Прочитанное - 31
Ричард Докинз, «Бог как иллюзия» (2006)
Николай Бердяев тонко подметил в свое время, что атеизм русского интеллигента - это совсем не то, что атеизм европейского интеллектуала. Это скорее богоборчество. Русский атеист отвергает Бога не потому, что Бога нет, а потому, что божий мир недостаточно хорош. Прошедшие с тех пор сто лет мало что изменили. Постсоветская интеллигенция сперва бросилась креститься и поститься: ведь раз коммунисты говорят, что Бога нет, значит он есть! Теперь этот тренд снова в упадке - но, как и во времена Бердяева, не столько из-за успехов науки, сколько из-за отталкивающих картин коррумпированного и слипшегося с мирской властью духовенства. Поэтому полезно иногда напоминать себе, что собственно представляет из себя реальный научный атеизм - выросший и окрепший в социуме, который развивался естественно: где никто не сбрасывал попов с колоколен, не изымал Библию из библиотек, не превращал церкви в овощехранилища. В таком социуме, где наоборот средневековые религиозные войны дотянулись уродливым атавизмом до двадцатого века.
Нашумевшую книгу Ричарда Докинза я читал лет десять назад в русском переводе. Теперь снял с полки английский оригинал (в уважающем себя британском доме такая книга должна стоять на полке!), хотел просто полистать, освежить в памяти - и зачитался! Не смог отложить, пока всю опять не одолел, с удовольствием смакуя блестящий докинзовский стиль, где тщательно выстроенная аргументация и полемический задор подкреплены широчайшей эрудицией и приправлены едким сарказмом в адрес «креационистов» и прочей религиозно заряженной публики.
Многие русскоязычные читатели - кто с негодованием, кто с одобрением - называют Докинза «воинствующим атеистом». Это, на мой взгляд, глубоко неверно. Воинствующим атеистом был Емельян Ярославский - который возглавлял «Союз воинствующих безбожников», имел за спиной сталинскую репрессивную машину и боролся, в числе прочего, с духовной хоровой музыкой и рождественскими елками. На вопрос «Есть ли Бог?» Емельян Ярославский давал ответ стопроцентно однозначный: «Никакого Бога нет».
Ричард Докинз, будучи до мозга костей ученым и превыше всего ценя точность формулировок, дает иной ответ: «Бога нет почти наверняка». Во второй главе книги он рисует спектр возможного отношения к идее Бога, с семью градациями: от единицы (вера безо всяких сомнений) - через различные оттенки агностицизма - к семерке (радикальный атеизм; сюда попали бы воинствующие безбожники). Самого себя Докинз помещает на участок, помеченный шестеркой: формально агностик, но фактически атеист. Обоснование элегантно: да, отсутствие Бога действительно невозможно строго доказать (равно как и снежного человека, садовых фей, Бабы-Яги), поэтому утверждать, что Бога нет, было бы нарушением логики. Но отсюда никак не следует, что оба допущения (Бог есть / Бога нет) обладают равной вероятностью. Если мы позволяем себе рассуждать о вероятностях, то достижения науки и та же логика неизбежно приведут нас к тому, чтобы вероятность бытия Бога оценить как приближающуюся к нулю. Отсюда и формулировка «нет почти наверняка».
Ничего воинственного нет и в том, чтобы в пятой главе задуматься об истоках религии - и вместо ответа, к которому привык советский человек («инструмент господствующих классов!»), дать версию эволюционного биолога. По Докинзу, сам естественный отбор снабдил людей такими полезными для выживания качествами, как детская внушаемость (старшие сказали: нельзя лезть в Лимпопо - значит нельзя; а это хорошо, крокодил не съест) или способность влюбляться (укрепляет брачное партнерство и тем помогает размножиться). Но эти полезные качества имеют побочные следствия. Внушаемость оборачивается некритичным усвоением любой галиматьи, а влюбиться можно не только в брачного партнера, но и в персонажа этой галиматьи. А уж как галиматья будет выглядеть и как будет меняться в череде людских поколений, зависит от поведения всё тех же «мемов» - элементов культурной эволюции.
«Воинственность» Докинза (она же «атеистический фундаментализм») по сути сводится к тому, чтобы называть вещи своими именами. Не поддаваться на дешевые разводки, ведущие к пошлому интеллектуальному компромиссу. Иметь смелость громко заявить: наука и религия несовместимы; истоки морали - не в Библии; религия - не «безобидная чушь»; отвергнув идею Бога, человечество не потеряет ровным счетом ничего, а приобретет весьма многое. Когда Докинз предлагает практические шаги, то это не закрытие церквей и не аресты священников - а недопущение религиозной индоктринации детей. Если в Северной Ирландии, пишет он, исчезнет разделение школ на католические и протестантские, то уже через поколение былая вражда сойдет на нет. С этим трудно не согласиться.
В начале второй главы автор делает ту оговорку, что предметом его книги будут три авраамических религии, по умолчанию христианство. Буддизм и конфуцианство исключены из рассмотрения; Докинз вообще не уверен, что их следует считать религиями, а не философско-этическими системами. До самой последней страницы я помнил об этой оговорке, очень для меня важной. Отъезд в Японию в 1993 году и знакомство с религиозными традициями дальневосточных культур уберегли меня от богоискательских соблазнов, поразивших в ту пору немало моих сверстников. Пантеистичная по своей сути религиозность японцев, если о таковой вообще можно говорить, разительно отличается от того, к чему привычен европеец. Там - причудливое переплетение традиций и влияний (индийский буддизм, китайское конфуцианство, родное синто), великое множество богов и божеств, масса школ и направлений (без разделения на ортодоксию и ереси), никакого требования слепой веры (в дзэн-буддизме наоборот поощряется «дух вопрошения»), никакого культивирования вины и греховности. Да, там тоже есть тоталитарные секты (все слышали про Аум Синрикё, есть еще могучая Сока Гаккай, а уж всяких мелких не счесть) - но это именно секты, играющие всё на тех же слабостях человека как биологического вида. В монотеистических же религиях на этих слабостях успешно играют не только секты, но и весь клерикальный мейнстрим. Жителям Европы и Ближнего Востока, на мой взгляд, крепко не повезло попасть под монотеизм.
А уж видя, во что сегодня превратилась РПЦ, и самый завзятый богоискатель из числа русских интеллигентов должен бы уже отложить Священное Писание, прочесть вместо него книгу Ричарда Докинза и задуматься: а что, если в завете Ильича перестать «кокетничать с боженькой» и вправду что-то есть? В конце концов, и большевики могли иногда говорить дело. Потому что да - сказки. Да - опиум для народа. Да - духовная сивуха. И нечего тут бояться кого-то оскорбить.
