Музей памяти жертв политических репрессий в Мордовии - Стенд «Неравный бой с социализмом» (часть 2)
Л. М. Млечин: «[Продолжение…] По-настоящему Хрущёв расположился к Шелепину, когда поручил комсомолу мобилизацию молодёжи на целину и его поручение было исполнено. Освоение целинных земель началось потому, что руководители страны во главе с Хрущёвым не нашли иного способа быстро накормить страну. Советский Союз просто голодал. В год смерти Сталина, в 1953-м, собрали только 30 млн тонн зерна. Никита Сергеевич достаточно точно представлял положение дел на селе. Некоторые сведения при нём стали открыто публиковаться. Другие цифры Центральное статистическое управление присылало ему лично - в секретных пакетах. Скажем, стране не полагалось знать, что по численности поголовья скота и по потреблению продуктов на душу населения страна не преодолела дореволюционный уровень. Естественно, скрывались и цифры эффективности животноводства в сравнении со странами Запада. В результате войны сократились посевные площади - земли выпали из севооборота в Московской, Курской, Ленинградской областях, в Белоруссии. Сталин запрещал распахивать новые земли. Хрущёв решил, что это самый быстрый способ дать стране хлеб… Хрущёв предлагал освоить 13 млн гектар целинных и залежных земель в Казахстане, Западной Сибири, Поволжье, Урале…
В сталинские годы деревню ограбили, записывал в марте 1961 г. Александр Трифонович Твардовский, - не только в смысле изъятия материальных средств, но и человеческих кадров. Но деревня держалась «многими коренными зубами за землю». «Не самый ли трудный зуб - «оседлость», усадьба-дом и приусадебный участок, до сих пор оказывающий столь серьёзное сопротивление в неравном бою с социализмом? - задавался вопросом крестьянский сын Александр Твардовский. - Для многих и многих дом и участок - уже единственный стимул выполнения нормы (в трудоднях) на колхозном поле. И за хорошую работу там им социализм давал послабление в смысле пользования этим маленьким, но живучим капитализмом». Александр Трифонович увидел в освоении целины то, о чём мало кто задумывался. Замысел целины объяснялся «не только прямым расчётом «займа» на стороне от старопашенных земель, но и соблазном развернуться на чистом свободном месте, где техника, организация труда и всё преимущество крупного хозяйства могло сказаться в «чистом» виде, - всё заново и без помех «маленького капитализма», без стариков, садиков, колодцев и прочего»…
Многие люди поехали на целину. Одни - по романтическим соображениям, другие - подчиняясь комсомольской дисциплине. Третьи надеялись наладить жизнь - молодые люди хотели вырваться из общежитий и огромных коммунальных квартир. Сельская молодёжь бежала от нищеты. Деревенские парни таким образом получали паспорта, что открывало возможность со временем пойти учиться и обосноваться в городе. Многие крестьяне приехали на целину даже без путёвок, чтобы просто заработать. Туда же отправляли и тех, кого освобождали из исправительно-трудовых лагерей условно-досрочно.
Хрущёв сам съездил в Казахстан. Он увидел, что целинники живут в палатках в спартанских условиях. Молодёжь жаловалась, что невест нет. «Когда я вернулся в Москву, - вспоминал Никита Сергеевич, - я рассказал о своих впечатлениях и посоветовал комсомолу призвать на целину девушек - для них найдутся и работа, и женихи»… 19 марта 1954 г. открылся ХII съезд ВЛКСМ, первый съезд, который проводил Шелепин как руководитель комсомола… Работа началась с того, что съезд «почтил вставанием память великого продолжателя дела бессмертного Ленина - И. В. Сталина»… В соответствии с хрущёвскими идеями Шелепин сократил платный комсомольский аппарат - оставил в райкомах двух освобождённых работников, все остальные трудились на общественных началах…
По указанию Хрущёва решили всю сельскохозяйственную технику два-три года отправлять только на целину. Другим регионам она просто не доставалась. Расчёты Хрущёва оказались правильными. В 1956 г. получили большой урожай - 16 млн тонн зерна в Казахстане. Но цена целинного хлеба была очень высокой. Пантелеймон Пономаренко, когда был первым секретарём в Казахстане, на пленуме ЦК обвинил в национализме казахских почвоведов, которые доказывали, что не все целинные земли можно пахать. Многие видные учёные предостерегали тогда Хрущёва, говорили, что при освоении целины нужно внедрять паровые севообороты, многолетние травы, применять мелкую пахоту, сохранять чистые пары.
