Матафонов В. о работе Пахомова над "Бежиным лугом"
Увлеченный книгами современных авторов, Пахомов не забывал и о писателях, что составляют гордость национальной литературы XIX века. Обращение к их текстам всегда было для советских художников своеобразной школой, в которой укреплялось реалистическое мастерство иллюстрации. Пахомов впервые обратился к произведениям классиков русской литературы в тот период, когда преобладающим у него стал карандашный рисунок с ясным графическим выражением. Первым на этом пути был «Бежин луг» И. С. Тургенева.
Иллюстраторы «Бежина луга» - предшественники Пахомова не шли дальше передачи внешних подробностей обстановки, в которой развиваются события в рассказе. Этих художников «гипнотизировал» текст, где описание природы занимает большое место, и потому, приступая к иллюстрированию, они обращались по существу к пересказу литературного содержания средствами изобразительного искусства. Большинство иллюстраторов отваживались лишь на изображение мальчиков как деревенских персонажей вообще.
По-новому подошел к «Бежину лугу» Пахомов. Для него образы крестьянских ребят явились основными. Такой подход был обусловлен особенностями самого произведения, его структурой. В портретах героев рассказа художник достиг редкой близости к литературному источнику. В превосходном рисунке, изображающем старшего из них - Федю, словно явью становится то, о чем писал Тургенев: «Это был стройный мальчик, с красивыми и тонкими, немного мелкими чертами лица, кудрявыми белокурыми волосами, светлыми глазами и постоянной, полувеселой, полурассеянной улыбкой» (Тургенев И. С. Бежин луг. М.-Л., 1937, с. 9-10.). Столь же убедительно Пахомов передал его одежду. Узнаются «небольшой новый армячок, надетый внакидку... на его узеньких плечиках» и «пестрая ситцевая рубаха», «сапоги его с низкими голенищами были точно его сапоги - не отцовские». А как связана с этим костюмом крестьянская шляпа на его голове, придающая фигуре особую типичность эпохи XIX века. О ней писатель не упоминал, а Пахомов, прекрасно зная деревенский быт, дополнил этой деталью Федин портрет, образно завершив, весь рисунок. Благодаря находке художника еще отчетливее в иллюстрации выявились социальные черты.
(В «Бежине луге» И. С. Тургенев писал о Феде, что «он принадлежал, по всем приметам, к богатой семье и выехал-то в поле не по нужде, а так для забавы» (Бежин луг, с. 10). Эта особенность отличает и рисунок Пахомова. Художник эмоционально обогатил иллюстрацию, изобразив собаку, доверчиво прикорнувшую у ног мальчика. Такая подробность обогащает и читательское восприятие, воспитывая человечность в отношении к природе, к животным, что соотносится с поэтикой книги Тургенева. Добавим, что и в портрет Павлуши Пахомов очень живо включил изображение пса).
Удачен и образ Павлуши, полный энергии и движения в соответствии с замыслом писателя. Можно было бы продолжить примеры близости и созвучия рисунков с текстом рассказа. Приведем из них хотя бы еще один. В иллюстрации «Илюша и Костя» необычайно привлекателен младший из мальчиков. «Костя, - признавался Тургенев, - возбуждал мое любопытство своим задумчивым и печальным взором. Все лицо его было невелико, худо, в веснушках, книзу заострено, как у белки; губы едва было можно различить, но странное впечатление производили его большие, черные, жидким блеском блестевшие глаза; они, казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке - на его языке, по крайней мере, - не было слов. Он был маленького роста, сложения тщедушного, и одет довольно бедно». Именно такой мальчонка - образ редчайший по своей тихой, глубоко волнующей внутренней жизни - показан Пахомовым в рисунке.
Манера, избранная художником в рисунках к этому рассказу, отличается простотой, неприглаженностью штриха, соответствуя правдивому, без прикрас, описанию писателем этих славных крестьянских ребят. В иллюстрациях бережно сохранены трепетность, свежесть жизненных впечатлений и поэтический реализм тургеневской прозы. В непринужденной передаче движений, в лепке форм видны типичные пахомовские приемы рисунка, красиво и крепко лежащего на листе, с зорко увиденными деталями, не разрушающими общих больших соотношений масс, а обогащающими своей жизненностью и остротой картину целого. Добиваясь соответствия с образными особенностями рассказа, Пахомов отошел от своего излюбленного изображения фигур на чистом белом поле листа, соединив их с пейзажной средой, переданной очень лаконично, а порой и фрагментарно или намеком.
