О молодежной прозе в провинции. Письмо последнее
философические письма о высоком и не очень штиле
или
в думах о писательствующем юноше-провинциале из сибирского городка, никогда не бывавшем в заморских странах.
эссе (наверное)
посвящается
собратьям по нужде (не малой)
я думаю ты как и я когда-то писал стихи, был юн и горяч сердцем и все такое далее по тексту. Не знаю как ты, а я завязал: они были столь наглы, что приходили ко мне без всякого стука, а потом уходили также невзначай, оставив беспорядок в мыслях и даже личной жизни. Есть нечто в поэте от проститутки, ибо приходят слова и рифмы и откровенно и грубо используют тебя чтобы сказаться и даже денег не платят за то. Должен ли поэт быть женственен? А кто сказал что проституция - дело сугубо дамское? Впрочем я не потому, меня не беспокоит моя мужественность (что мне этот ярлык) - просто потом они тебя забывают, и ты живешь месяцами, годами с этим чувством опустошенности, ждешь муз. А в это время кто-то делает дела, деньги, семьи, детей.
Вообще полезно было бы назвать эти письма Истериками, ибо я лишь примериваю стол близкие моему сердцу маски, дабы излить собой чужое желание, дабы собой проиллюстрировать фрагмент культуры, - и никакой отсебятины. С другой стороны, а пишем ли мы еще о чем-нибудь кроме самих себя? Надо ли объяснять, что за юноша имелся в заглавии? А был ли мальчик? Провинциал, мать его, этот, сибирянин, ети его. [Что интересно: в большой своей части населения Сибири - это потомки отнюдь не простаков от сохи и от плуга. С центра России при Столыпине, а тем более те что раньше ехали самый ушлые жители, народец опытный, боевой, крепкий, не только крестьяне (причем большинство знавшие ремесла, некоторые даже грамоту), но и мещане, купцы - пассионарии одним словом. Да и позже - преимущественно народ смелый, молодой, активный. Народец сибирский менее доверчив, осторожен, при этом ни черта не боится. И все же ныне обводят наш люд вокруг пальца как маленьких - ибо сильны они выживанием, а не хитросплетеньями ума. Нужна ли такому серьезному люду вся эта литература соплячья? - Хз.] О чем тогда вообще писать? Опыт подсказывает, что нечто описать гораздо лучше могут не те, кто был, участвовал, переживал и знает, но те, кто имеет наблюдательность и интуицию - способен уловить одну лишь черточку и развернуть из нее целиком чей-то мир. Так стало быть мне еще не о чем горевать - я еще смогу ярко живописать инцест и убийство отца (но зачем? Эпоха эдиповых страстей похоже минула). А жизнь - нет, увы, нет. Адьё.
…
Перечитал, вспомнил Малларме. Да-да, он самый - Демон аналогии. Зачем сидел и стукал клавиши, в надежде предстать оригинальным и быть понятым? Плагиат - это судьба. Вот и теперь - в тексте, что я мнил своим мало того, что разглагольствовал какой-то тип возомнивший себя не иначе как Автор, так еще и словно в кривом зеркале отразилось все то, что я читал, особенно в последнее время. А где я?
Лишь какая-то проза, собственной ли жизни, безыскусным и вымученным своим языком (а еще эта метафизическая интоксикация - душевные почки явно барахлят).
И рано или поздно какой-нибудь критикан, прочитав вас, в рецензии блеснет остроумной простотой или врожденной тупостью - и чо? И в самом деле - и чо? Эта мысль отрезвляет. Вся моя жизнь распадается на то что я сделал, что пережил, а это все в свою очередь легко распадается в ничто при помощи вышеиспользованной формулы. И вроде не зачем писать. А пишешь.