Хрущёв всё это отверг, ему нравились советы академика Трофима Лысенко: «Пахать глубже, хорошо переворачивая пласт». Но учёные оказались правы. Со временем начались страшные пыльные бури, которые уносили посевы вместе с землёй. На огромных площадях был уничтожен пахотный слой. Пришлось создавать специальную [почвозащитную] систему земледелия … в зонах ветровой эрозии почв… За 6 лет распахали больше 40 млн целинных и залежных земель. Они давали больше 40% зерна. В декабре 1958 г. Хрущёв с гордостью говорил на пленуме ЦК: «Такого количества хлеба наша страна никогда за свою историю не имела».
11 января 1957 г. «за освоение целинных земель и успешную уборку урожая» Шелепин получил первый орден Ленина. На целину отправили и старого друга Шелепина - Валерия Харазова, который к тому времени перешёл с комсомольской работы на партийную, стал секретарём Сталинского райкома в Москве. «Несколько московских секретарей под разными предлогами отказались ехать на целину, - рассказывал Харазов, - их сняли с работы, Хрущёв устроил выволочку первому секретарю горкома. Взяли список секретарей райкомов и отобрали тех, кто не откажется. Мне по здоровью противопоказан жаркий климат, но пришлось ехать… Меня назначили секретарём алма-атинского горкома». Только после этого Харазова вызвал второй секретарь ЦК компартии Казахстана Брежнев, объяснил: «Зайди, надо на тебя посмотреть. А то как же это? Новый секретарь горкома, а я его не знаю». О работе, о делах не сказал ни слова. Вся встреча заняла три минуты. «Мы Брежнева называли «Коломбино на проволоке», - вспоминал Харазов, - потому что он всем хотел нравиться. Ну, и это у него получалось, он располагал к себе людей»…
В начале января 1957 г. высшее руководство страны обсуждало одну их важнейших идей Хрущёва заменить отраслевой принцип управления промышленностью территориальным. Хрущёв предлагал упразднить большинство министерств и передать рычаги управления предприятиями на места. 4 февраля 1957 г. на заседание президиума ЦК, обсуждавшего вопрос о реорганизации управления промышленностью и строительством (децентрализация, упразднение министерств), пригласили и Шелепина.
Руководитель комсомола выступал после первого заместителя председателя Государственной плановой комиссии Совмина по текущему планированию народного хозяйства Алексея Николаевича Косыгина. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ обеими руками поддержал предложения Хрущёва: «Правильно ставится вопрос в записке». Руководитель комсомола, уловив желание Никиты Сергеевича максимально сократить центральный аппарат, предложил от себя: «Министерства культуры и высшего образования тоже можно упразднить». Но затеянная Хрущёвым реорганизация вызвала противодействие старой гвардии - членов президиума ЦК, которым не нравились новации первого секретаря. Хрущёв с ними не считался, новые идеи обсуждал с молодёжью, которую продвигал, а ветеранов ставил перед свершившимся фактом…
Первым председателем созданного в начале 1954 г. Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР стал генерал-полковник Иван Александрович Серов. Этот вопрос решался на заседании президиума ЦК 8 февраля 1954 г. Кандидатуру Серова отстаивал Хрущёв. Другие члены президиума серьёзно критиковали Серова. Каганович образно сказал, что «Серов жидковат, но может уплотниться». Микоян добавил: «способный, но легковат». Министр внутренних дел Круглов отметил, что Серов «не всегда доводит дело до конца, должен быть более вдумчивым». Заместитель главы правительства Первухин заметил, что Серов груб, любит изображать большого начальника и при этом немножко подхалим. Но развёл руками: «Лучше Серова сейчас не найти».
Секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов напомнил, что Серов ретиво выполнял указания Берии и вызывал к себе секретарей обкомов, то есть свысока относился к партийным органам, ставил органы над партией. Резко против кандидатуры Серова возражал секретарь ЦК Николай Николаевич Шаталин, отвечавший за кадры, человек Маленкова: «Я не голосовал бы за Серова. В аппарате отзыв плохой. Малопартийный, карьерист, держит нос по ветру. И натаскал трофейного имущества из Германии»… Хрущёв убедил председательствовавшего на президиуме Маленкова поддержать кандидатуру Серова. Тот внушительно сказал: «Серову можно доверять». Вопрос был решён.
