Конашевич В.М. Реплика на статью А. Гончарова
Со многими положениями статьи А. Гончарова «Тревожные факты» [Гончаров Д.Д. Тревожные факты // Творчество. - 1960. - № 6] нельзя не согласиться. Совершенно справедливо он говорит о так называемой «тональной манере», которая на долгое время полонила нашу книгу. Автор напрасно только делает исключение для «подлинных мастеров иллюстрации», считая, что эта манера вредна лишь «в руках ремесленников и эпигонов». «Тональная (или тоновая) манера» плоха в любых руках, и плоха тем, что она обычно излишне черна (по тону она отрывается от страницы текста); что рисунки, как правило, делались слишком большими, чтобы параднее выглядели на выставках, и при сильном уменьшении становились неясными, неразборчивыми; что печатались они другим способом, чем текст, и на другой бумаге (иногда и в другом полиграфическом предприятии); что таким образом совершенно уничтожалась книга как цельный организм.
Беда (для книги, разумеется) усугубляется еще тем, что вместе с этой черной манерой в книгу вошла станковая живопись со всей своей спецификой: с подробно разработанной светотенью, с перспективой - линейной и воздушной, со своим масштабом и даже с манерой ради большей остроты композиции срезать фигуры людей снизу или с боков рамой, которой в книге нет! Книга превратилась в какое-то подобие альбома репродукций. Об этом говорилось много раз, об этом говорит и Гончаров в своей статье. И я не заговорил бы на эту тему, если бы станковая картина со всей своей тяжелой артиллерией не коснулась и детской книги. Под тем прежде всего предлогом, что в книге для детей принято помещать цветные картинки.
Должен признаться, что я убежденный сторонник такого рисунка для маленьких, который помещен на чистом поле страницы - без фона, имитирующего какую-то среду, что в действительности не столько помогает маленькому ребенку (я говорю о дошколятах) уяснить рисунок, сколько путает и сбивает его с толку, заставляя выискивать нужные образы, утопающие в этой «среде».
Вместе с тем я не против объемного рисунка. Не иллюзорного, когда ребенок захочет схватить нарисованный предмет и вытащить его из книжки, а сделанного средствами искусства. И всегда предпочту выпуклое изображение плоскому; я за вещественность изображений для детей: не призраки, не символы, а вещи. И пространство, и перспектива! Но только... Вот Гончаров говорит: «Чудо изобразительности именно в том и заключается, что трехмерное выражено двухмерно и трехмерность не потеряна. ..» Это для меня немножко хитро, но я не против «чуда». Чудо - всегда фокус или обман. Вот как раз пространство в детском рисунке я и создаю обманным путем.
Об иллюстрациях, которые Гончаров характеризует как «быстрый, а потому и слишком приблизительный набросок», я тоже скажу несколько слов - опять-таки в связи с появлением таких рисунков в детской книге.
Прежде всего мне непонятно (или я плохо вчитался), почему такой тип иллюстрации как-то вытекает из «увлечения одними оформительскими задачами»? И дальше: почему Гончаров решительно осуждает то, что «плоско развернуто на поверхности листа», и хочет «видеть сложно построенную глубину» и «объемные или светотеневые изображения». Он, который всю жизнь делал такие умные, чудесные гравюры, так прочно ложившиеся на плоскость листа!
Возвращаясь к линейному рисунку, который всегда все-таки естественнее входит в общий организм книги, чем всякий иной, я скажу, что есть такая старая аксиома: в искусстве все можно, что хорошо и талантливо, и ничего нельзя, что плохо и бездарно. Так и с этими рисунками набросочного, что ли, типа. Если такой рисунок живой и, что главное, выражает полностью то, чем задался его автор, так зачем же еще на него накручивать всякую там светотень и прочее? Если все в рисунке сказано, то всякое добавление будет уже пустая болтовня. К сожалению только, не всегда такие рисунки бывают содержательны, не всегда вполне выразительны. Иногда в них бывают признаки запоздалого импрессионизма. Лет тридцать тому назад я сам делал подобные рисунки. Они забыты, но их было не так мало (уличные зарисовки, иллюстрации к повести М. Зощенко «Сирень цветет», к рассказам Л. Леонова, к однотомнику Чехова и др.). Но это были 20-е годы, пора, еще близкая к эпохе импрессионизма. А теперь мы дышим другим. Некоторые из этих иллюстраций выпадают из книги по масштабу - они слишком велики. А так как они сделаны беглыми и скупыми линиями, то, чтобы такой рисунок увидеть, глазу надо потрудиться - собрать, что рассыпано по странице. Да и книгу приходится отодвигать подальше, чтобы рассмотреть такой гипертрофированный рисунок.
Но ведь я собирался говорить о рисунках, которые Гончаров называет «полунабросками», применительно к детской книге, так как они и в ней появляются. И это очень плохо! Рисунки для детей не могут быть набросками и намеками. Еще менее - вензелями и росчерками. Они должны быть четко сделанными - в той мере, например, как Чарушин рисует свою звериную «молодежь». Я намеренно говорю «сделанные», а не законченные: законченных рисунков и картин у нас достаточно, но много ли среди них действительно сделанных?
1960
(из книги: Конашевич В.М. О себе и своем деле. - М., 1968. - С. 241-243)
Статья, написанная в связи с дискуссией по вопросам книжной графики. Опубликована впервые в ж. "Творчество" (1961. - № 1)
Возражая Конашевичу, один из участников дискуссии писал: «Теперь мне хочется сказать несколько слов о «чудесах», упоминаемых в статье В. Конашевича. Чудо - это только фокус или обман, как он утверждает. Это еще и мастерство; говорят же: «чудесное мастерство», «чудодей». Конашевич ратует за плоскостной рисунок в детской книге. А вот первым чудом Фаворского, на опыт которого ссылается Гончаров да и Маркевич (и не грех ссылаться на этот всеобъемлющий опыт),было введение в гравюру углубленного пространства, мира трехмерностей и весомостей. Объемность необыкновенно обогатила гравюру, а в то же время вряд ли найдется человек, которому придет в голову, что гравюры Фаворского не ложатся на страницу, разрушают ее конструктивность. Дело тут в чудесном мастерстве художника, которое, кстати говоря, в высшей мере свойственно и самому Конашевичу» (Халаминский Ю. Главное в книге - содержание // Творчество. - 1961. - № 1. - С. 9).