Художник подошел к иллюстрированию прозы Тургенева новаторски. Он достиг большой психологической насыщенности образов при общей эмоциональности передачи эпизодов. В конкретной неповторимости характеров встают на листах Пахомова решительный и смелый Павлуша, робкий Костя, болезненный и мечтательный Илюша, смышленый Федя, восторженно глядящий на мир Ваня. Их образы овеяны тем настроением ночи подле огня с табуном в поле, что, по словам Тургенева,, «большой праздник для деревенских мальчиков». Самому художнику был хорошо знаком этот праздник. В создании рисунков ему помогали собственные воспоминания о таких же ночах, проведенных в поле в пору своего крестьянского детства. Потому столь убедительны и правдивы рисунки Пахомова к «Бежину лугу». Таких душевных, глубоких иллюстраций не знал еще рассказ Тургенева.
...Эти тенденции [внимание к цвету] проявились шире в исполненных в 50-е годы рисунках к «Бежину лугу». Почти во всех листах простой графитный карандаш сочетается с сангиной. В ночных пейзажах используется общая легкая цветовая подкладка, в остальных применена штриховка. Вспомним, что действие рассказа развертывается у костра, и желтый тон передает как бы отблеск пламени. Выразителен прием использования цветной плашки в размер изображения, взятый Пахомовым из арсенала эстампа, где эта манера известна под названием литографии с тоном. Подобное решение придало особую образную нагрузку всем «ночным» рисункам и внесло декоративность. Пахомов искусно определил меру цветового тона, чтобы он гармонировал с сангинным штрихом в остальных «дневных» листах. Среди листов, построенных на сочетаниях теплого и холодного цвета, встречается всего одно исключение - рисунок, исполненный только графитным карандашом. В нем совсем нет теплого цвета, олицетворяющего жизнь. Этот прием художника был рассчитан на изображение события, почти призрачного, - появления в сумерках существа с огромной головой, испугавшего жителей села. «Это шел наш бочар Вавила: жбан себе новый купил, да на голову пустой жбан и надел» (Тургенев И.С. Бежин луг / Рис. А. Пахомова. - М., 1959. - С. 32.).
За основу композиций листов для «Бежина луга» Пахомов взял, как и в 30-е годы, портреты героев рассказа. В сделанных им заново изображениях мальчиков чаще использован крупный план, пристальней стали психологические характеристики. Отказавшись от прежних парных портретов, художник показал каждого из персонажей в отдельности. Он усилил поэтическую сторону образов. Богаче стала пластика. Графическое исполнение отличается широтой и свободой рисунка. В этом отношении типичны листы «Павлуша», «Федя». (Портрет Феди, исполненный Пахомовым к изданию «Бежина луга» 1959 года, выглядит созвучней тексту рассказа, чем в старых иллюстрациях 30-х годов. Это объясняется не только тем, что изображенная здесь поза персонажа более соответствует описанной у Тургенева, но в новом рисунке ярче выражено состояние беседы у костра, поэтическое настроение ночного.)
Тонким лиризмом и мечтательностью отмечены образы младших мальчиков. Хотя Костя был показан эмоционально и в первом варианте иллюстраций 1936 года, но то, чего удалось Пахомову добиться теперь, превосходило прежнее решение. Трепетной одухотворенностью мечты озарено лицо мальчика. Костя и Ваня переданы вне какого-либо активного действия, и потому их созерцательность художник дополнил более выразительным введением пейзажа и всего окружения, как бы аккомпанирующих их характерам. Подобно тому, как Тургенев не скрывал в рассказе своей симпатии к образу Павлуши, художник показал его не менее привлекательно в нескольких рисунках. По крайней мере, в двух шз них достигнута большая острота: в листе, показывающем героя с собакой, и в композиции, где он предстает с лошадью и псами. Лучшей иллюстрацией является та, что дает изображение мальчика крупным планом. В ней психологическая глубина сочетается с впечатляющей жизненностью и убедительным пониманием тургеневского образа, с пластической выразительностью рисунка. Эти иллюстрации - этапное достижение художника в 50-е годы. Эти произведения, развивающие реалистические традиции русского рисунка, - значительный вклад в графическое воплощение образов национальной литературы.
