Город как устойчивая форма бреда и вымысла
Что-то проза нынче не идет, лирика вовсе увяла, зато мощно пошла аналитика. Неспроста видать: то ли осеняя погода склоняет к домоседству и самоедским тенденциям, то ли вермя начала учебы по привычке отзывается в потугах теоретизировать и разибрать все по полочкам.
Сегодня решил выложить аналитическое эссе о Городе. Без биографической справки никуда: мотаюсь меж двух городов и каждый по своему уже затрахал - но и податься в другие веси - куда там, не сильно свободен ласты вострить имеющий сердечные привязанности. М-да-с.
Город (свободное размышление, однако ко многому обязывающее).
Сегодня большая часть жителей земли живут в городе, и вся их жизнь тесно связана с городом. Город, как явление, пытаются осмыслить экологи, культурологи, историки, психологи, социологи. Однако у всех этих наук - всего лишь одна ясная предпосылка для своих исканий: город - это очень крупный населенный пункт, в котором высокая плотность проживания людей. Но что такое город метафизически?
Те, кто думают, что город - это только лишь очень большой населенный пункт, который в силу своих размеров качественно иным образом воздействует на своих жителей, упускают самую суть. Ведь чтобы мыслить «достаточно ли большой, чтобы быть городом», чтобы выделить и осмыслить «качественно иное воздействие города» - мы уже должны определиться как субъект города или не-города, что задает определенные ценности, формы мировосприятия и фундаментальные смыслы. Иными словами, следуя идеям Хайдеггера, Мерло-Понти и Подороги, то, как мы мыслим город - уже находится в зависимости от того, являемся ли мы жителем мегаполиса, степной равнины, горной деревушки или морского побережья. Однако Город, как некая почти архетипическая Фигура всегда уже существует: и столичный житель, и провинциал, и селянин соотносят свою жизнь с Городом, с чем-то городским (культурой, жизнью, нравами, ценами и т.п.). Но статус этого существования не ограничивается материальным пониманием, это отнюдь не набор вещей и фактов, и вовсе не четко локализированное географически место.
Любой город - это вымысел.
Город - подобен корпусу разнородных текстов, что-то вроде некой подборки тематической литературы. Но не будучи целиком литературой (ведь в жизни города несделанное и неявленное значит не меньше, чем сказанное и написанное), город оказывается плодом фантазий и бреда (в этом нет оценки или эпатажа - Делез к примеру отмечает, что литература генетически связана с бредом). Город, если сравнить его с текстом - это лоскутное полотно, сотканное из предрассудков, амбиций, надежд и нечаянно оброненных слов. Город - это произведение, написанное по следам жизненных историй, названий, цитат и вздохов.
Город (а тем более конкретный город) - это всегда некоторая атмосфера. Но связана она отнюдь не с непосредственным восприятием, а скорее со специфической реконструкцией опыта (по памяти). Здесь также центральное место занимает фантазия (как сказал бы Кант - продуктивная способность воображения), которая и придает Форму: цельность и осмысленность, т.е. по сути, эту самую «атмосферность» разрозненным событиям, запечатленным в памяти. Лишь затем этот образ стимулирует акцентуированное восприятие, что приводит либо к его укреплению, либо к резкому разрушению в виду явного несоответствия.
Город - это определенные места («мои места»), отмеченные моим желанием и интересом, а также порой и необходимостью (например, больница или паспортный стол) - т.е. это не просто жилые массивы, а только лишь конкретные места: дом друга, мое кафе, парк, в котором я подрался, детский сад племянника и т.д., все остальное - серый фон, чистая потенция.
Пространство города - это топология внутреннего мира человека, спроецированная на определенные реалии: дома, улицы, кусты, вывески… топология, которую нельзя ни выразить, ни прекратить пытаться выразить.
