Реставрация театра, или Нескромное обаяние "Мистера" Туминаса
«MISTRAS» Мариуса Ивашкявичюса
режиссёр Римас Туминас, Малый театр, Вильнюс
Самый лучший театр для меня тот, в котором я раньше никогда не была. Ни на что не похожий, никуда не отсылающий, не взывающий ни к моему воображению, ни к знанию сценической истории пьесы. Тот, в котором мир творится заново; даром, что на дворе постмодерн. Где веет свежестью, перед которой бледнеют слова.
На сцене мир сороковых годов 19 века. В его метаниях и порывах, чаяньях и упованьях, которые для человека 21 столетия - пройденный этап. А поскольку "человечество смеясь расстаётся со своим прошлым" (К. Маркс), то перед нами мир героев, одинаково комичных в своей одержимости и в своём рационализме. Что бы мы ни выбрали сегодня, завтрашний день посмеётся над вчерашним, но у нас всё равно нет другого времени, кроме настоящего. Спектакль Туминаса свидетельствует о том, что человек, одержимый идеей, смешон, ибо всякая идея страдает односторонностью; но человек без веры лишён точки опоры и растерян перед жизнью.
В пьесе Ивашкявичюса действуют классики мировой литературы и искусства, знаменитости, из тех, что определили лицо европейской культуры середины 19 века: «польский аналог Гёте» - Адам Мицкевич (Йокубас Барейкис); человек, который некоторое время был его духовным наставником, не то пророк и целитель, не то харизматичный мошенник с экстрасенсорными способностями, mistras («мастер») Анджей Товянский (Ромунас Циценас); «циник и реалист» Оноре де Бальзак (Андрюс Бружас); изобретатель «социализма» - Пьер Леру (Леонардас Победоносцевас); Фредерик Шопен (Мантас Вайтикунас) и его муза - экстравагантная émancipée Жорж Санд (Илона Квиткуте). Масла в огонь Яркой краски подливает Маргарет Фуллер (Вайда Бутите), одна из первых американских феминисток - персонаж, олицетворяющий эгоцентризм американцев, вводящий европейцев в ступор.
Все персонажи представительствуют от какой-то нации, и всем сестрам раздали по серьгам. У французов свой комплекс превосходства, для воплощения которого пришлась впору фигура Бальзака. У «литвинов» свой, и драматург с режиссёром не пожалели своих соотечественников: сцена обеда в литовском ресторане с танцами в национальных костюмах. Комплекс безродных (без родины) поляков, лишённых отечества, и имперский комплекс незримо присутствующей в спектакле Российской империи.
Все герои спектакля жили в одно время, а мы смотрим на них из другого. И в наших глазах это обстоятельство придаёт их лицам, фигурам, причёскам, костюмам, походке и т.д. - гротесковые очертания. В духе романтизма спектакль воскрешает мир истекшей эпохи, и, как всякий исчезнувший мир, он полон притягательности. На фоне мраморных руин, в старинном интерьере (сценография Адомаса Яцовскиса) проигрывается романтическая драма о разочаровании ученика в своём учителе, салонная комедия и интеллектуальная «драма идей». Но прежде всего другого захватывает игра актёров. Хвала Туминасу, не сдавшемуся под натиском нарративного театра и в пику режиссёрам-рассказчикам творящему театр игровой! Ура литовским актёрам! Три часа они высмеивают своих персонажей, ни секунды не кивая в сторону зала, ни по-брехтовски, ни по-вахтанговски нам не подмигивая. Литовский режиссёр продолжает раскрывать перед современным театром возможности гротеска. Литая форма, чёткость рисунка, магнетизм маски, предельная артикуляция и рельефная, скульптурная выразительность персонажа, вымышленного и реального одновременно. На спектаклях Туминаса вспоминаешь забытый вкус театра-иллюзии, презренного Брехтом и Гротовским, а вслед за ними и всеми поколениями так называемого театра повседневности. В его вахтанговском спектакле есть даже такая неприличность, как занавес! Туминас создаёт театр-праздник, театр-театр, театр в квадрате, в кубе, в геометрической прогрессии. И делает он это, между прочим, основываясь на самой что ни на есть новой драме - новейшей то есть драматургии (пьеса Сиблейраса «Ветер шумит в тополях» 2005 года и эта вот пьеса Ивашкявичюса, специально для Туминаса написанная).