(из книги: Матафонов В.С. Алексей Федорович Пахомов. - М., 1981. - С. 123-127, 179-180.)
Иллюстраторы «Бежина луга» - предшественники Пахомова не шли дальше передачи внешних подробностей обстановки, в которой развиваются события в рассказе. Этих художников «гипнотизировал» текст, где описание природы занимает большое место, и потому, приступая к иллюстрированию, они обращались по существу к пересказу литературного содержания средствами изобразительного искусства. Большинство иллюстраторов отваживались лишь на изображение мальчиков как деревенских персонажей вообще.
По-новому подошел к «Бежину лугу» Пахомов. Для него образы крестьянских ребят явились основными. Такой подход был обусловлен особенностями самого произведения, его структурой. В портретах героев рассказа художник достиг редкой близости к литературному источнику. В превосходном рисунке, изображающем старшего из них - Федю, словно явью становится то, о чем писал Тургенев: «Это был стройный мальчик, с красивыми и тонкими, немного мелкими чертами лица, кудрявыми белокурыми волосами, светлыми глазами и постоянной, полувеселой, полурассеянной улыбкой» (Тургенев И. С. Бежин луг. М.-Л., 1937, с. 9-10.). Столь же убедительно Пахомов передал его одежду. Узнаются «небольшой новый армячок, надетый внакидку... на его узеньких плечиках» и «пестрая ситцевая рубаха», «сапоги его с низкими голенищами были точно его сапоги - не отцовские». А как связана с этим костюмом крестьянская шляпа на его голове, придающая фигуре особую типичность эпохи XIX века. О ней писатель не упоминал, а Пахомов, прекрасно зная деревенский быт, дополнил этой деталью Федин портрет, образно завершив, весь рисунок. Благодаря находке художника еще отчетливее в иллюстрации выявились социальные черты.
(В «Бежине луге» И. С. Тургенев писал о Феде, что «он принадлежал, по всем приметам, к богатой семье и выехал-то в поле не по нужде, а так для забавы» (Бежин луг, с. 10). Эта особенность отличает и рисунок Пахомова. Художник эмоционально обогатил иллюстрацию, изобразив собаку, доверчиво прикорнувшую у ног мальчика. Такая подробность обогащает и читательское восприятие, воспитывая человечность в отношении к природе, к животным, что соотносится с поэтикой книги Тургенева. Добавим, что и в портрет Павлуши Пахомов очень живо включил изображение пса).
Удачен и образ Павлуши, полный энергии и движения в соответствии с замыслом писателя. Можно было бы продолжить примеры близости и созвучия рисунков с текстом рассказа. Приведем из них хотя бы еще один. В иллюстрации «Илюша и Костя» необычайно привлекателен младший из мальчиков. «Костя, - признавался Тургенев, - возбуждал мое любопытство своим задумчивым и печальным взором. Все лицо его было невелико, худо, в веснушках, книзу заострено, как у белки; губы едва было можно различить, но странное впечатление производили его большие, черные, жидким блеском блестевшие глаза; они, казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке - на его языке, по крайней мере, - не было слов. Он был маленького роста, сложения тщедушного, и одет довольно бедно». Именно такой мальчонка - образ редчайший по своей тихой, глубоко волнующей внутренней жизни - показан Пахомовым в рисунке.
Манера, избранная художником в рисунках к этому рассказу, отличается простотой, неприглаженностью штриха, соответствуя правдивому, без прикрас, описанию писателем этих славных крестьянских ребят. В иллюстрациях бережно сохранены трепетность, свежесть жизненных впечатлений и поэтический реализм тургеневской прозы. В непринужденной передаче движений, в лепке форм видны типичные пахомовские приемы рисунка, красиво и крепко лежащего на листе, с зорко увиденными деталями, не разрушающими общих больших соотношений масс, а обогащающими своей жизненностью и остротой картину целого. Добиваясь соответствия с образными особенностями рассказа, Пахомов отошел от своего излюбленного изображения фигур на чистом белом поле листа, соединив их с пейзажной средой, переданной очень лаконично, а порой и фрагментарно или намеком.