Пространство города - это еще и пространство, перегруженное человеческими желаниями и фантазиями, которые давно существуют по своим правилам, практически никак не сообразуясь с некоторыми реалиями. Да и разве не они сами задают эти реалии? Как возникают культовые тусовки, места поклонения или точки свиданий, разве не исходя их множества желаний? Или сделаем банальное наблюдение: в городе мы все время вынуждены слышать других людей (на улице, в транспорте, через стены в квартире) - их скандалы, признания, требования, желания, восклицания, смех, слезы. В отличие от сельской жизни, где речь о других строго оформлена в виде сплетни (и четко локализована: завалинка, место пригона коров, колодец), в городе мы просто вынуждены все это воспринимать сплошным фоном, даже если сознательно уже и не фиксируем.
Города существуют издревле, и многие из них воплощали не просто скопление людей, но особую часть мира. Древний город, обнесенный валом и стеной, со своей культурой и даже государственностью, был живым воплощением определенных идей, ценностей, мечтаний. Город - это фантазм Мира, некоей ясной целостности, определенности и ее окружения («здесь-там»). Неспроста одним из четырех центральных сюжетов мировой литературы (по Борхесу) является «Падение Города как Конец Мира». Можно предположить, что возникновение литературы из уже сформировавшейся письменности напрямую связано с таким моментом перехода к цивилизации как развитие городов. Появление города - нового более насыщенного фантазиями пространства и спровоцировало возникновение литературы. И кто знает, что первично: скопление людей или скопление их историй? Само собой разумеется, что вышеуказанный сюжет здесь может рассматриваться как зачаточный элемент осознания литературой своих истоков. Ведь не будь города - не было бы и литературы, а значит, и всего мира, данного в ней.
Город - это еще и мечта о Порядке в Хаосе, но мечта неосуществимая, точнее, осуществимая лишь в воображении. Именно поэтому город - вымысел изначально и реальностью стать не может, как не может таковой стать идеал или абстракция.
Город - также мечта о комфорте, об универсальности («чтобы все было под рукой»). Если деревенский житель может мыслить различные функции раздельно, в разных местах (больница в соседнем селе, рынок - в другом районе или в городе), то для горожанина - это ужасное немыслимое противоречие. Все необходимое должно быть в рамках одного города, и интерес к другому городу может возникнуть лишь через осмысление другой атмосферы того города, иного качества жизни (более шикарные клубы, лучшие больницы, экзотика).
В то же время нужно понимать, что город - не чистой воды идеальное; без материальных представителей не бывает ни бреда, ни фантазии, ни самой куцей правдоподобной истории. Собственно мой личный опыт подтверждает это. Для меня город - не атмосфера, не жители, не история, а скорее - случайная деталь, врезавшаяся в восприятие. Эта деталь и есть собственно представитель фантазма в реальном - некий фетиш (лакановский «объект малое а»). Отсюда еще одно следствие - не воспринятых, не задетых желанием городов для меня не существует. Города существуют не потому что в них кто-то живет, но потому что в них верят. И пока есть люди, которые, положим, мечтают умереть в Париже, он будет вечен - даже если вся Европа рухнет в тартарары.
И если задуматься, все наше существование в качестве горожан сопряжено с воображаемым опытом, а не реальным материальным присутствием. Мы даже не замечаем пресловутых техники и социума, но мы всегда захвачены каким-то воображаемым отношением. К примеру, городской транспорт - для всякого жителя это не опыт перемещения в техническом средстве из безотносительных пункта А в пункт В. Напротив, это всегда отношения переноса, вины, желания признания, отвращения, одиночества - с кондуктором, водителем, незнакомцем, толпой. В городе всякий житель с шизофреническим изяществом сочетает в себе (в различных пропорциях) одиночество (вплоть до социального аутизма или даже солипсизма) и сопричастность (вплоть до ура-патриотических деклараций о единении с родным городом и его жителями).
Отнюдь не новость, что Город - это одиночество, ибо желание - всегда одиночество (ты и твоя нехватка - эдакое одиночество вдвоем), фантазия - всегда сугубо индивидуальный сценарий. Но это хроническое для города одиночество вполне выносимо пока существует другой фантазм (или скорее социальный миф) - образ шумной, бурной и насыщенной городской жизни. Вера в свою сопричастность жизни Города находит воплощение как в маниакальном деловом активизме, так и в разгульной ночной жизни - и она необходима. Она позволяет выносить собственное существование, ощущать его естественным и должным. Но когда возникают паузы - эти жуткие паузы в жизни - каждый горожанин готов тут же впасть в депрессию, напиться или кинуться в очередное бездумное увеселение.
