Слоповицы. Следами тайного знания
Малоизвестная, но широко распространённая поговорка «будучи в Риме, говори на латыни» на самом деле пришла к нам не из творчества американского фантаста Сташеффа. Напротив, именно у нас столетия назад предки американцев позаимствовали это выражение, переиначив его на свой лад.
Приведённое выражение имеет явные древнерусские корни. Свидетельство тому - переставленные и ошибочно начертанные буквы, что не редкость для того времени, когда все языки мира происходили от русского путём искажения. «Латынь», что очевидно, это на самом деле «алтынъ», то есть, по-современному говоря, деньги. «Рим» же является обратным прочтением слова «Мир», он выражает по смыслу нечто противоположное Миру Духовному, царившему в Древней Руси. То есть, слово «Рим» обозначает «мир» внешний, обыденный, варварский, приземлённый (недаром «империя» - то есть, «лишённый перьев, не способный летать»).
Таким образом, правильным прочтением поговорки является: «Будучи в [внешнем, варварском] мире, говори на алтынах». Другими словами, древние русские мудрецы отмечают, что универсальным языком мира являются деньги - с чем трудно не согласиться, особенно в наше меркантильное время.
Приведённое выражение имеет явные древнерусские корни. Свидетельство тому - переставленные и ошибочно начертанные буквы, что не редкость для того времени, когда все языки мира происходили от русского путём искажения. «Латынь», что очевидно, это на самом деле «алтынъ», то есть, по-современному говоря, деньги. «Рим» же является обратным прочтением слова «Мир», он выражает по смыслу нечто противоположное Миру Духовному, царившему в Древней Руси. То есть, слово «Рим» обозначает «мир» внешний, обыденный, варварский, приземлённый (недаром «империя» - то есть, «лишённый перьев, не способный летать»).
Таким образом, правильным прочтением поговорки является: «Будучи в [внешнем, варварском] мире, говори на алтынах». Другими словами, древние русские мудрецы отмечают, что универсальным языком мира являются деньги - с чем трудно не согласиться, особенно в наше меркантильное время.