Художник подошел к иллюстрированию прозы Тургенева новаторски. Он достиг большой психологической насыщенности образов при общей эмоциональности передачи эпизодов. В конкретной неповторимости характеров встают на листах Пахомова решительный и смелый Павлуша, робкий Костя, болезненный и мечтательный Илюша, смышленый Федя, восторженно глядящий на мир Ваня. Их образы овеяны тем настроением ночи подле огня с табуном в поле, что, по словам Тургенева,, «большой праздник для деревенских мальчиков». Самому художнику был хорошо знаком этот праздник. В создании рисунков ему помогали собственные воспоминания о таких же ночах, проведенных в поле в пору своего крестьянского детства. Потому столь убедительны и правдивы рисунки Пахомова к «Бежину лугу». Таких душевных, глубоких иллюстраций не знал еще рассказ Тургенева.
...Эти тенденции [внимание к цвету] проявились шире в исполненных в 50-е годы рисунках к «Бежину лугу». Почти во всех листах простой графитный карандаш сочетается с сангиной. В ночных пейзажах используется общая легкая цветовая подкладка, в остальных применена штриховка. Вспомним, что действие рассказа развертывается у костра, и желтый тон передает как бы отблеск пламени. Выразителен прием использования цветной плашки в размер изображения, взятый Пахомовым из арсенала эстампа, где эта манера известна под названием литографии с тоном. Подобное решение придало особую образную нагрузку всем «ночным» рисункам и внесло декоративность. Пахомов искусно определил меру цветового тона, чтобы он гармонировал с сангинным штрихом в остальных «дневных» листах. Среди листов, построенных на сочетаниях теплого и холодного цвета, встречается всего одно исключение - рисунок, исполненный только графитным карандашом. В нем совсем нет теплого цвета, олицетворяющего жизнь. Этот прием художника был рассчитан на изображение события, почти призрачного, - появления в сумерках существа с огромной головой, испугавшего жителей села. «Это шел наш бочар Вавила: жбан себе новый купил, да на голову пустой жбан и надел» (Тургенев И.С. Бежин луг / Рис. А. Пахомова. - М., 1959. - С. 32.).
За основу композиций листов для «Бежина луга» Пахомов взял, как и в 30-е годы, портреты героев рассказа. В сделанных им заново изображениях мальчиков чаще использован крупный план, пристальней стали психологические характеристики. Отказавшись от прежних парных портретов, художник показал каждого из персонажей в отдельности. Он усилил поэтическую сторону образов. Богаче стала пластика. Графическое исполнение отличается широтой и свободой рисунка. В этом отношении типичны листы «Павлуша», «Федя». (Портрет Феди, исполненный Пахомовым к изданию «Бежина луга» 1959 года, выглядит созвучней тексту рассказа, чем в старых иллюстрациях 30-х годов. Это объясняется не только тем, что изображенная здесь поза персонажа более соответствует описанной у Тургенева, но в новом рисунке ярче выражено состояние беседы у костра, поэтическое настроение ночного.)
Тонким лиризмом и мечтательностью отмечены образы младших мальчиков. Хотя Костя был показан эмоционально и в первом варианте иллюстраций 1936 года, но то, чего удалось Пахомову добиться теперь, превосходило прежнее решение. Трепетной одухотворенностью мечты озарено лицо мальчика. Костя и Ваня переданы вне какого-либо активного действия, и потому их созерцательность художник дополнил более выразительным введением пейзажа и всего окружения, как бы аккомпанирующих их характерам. Подобно тому, как Тургенев не скрывал в рассказе своей симпатии к образу Павлуши, художник показал его не менее привлекательно в нескольких рисунках. По крайней мере, в двух шз них достигнута большая острота: в листе, показывающем героя с собакой, и в композиции, где он предстает с лошадью и псами. Лучшей иллюстрацией является та, что дает изображение мальчика крупным планом. В ней психологическая глубина сочетается с впечатляющей жизненностью и убедительным пониманием тургеневского образа, с пластической выразительностью рисунка. Эти иллюстрации - этапное достижение художника в 50-е годы. Эти произведения, развивающие реалистические традиции русского рисунка, - значительный вклад в графическое воплощение образов национальной литературы.
(из книги: Матафонов В.С. Алексей Федорович Пахомов. - М., 1981. - С. 123-127, 179-180.)