В виду этого представляется, что Город - это место какого-то «между-мирия»: ни жить, ни умирать - в том смысле, что город для этого не предназначен (и горожане как никто вытесняют оба этих факта, а не только смерть). Не только кладбища выносятся на окраину и за нее, но также и мечты о лучшей (настоящей) жизни нередко имеют форму домика в пригороде, на природе, где-то подальше от Города (или какая-нибудь экзотика - бананово-лимонные Сингапуры).
Поэтому Город - выдумка, но отнюдь не безобидная. Ведь по большому счету, люди - это пища для городов. Город - это одна большая черная дыра, продуцирующая и поглощающая желания, испивающая жизнь людей. Поэтому, мне кажется, городская культура столь материальна - настойчивый вещизм имеет сразу несколько истоков. Уже многие психологи начала ХХ века отмечали склонность горожанина к чисто потребительской культуре и неврозам (среди которых, такие совершенно новые, как «рабочий невроз», «воскресная депрессия», хроническая апатия и др.). Во-первых, духовная культура и ценности не влекут горожан, попросту потому что у них нет Духа. Их существование распылено между сотней рекламных мелочей, а нет цельности - нет и Духа, нет какой-то внутренней осмысленности и собранности. Во-вторых, привязанность к многочисленным вещам и фетишам - есть род компенсаторного вытеснения всеобъемлющего фантазматического существования. Т.е. каждый ощущает искусственность, надуманность значительной части своей жизни, пытается найти минимум реального (как, например, каттеры - люди, режущие себя, чтобы ощутить себя живыми). Это можно понять и как бесплодный поиск минимума реальности среди удушающей атмосферы знаков и слов, который успешно используется для выбивания из людей новых желаний.
В конечном итоге, разве современная модель человека - этого автономного индивида с желаниями (которые собственно задают меру его индивидуальности) - не выдумка Города?
Сегодня решил выложить аналитическое эссе о Городе. Без биографической справки никуда: мотаюсь меж двух городов и каждый по своему уже затрахал - но и податься в другие веси - куда там, не сильно свободен ласты вострить имеющий сердечные привязанности. М-да-с.
Город (свободное размышление, однако ко многому обязывающее).
Сегодня большая часть жителей земли живут в городе, и вся их жизнь тесно связана с городом. Город, как явление, пытаются осмыслить экологи, культурологи, историки, психологи, социологи. Однако у всех этих наук - всего лишь одна ясная предпосылка для своих исканий: город - это очень крупный населенный пункт, в котором высокая плотность проживания людей. Но что такое город метафизически?
Те, кто думают, что город - это только лишь очень большой населенный пункт, который в силу своих размеров качественно иным образом воздействует на своих жителей, упускают самую суть. Ведь чтобы мыслить «достаточно ли большой, чтобы быть городом», чтобы выделить и осмыслить «качественно иное воздействие города» - мы уже должны определиться как субъект города или не-города, что задает определенные ценности, формы мировосприятия и фундаментальные смыслы. Иными словами, следуя идеям Хайдеггера, Мерло-Понти и Подороги, то, как мы мыслим город - уже находится в зависимости от того, являемся ли мы жителем мегаполиса, степной равнины, горной деревушки или морского побережья. Однако Город, как некая почти архетипическая Фигура всегда уже существует: и столичный житель, и провинциал, и селянин соотносят свою жизнь с Городом, с чем-то городским (культурой, жизнью, нравами, ценами и т.п.). Но статус этого существования не ограничивается материальным пониманием, это отнюдь не набор вещей и фактов, и вовсе не четко локализированное географически место.
Любой город - это вымысел.