Почему Хрущёв настоял на кандидатуре Серова? Никита Сергеевич имел все основания считать Ивана Александровича своим человеком. 2 сентября 1939 г., на следующий день после начала Второй мировой войны, Серова назначили наркомом внутренних дел Украинской ССР. В Киеве жизнь связала Серова с первым секретарём ЦК компартии Украины, первым секретарём Киевского обкома и горкома партии Никитой Сергеевичем Хрущёвым. После ареста Берии и его подручных Хрущёву нужно было на кого-то опереться в госбезопасности. Он выбрал Серова, которого хорошо знал. Поддержка со стороны госбезопасности была очень важной для Хрущёва, поэтому и держал на Лубянке лично преданного ему человека. Через год после назначения председателем КГБ Хрущёв присвоил Серову звание генерала армии, в честь 50-летия наградил ещё одним орденом Ленина.
По мнению историков, Серов провёл чистку архивов госбезопасности - в первую очередь от наиболее одиозных материалов, компрометирующих партию и правительство. В первую очередь исчезли документы, которые свидетельствовали о причастности Хрущёва к репрессиям. Поэтому Никита Сергеевич и решился подготовить и произнести знаменитую антисталинскую речь на ХХ съезде. Помимо его очевидного желания сбросить груз прошлого и освободить невинных людей, эта речь играла и сугубо прагматическую роль - подрывала позиции его соперников: Маленкова, Молотова, Кагановича, чьи подписи на расстрельных документах сохранились.
Анастас Иванович Микоян вспоминает, что когда речь заходила об участии Серова в репрессиях, Хрущёв защищал его, говоря, что тот «не усердствовал, действовал умеренно». У Микояна иное объяснение: «Скорее всего, поскольку Хрущёву самому приходилось санкционировать аресты многих людей, он склонен был не поднимать шума о прошлом Серова. Это, возможно, хотя точно сказать не могу». Председатель Комитета партийного контроля Николай Михайлович Шверник представил Хрущёву документы о том, что Серов после войны вывез из оккупированной Германии огромное количество имущества. Но Хрущёв склонен был ему всё прощать: «Нельзя устраивать шум. Ведь многие генералы были в этом грешны во время войны».
Почему же Хрущёв переменился к Серову? Первого председателя КГБ не любил его бывший подчинённый Николай Романович Миронов, который заведовал отделом административных органов. Миронов представил Хрущёву записку с предложением упростить структуру и сократить штаты центрального аппарата и периферийных органов КГБ, что не встретило понимания у Серова. Миронов жаловался Хрущёву на руководителя госбезопасности. Но были и другие причины, предопределившие падение Серова. Должность у него была такая, что не предполагала друзей. Напротив, товарищи по партийному руководству его недолюбливали и побаивались, потому что он знал всё и обо всех…
8 декабря 1958 г. появился указ президиума Верховного Совета об освобождении Серова. Через день, 10 декабря, его назначили начальником главного разведывательного управления - заместителем начальника Генерального штаба Вооружённых сил СССР по разведке. Пилюлю подсластили. В решении президиума ЦК говорилось о необходимости «укрепить руководство ГРУ». Генералу армии Серову на новом месте сохранили «материальное содержание, получаемое по прежней работе». Это касалось не столько зарплаты, сколько известных благ, предоставлявшихся номенклатуре: снабжения продуктами, медицинского обслуживания… В военной разведке Серов прослужил 4 с небольшим года. 22 октября 1962 г. карьеру Серова сломал арест одного из его подчинённых - полковника военной разведки Олега Владимировича Пеньковского, оказавшегося одновременно американским и английским агентом… 2 февраля 1963 г. Серов был освобождён от своих должностей, на его место перевели Петра Ивановича Ивашутина, первого заместителя председателя КГБ…
После ухода Серова в военную разведку две недели обязанности председателя КГБ исполнял генерал-майор [Константин Фёдорович] Лунёв. 25 декабря 1958 г. новым председателем КГБ был назначен Александр Николаевич Шелепин. Он, кстати, отказывался от назначения. Хрущёв наставительно пояснил, что работа в КГБ - это такая же партийно-политическая работа, но со спецификой. В КГБ нужен свежий человек, который был бы нетерпим к любым злоупотреблениям со стороны чекистов. И в заключение, вспоминал Шелепин, Никита Сергеевич вдруг сказал: «У меня к вам ещё просьба - сделайте всё, чтобы меня не подслушивали». В день, когда Шелепин перебрался на Лубянку, Верховный Совет СССР принял новые Основы уголовного законодательства, в которых впервые отсутствовало понятие «враг народа». Уголовная ответственность наступала не с 14, а с 16 лет. Судебные заседания стали открытыми, присутствие обвиняемого - обязательным. Это совпадение было символическим. Именно Шелепин, «железный Шурик», был, возможно, самым либеральным руководителем органов госбезопасности за всю советскую эпоху…
Шелепин предложил ликвидировать в КГБ тюремный отдел и сократить число тюрем, которые принадлежали госбезопасности. Хрущёв заявил тогда, что «в Советском Союзе нет сейчас заключённых в тюрьмах по политическим мотивам». Никита Сергеевич, мягко говоря, лукавил… Когда Шелепин был председателем, в тюрьмах КГБ сидело 1 388 арестованных. В 1961 г. за антисоветскую агитацию осудили 207 человек, в 1962 г. - 323 человека. Профессиональные чекисты считали, что Шелепин мало сажал. Ведь в те годы, вспоминает бывший первый заместитель председателя КГБ Филипп Денисович Бобков, в стране несколько раз вспыхивали массовые беспорядки - во Владимирской области, в городах Муром и Александров, где люди были возмущены местными властями, в Грузии, в городе Зугдиди.
