О молодежной прозе в провинции. Письмо третье
философические письма о высоком и не очень штиле
или
в думах о писательствующем юноше-провинциале из сибирского городка, никогда не бывавшем в заморских странах.
эссе (наверное)
посвящается
собратьям по нужде (не малой)
письмо третье.
оставив доступное лишь развращенным феноменологией умам доказательное размышление, мне все же хочется сказать кое-что о нас (кому все ж таки любопытно - ищите у Мамардашвили в лекциях о Прусте, там все равно внятнее будет, чем в моем изложении). Все мы: те, что не попали в струю (может это именно ты живешь в доме напротив и редко ночью гасишь свет) и те, что как-то пристроились (может ты сейчас сидишь и ломаешь голову - как бы незаметно пропиарить того чувака который дает бабки) - все мы, пишущие, как и прочие, в первую очередь Хотим Быть (хоть как-нибудь), И Быть счастливыми - во-вторых. Интересно как раз почему литература (а не гладиолус, например)?
Не последний фактор сего выбора, конечно, склонность к бреду (без шуток). Все дело в том, что письмо парадоксальным образом дает мне свободу (от моей фактичности: моего голоса, тела, культуры, социальности, семейственности) в пространстве заданности Языка и моей способности к его использованию (стиль, письмо - все то мое, что определяет как я могу написать). Это очень действенный путь как сделать мое из того, что мне изначально чуждо. Сделать или даже сказать не всякое можно (по личным или социальным или даже физическим причинам) - написать же практически все что угодно.
Здесь возникает проблема языка и стиля. Что до языка - то он русский у меня.
Я вообще никогда не числил себя среди поборников Великого и Могучего, с орфографией дружил лишь благодаря чтению, а с пунктуацией - категорически не, вследствие чего на будущее мне отметили мои способности перевернутостулой цифрой в аттестате зрелости (рано, ох рано нам дали сей документ, не по чину, не по заслугам). Но: видя надписи в рекламах я испытываю мягко говоря неудовольствие и хочется материться, потому как похоже умельцы труды чьих рук (не дай бог твоих!) мы зрим и в телевизоре, и на улице, и в газете способны сломать хребет даже Могучему и унизить даже Великого. Обидно, короче - и подобная очевидность говорит что тут есть о чем поговорить, по крайней мере, подумать ночью, на кухне, у окна, жалея что не куришь и дожидаясь очень неторопливого чайника, для которого и полчаса - не предел (это вы ему объясните, что есть физика со своими законами).
Достаточно бросить взгляд на улицу, чтобы обнаружить что-нибудь из ряда вон. Вот например, «Ваша Тайна!» (слово тайна и восклицательный знак, вместе выглядят куда как неприличней, чем публичное скотоложство) или «Новая традиция» (че за хрень, нечто вроде «вон видите белеется что-то черненькое»). Язык на редкость мстителен.
Что же можно сказать о стиле и в первую очередь о новом стиле?
Проблема новых литературных форм неотвязно преследует прозу и с завидным постоянством уже с начала 20 века. Не даром тогда Вирджиния Вулф сказала: «Что-то изменилось в человеческой природе» - с ростом темпов социальных изменений специфика восприятия стала меняться в пределах одного поколения. Весь прошлый век можно представить себе как потрясающий калейдоскоп новых школ, тенденций, стилей, сменяющих друг друга самое долгое через 5-7 лет.
Современность - штука не однозначная, уже потому что мы в ней. Проблема интерпретации завязана на проблеме самореференции - говоря проще: мы не можем видеть мир целиком: либо мир без меня моими глазами, либо я в мире, но я со стороны, в отражении или чужими глазами (т.е. как фигура, а не Я). К тому же нынче модно обходиться без абсолютной точки зрения (постмодерн с его закатом мета-нарраций, смертью бога, автора и человека и т.д. и т.п.), а стало быть нам доступны лишь мнения.
Поэтому я не ставлю вопрос о всецело адекватном стиле, лишь пытаюсь поставить вопрос о использовании тех тенденций, что мне видятся значительными в сегодня.
А мне собственно интересно следующее:
- специфика личного опыта (соотношение интима и отстраненности, в т.ч. общение через различные средства - инет, телефон, ася; восприятие телесного, обыденного, современная грань личного и социального; вмешательство теории в личное)
- иллюзия выбора, свободы (интерактивность)
- проблема наслаждения (интерпассивность)
- визуальность современной культуры + новый реализм вещи (рекламные штампы, статистика, графики)
- специфика и синтетичность информации (использование узкоспецифических знаний при стремлении к абс.книге - компендиуму всего) + практицизм информации (не путать с задачами произведения в целом)
- фрагментарность, бессюжетность (не абракадабра, но квази-упорядоченная система или ризома, включающие в себя отрывки фраз из кино, ТВ, радио, также газеты, журналы и прочая шиза из вне), в т.ч. краткие заметки и самооговорки
- современная мифология (новый трайбализм, сциентизм, новые лексемы - лабиринт, зеркало, реклама, телефон, телевидение, газета, комп и интернет, фотография, энциклопедия и книги вообще)
Естественно необходимы конкретные воплощения. И они есть, и они будут. Бывай, дружище.