Город - подобен корпусу разнородных текстов, что-то вроде некой подборки тематической литературы. Но не будучи целиком литературой (ведь в жизни города несделанное и неявленное значит не меньше, чем сказанное и написанное), город оказывается плодом фантазий и бреда (в этом нет оценки или эпатажа - Делез к примеру отмечает, что литература генетически связана с бредом). Город, если сравнить его с текстом - это лоскутное полотно, сотканное из предрассудков, амбиций, надежд и нечаянно оброненных слов. Город - это произведение, написанное по следам жизненных историй, названий, цитат и вздохов.
Город (а тем более конкретный город) - это всегда некоторая атмосфера. Но связана она отнюдь не с непосредственным восприятием, а скорее со специфической реконструкцией опыта (по памяти). Здесь также центральное место занимает фантазия (как сказал бы Кант - продуктивная способность воображения), которая и придает Форму: цельность и осмысленность, т.е. по сути, эту самую «атмосферность» разрозненным событиям, запечатленным в памяти. Лишь затем этот образ стимулирует акцентуированное восприятие, что приводит либо к его укреплению, либо к резкому разрушению в виду явного несоответствия.
Город - это определенные места («мои места»), отмеченные моим желанием и интересом, а также порой и необходимостью (например, больница или паспортный стол) - т.е. это не просто жилые массивы, а только лишь конкретные места: дом друга, мое кафе, парк, в котором я подрался, детский сад племянника и т.д., все остальное - серый фон, чистая потенция.
Пространство города - это топология внутреннего мира человека, спроецированная на определенные реалии: дома, улицы, кусты, вывески… топология, которую нельзя ни выразить, ни прекратить пытаться выразить.
Пространство города - это еще и пространство, перегруженное человеческими желаниями и фантазиями, которые давно существуют по своим правилам, практически никак не сообразуясь с некоторыми реалиями. Да и разве не они сами задают эти реалии? Как возникают культовые тусовки, места поклонения или точки свиданий, разве не исходя их множества желаний? Или сделаем банальное наблюдение: в городе мы все время вынуждены слышать других людей (на улице, в транспорте, через стены в квартире) - их скандалы, признания, требования, желания, восклицания, смех, слезы. В отличие от сельской жизни, где речь о других строго оформлена в виде сплетни (и четко локализована: завалинка, место пригона коров, колодец), в городе мы просто вынуждены все это воспринимать сплошным фоном, даже если сознательно уже и не фиксируем.
Города существуют издревле, и многие из них воплощали не просто скопление людей, но особую часть мира. Древний город, обнесенный валом и стеной, со своей культурой и даже государственностью, был живым воплощением определенных идей, ценностей, мечтаний. Город - это фантазм Мира, некоей ясной целостности, определенности и ее окружения («здесь-там»). Неспроста одним из четырех центральных сюжетов мировой литературы (по Борхесу) является «Падение Города как Конец Мира». Можно предположить, что возникновение литературы из уже сформировавшейся письменности напрямую связано с таким моментом перехода к цивилизации как развитие городов. Появление города - нового более насыщенного фантазиями пространства и спровоцировало возникновение литературы. И кто знает, что первично: скопление людей или скопление их историй? Само собой разумеется, что вышеуказанный сюжет здесь может рассматриваться как зачаточный элемент осознания литературой своих истоков. Ведь не будь города - не было бы и литературы, а значит, и всего мира, данного в ней.
Город - это еще и мечта о Порядке в Хаосе, но мечта неосуществимая, точнее, осуществимая лишь в воображении. Именно поэтому город - вымысел изначально и реальностью стать не может, как не может таковой стать идеал или абстракция.
Город - также мечта о комфорте, об универсальности («чтобы все было под рукой»). Если деревенский житель может мыслить различные функции раздельно, в разных местах (больница в соседнем селе, рынок - в другом районе или в городе), то для горожанина - это ужасное немыслимое противоречие. Все необходимое должно быть в рамках одного города, и интерес к другому городу может возникнуть лишь через осмысление другой атмосферы того города, иного качества жизни (более шикарные клубы, лучшие больницы, экзотика).