Музыка Фаустаса Латенаса (местами та же самая, что в вахтанговской премьере Туминаса).
режиссёр Римас Туминас, Малый театр, Вильнюс
Самый лучший театр для меня тот, в котором я раньше никогда не была. Ни на что не похожий, никуда не отсылающий, не взывающий ни к моему воображению, ни к знанию сценической истории пьесы. Тот, в котором мир творится заново; даром, что на дворе постмодерн. Где веет свежестью, перед которой бледнеют слова.
На сцене мир сороковых годов 19 века. В его метаниях и порывах, чаяньях и упованьях, которые для человека 21 столетия - пройденный этап. А поскольку "человечество смеясь расстаётся со своим прошлым" (К. Маркс), то перед нами мир героев, одинаково комичных в своей одержимости и в своём рационализме. Что бы мы ни выбрали сегодня, завтрашний день посмеётся над вчерашним, но у нас всё равно нет другого времени, кроме настоящего. Спектакль Туминаса свидетельствует о том, что человек, одержимый идеей, смешон, ибо всякая идея страдает односторонностью; но человек без веры лишён точки опоры и растерян перед жизнью.
В пьесе Ивашкявичюса действуют классики мировой литературы и искусства, знаменитости, из тех, что определили лицо европейской культуры середины 19 века: «польский аналог Гёте» - Адам Мицкевич (Йокубас Барейкис); человек, который некоторое время был его духовным наставником, не то пророк и целитель, не то харизматичный мошенник с экстрасенсорными способностями, mistras («мастер») Анджей Товянский (Ромунас Циценас); «циник и реалист» Оноре де Бальзак (Андрюс Бружас); изобретатель «социализма» - Пьер Леру (Леонардас Победоносцевас); Фредерик Шопен (Мантас Вайтикунас) и его муза - экстравагантная émancipée Жорж Санд (Илона Квиткуте). Масла в огонь Яркой краски подливает Маргарет Фуллер (Вайда Бутите), одна из первых американских феминисток - персонаж, олицетворяющий эгоцентризм американцев, вводящий европейцев в ступор.
Все персонажи представительствуют от какой-то нации, и всем сестрам раздали по серьгам. У французов свой комплекс превосходства, для воплощения которого пришлась впору фигура Бальзака. У «литвинов» свой, и драматург с режиссёром не пожалели своих соотечественников: сцена обеда в литовском ресторане с танцами в национальных костюмах. Комплекс безродных (без родины) поляков, лишённых отечества, и имперский комплекс незримо присутствующей в спектакле Российской империи.
Все герои спектакля жили в одно время, а мы смотрим на них из другого. И в наших глазах это обстоятельство придаёт их лицам, фигурам, причёскам, костюмам, походке и т.д. - гротесковые очертания. В духе романтизма спектакль воскрешает мир истекшей эпохи, и, как всякий исчезнувший мир, он полон притягательности. На фоне мраморных руин, в старинном интерьере (сценография Адомаса Яцовскиса) проигрывается романтическая драма о разочаровании ученика в своём учителе, салонная комедия и интеллектуальная «драма идей». Но прежде всего другого захватывает игра актёров. Хвала Туминасу, не сдавшемуся под натиском нарративного театра и в пику режиссёрам-рассказчикам творящему театр игровой! Ура литовским актёрам! Три часа они высмеивают своих персонажей, ни секунды не кивая в сторону зала, ни по-брехтовски, ни по-вахтанговски нам не подмигивая. Литовский режиссёр продолжает раскрывать перед современным театром возможности гротеска. Литая форма, чёткость рисунка, магнетизм маски, предельная артикуляция и рельефная, скульптурная выразительность персонажа, вымышленного и реального одновременно. На спектаклях Туминаса вспоминаешь забытый вкус театра-иллюзии, презренного Брехтом и Гротовским, а вслед за ними и всеми поколениями так называемого театра повседневности. В его вахтанговском спектакле есть даже такая неприличность, как занавес! Туминас создаёт театр-праздник, театр-театр, театр в квадрате, в кубе, в геометрической прогрессии. И делает он это, между прочим, основываясь на самой что ни на есть новой драме - новейшей то есть драматургии (пьеса Сиблейраса «Ветер шумит в тополях» 2005 года и эта вот пьеса Ивашкявичюса, специально для Туминаса написанная).
Музыка Фаустаса Латенаса (местами та же самая, что в вахтанговской премьере Туминаса).