грелись гадюки и медянки. Кругляш упал со звоном, как будто прошёл сквозь голографическое изображение.
Кхе-кхе…Помните тех многочисленных змей, что вы так внимательно рассматривали в оптику и снимали на камеры? Что я тогда мог вам рассказать и обьяснить?! Что здесь какая-то пространственно-временная яма, где слои пространства и времени перемешались. И что на шоссе греются на солнышке не только реальные гадюки, но и змеи-миражи. И чтобы их различить и не потревожить живых гадов, я и бросаю свои гайки. Как гадюки искривляют пространство и перемещаются во времени я не знаю, но по цвету яда научился различать - из какого временного отрезка та или иная приползла.
Жёлто-коричнево-золотистый цвет яда - змея из настоящего. Этим ядом хорошо лечить болезни тела. Повесишь такую змею на шею, и боли, как не бывало. Идёшь по лесу, а каждая мышца тянется, поёт, легко на душе, сразу лет десять сбрасываешь. Только с такой подругой надо ласково, нежно обращаться, и вернуть её на место до захода солнца.
Яд зелёного цвета даёт при дойке гадина из прошлого, и воздействует этот яд на то, что в прошлом надо исправить, а ещё врачует тоску зелёную, раны душевные.
Но больше всего ценится яд голубого цвета, он бережёт в будущем - от огня, раны, железа любого, удара, глаза дурного. Яд этот матери покупали у знахарок за большие деньги для сыновей своих, идущих на смертный бой.
Премудрости эти мне, лет тридцать тому назад, бабка Медяниха поведала. Помню я её всегда. Жила она в Михалёвке, дружбу со змеями крепкую водила. Люди к ней со всего Полесья приходили хворь разную лечить. Всю округу знахарка кормила - приезжих много было, неделями в деревенских хатах жили. Кто решения своей судьбы ждал, а кто лечился. Эту сухонькую старушку с коричневыми пятнами на коже, похожую на змею медянку, боялись все. Уж больно много змей жило у неё дома и вокруг него. Голос ее был низким и шипящим, услышишь - мороз по коже - словно змея шипит. И с этим звуком из человека выходил не только пшик, но и боль.
Поэтому, когда во время дежурства, при тушении пожара, я сильно ожог обе руки, то из машины скорой помощи сбежал, и ребята отвезли меня к Медянихе. Что было после - помню смутно. Вначале бабка дала мне выпить что-то, и я провалился в сон, в котором видел и чувствовал, как обе мои руки горят, потом пошёл дождь и погасил огонь рук, затем мои руки начали расти и превратились в змей. Когда я очнулся, обе руки были покрыты какой-то золотистой мазью и лежали в берестяных лубках. В области темени, на груди, там где сердце, и под правым подреберьем чувствовалось приятное покалывание. Сильнее всего запомнился запах свеже скошенного сена, который наполнял каждую клеточку моего тела и мягко цеплял сознание за реальность.
- Ну, шшшш-то, ссссаколик, прачнууся?! Зззззарассс лисця на руки палажу, пасяля халсссстину. И-ссси-ха. Дооообра… Идзице да мяне, дзяйчынки маи, вумницы, дзякую, ( в прим. полесский говор Ну, что, соколик, проснулся? Сейчас листья на руки положу, потом холст. И-сси-ха. Хорошо… Идите ко мне, девочки мои, умницы, спасибо.) - ласково шипела бабка, снимая с меня змей, и прежде, чем в корзинку положить, целовала и нежно гладила каждую.
Через дней десять после случившегося, знахарка пришла ко мне сама, в пояс поклонилась и сказала:
- Добрага здароуя, пан. Просьбу да тебе маю. Стара я стала гадзин лавить и даить, а ты чалавек добры, и гадзины тябе любять. Памаги мне з ими! ( прим. полесский говор. Здравствуйте, господин! У меня к вам просьба. Стара я стала гадюк ловить и доить, а ты человек добрый, и гадюки тебя любят. Помоги мне с ними.)
Разве мог я отказать в просьбе спасительнице своей. Согласился, хотя в толк не мог взять зачем я ей? Ведь гадюки, что с нею жили и так все ручные были. И поведала мне Медяниха, что не об этих змеях речь, а о других, о тех, что живут и плавают в реке времени, которая у нас за околицей Михалёвки ключами бьёт, вот змей и выбрасывает. Правда, со слов Медянихи, её бабка таких мест больше двадцати знала, а сейчас только три осталось.
Часто потом старуха-знахарка сетовала на то, что злые и глупые люди пришли в болота Припяти, рвы вырыли, осушили, лес вырубили и изгадили. И бубнила себе под нос, как заклинание: что время изменилось и дышать перестало; что напряжение скапливается и беда здесь будет большая; что змеи почти все ушли и людям уходить надо; что Земля лечиться хочет и тяжело ей очень.
Да кто будет слушать предсказания странной, если не сказать сумасшедшей, старухи.
На следующий день повела меня бабка к старой болотной пяди змей отлавливать и яд у них доить. Сколько не пытались мелиораторы это болото извести, ничего не получалось. Было оно небольшое, но с островками, один из которых звался “змеиным”. Любили на него гады выползать и греться. Шёл я за Медянихой след в след по тропе тайной, которую бабка только и знала.
- Гадзин ня бойся, саколик, и ня верь вачам сваим, ня мае там нияких гадзин, кали нам пашанцуе, то можа адну али две и схопим, ( Прим. полесский говор. Гадюк не бойся, соколик, и не верь глазам своим, нет там никаких гадюк, если нам повезёт, то может одну или две словим.) - шипела по дороге старуха.
Это я специально вас знакомлю с полесским говором бабки Медянихи. Сам-то я говорю и пишу по-русски, только “ч” и “г” произношу иногда по другому, что выдаёт моё не просто белорусское, а деревенское происхождение. Потомственные городские жители белорусских городов по-русски говорят не хуже ленинградцев, а если услышите белорусские или польские словечки, значит перед вами в недавнем прошлом сельские люди.
Я диву давался:” Зусим з глузду зьехала, старая! ( прим. полесский говор. Совсем с ума сошла, старая). Гадов кишмя кишит, а она нет там никаких змей!”
- Как нет, когда кишмя кишит,- раздухорился я перед Медянихой.
- А, ты камушек кинь и гляди. Есть там кто али нет? - шамкала беззубым ртом с тонкими губами, посмеиваясь, старуха.
И даже у меня бывалого солдата, видевшего кое-что пострашнее смерти, мороз пошёл по спине от этой её “улыбочки”. Взял я кругляш побольше и с мыслью “поубиваю гадов” запустил его в змей.