В то же время нужно понимать, что город - не чистой воды идеальное; без материальных представителей не бывает ни бреда, ни фантазии, ни самой куцей правдоподобной истории. Собственно мой личный опыт подтверждает это. Для меня город - не атмосфера, не жители, не история, а скорее - случайная деталь, врезавшаяся в восприятие. Эта деталь и есть собственно представитель фантазма в реальном - некий фетиш (лакановский «объект малое а»). Отсюда еще одно следствие - не воспринятых, не задетых желанием городов для меня не существует. Города существуют не потому что в них кто-то живет, но потому что в них верят. И пока есть люди, которые, положим, мечтают умереть в Париже, он будет вечен - даже если вся Европа рухнет в тартарары.
И если задуматься, все наше существование в качестве горожан сопряжено с воображаемым опытом, а не реальным материальным присутствием. Мы даже не замечаем пресловутых техники и социума, но мы всегда захвачены каким-то воображаемым отношением. К примеру, городской транспорт - для всякого жителя это не опыт перемещения в техническом средстве из безотносительных пункта А в пункт В. Напротив, это всегда отношения переноса, вины, желания признания, отвращения, одиночества - с кондуктором, водителем, незнакомцем, толпой. В городе всякий житель с шизофреническим изяществом сочетает в себе (в различных пропорциях) одиночество (вплоть до социального аутизма или даже солипсизма) и сопричастность (вплоть до ура-патриотических деклараций о единении с родным городом и его жителями).
Отнюдь не новость, что Город - это одиночество, ибо желание - всегда одиночество (ты и твоя нехватка - эдакое одиночество вдвоем), фантазия - всегда сугубо индивидуальный сценарий. Но это хроническое для города одиночество вполне выносимо пока существует другой фантазм (или скорее социальный миф) - образ шумной, бурной и насыщенной городской жизни. Вера в свою сопричастность жизни Города находит воплощение как в маниакальном деловом активизме, так и в разгульной ночной жизни - и она необходима. Она позволяет выносить собственное существование, ощущать его естественным и должным. Но когда возникают паузы - эти жуткие паузы в жизни - каждый горожанин готов тут же впасть в депрессию, напиться или кинуться в очередное бездумное увеселение.
В виду этого представляется, что Город - это место какого-то «между-мирия»: ни жить, ни умирать - в том смысле, что город для этого не предназначен (и горожане как никто вытесняют оба этих факта, а не только смерть). Не только кладбища выносятся на окраину и за нее, но также и мечты о лучшей (настоящей) жизни нередко имеют форму домика в пригороде, на природе, где-то подальше от Города (или какая-нибудь экзотика - бананово-лимонные Сингапуры).
Поэтому Город - выдумка, но отнюдь не безобидная. Ведь по большому счету, люди - это пища для городов. Город - это одна большая черная дыра, продуцирующая и поглощающая желания, испивающая жизнь людей. Поэтому, мне кажется, городская культура столь материальна - настойчивый вещизм имеет сразу несколько истоков. Уже многие психологи начала ХХ века отмечали склонность горожанина к чисто потребительской культуре и неврозам (среди которых, такие совершенно новые, как «рабочий невроз», «воскресная депрессия», хроническая апатия и др.). Во-первых, духовная культура и ценности не влекут горожан, попросту потому что у них нет Духа. Их существование распылено между сотней рекламных мелочей, а нет цельности - нет и Духа, нет какой-то внутренней осмысленности и собранности. Во-вторых, привязанность к многочисленным вещам и фетишам - есть род компенсаторного вытеснения всеобъемлющего фантазматического существования. Т.е. каждый ощущает искусственность, надуманность значительной части своей жизни, пытается найти минимум реального (как, например, каттеры - люди, режущие себя, чтобы ощутить себя живыми). Это можно понять и как бесплодный поиск минимума реальности среди удушающей атмосферы знаков и слов, который успешно используется для выбивания из людей новых желаний.
В конечном итоге, разве современная модель человека - этого автономного индивида с желаниями (которые собственно задают меру его индивидуальности) - не выдумка Города?