Разумное желание Никиты Сергеевича освободить людей от давящего контроля со стороны госбезопасности компрометировалось наивной верой в то, что общественность заменит органы госбезопасности и правопорядка. На совещании работников промышленности и строительства Российской Федерации Хрущёв призвал всех трудящихся сражаться с антиобщественными элементами, а не ждать, пока до них доберётся милиция: «Долг каждого гражданина, образно говоря, чувствовать себя милиционером, то есть человеком, который стоит на страже обеспечения общественного порядка. [В зале раздались аплодисменты]… Все должны помогать органам партийного и государственного контроля и охраны общественного порядка, быть их агентами, так сказать»…
Иногда Хрущёв забывал собственные идеи о том, что осуждённых надо брать на поруки, что сажать надо меньше, и становился неоправданно жесток. В 1961 г. на заседании президиума ЦК возник вопрос об уголовной преступности. Поводом стало знаменитое в те годы дело Рокотова, которое возмутило Хрущёва. Ян Тимофеевич Рокотов по кличке «Косой» начал скупать валюту у иностранцев во время Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве летом 1957 г. Официальный курс рубля был сильно занижен. Рокотов давал за доллар в два раза больше. Иностранцы были довольны. А среди советских граждан уже появилось порядочно желающих приобрести валюту - начались поездки за границу, где можно было купить то, чего в нашей стране просто не существовало. Кроме того, гости из арабских государств привозили на продажу золото. Рокотов покупал его и с большой выгодой для себя перепродавал выходцам из южных республик, где любили драгоценные металлы и могли дать за них хорошую цену.
В 1960 г. КГБ было поручено заниматься валютными преступлениями. На следующий год Ян Рокотов и ещё несколько человек, занимавшиеся валютными делами, были арестованы. Каждого из арестованных допросил лично Шелепин. 17 июня 1961 г. Хрущёв, рассуждая о программе партии, плавно перешёл к преступности: «Борьба с преступностью ведётся совершенно неудовлетворительно. Я считаю, что неправильно понята наша политика, реорганизация органов милиции и чекистских органов. Всё перевели на мораль». Он нашёл глазами генерального прокурора: «Я вчера читал в газете заметку «Из зала суда». Я возмущён, как это можно: дали 15 лет, через 5 лет он будет на свободе. Товарищ прокурор, вы будете свою политику проводить или будете слушать ЦК?» Речь шла о процессе по делу группы Рокотова: «Мы вносили по вопросу валютчиков специальный проект, - поспешил защититься Руденко, - но установили максимум 15 лет, без смертной казни. Мы смертную казнь ввели за хищения в особо крупных размерах».
Ссылка на закон не убедила Никиту Сергеевича, который пришёл в необыкновенное возбуждение: «Да пошли вы к чёртовой матери, простите за грубость, - взорвался Хрущёв. - Народу стыдно в глаза смотреть, народ возмущается. Грабители грабят, а вы законы им пишете. Что такое? Ишь какие либералы стали, чтобы их буржуазия хвалила, что они никого не расстреливают, а эти грабят рабочих и крестьян… Хотите, я общественным обвинителем выступлю с требованием расстрела? Я не боюсь, а вы боитесь. Я думал, расстреляют этих мерзавцев, читаю - 15 лет. Так вы же поощряете других… Либералы не хотят пальцы в крови иметь. Пальцы не хотят в крови иметь, а горло режут рабочим. Я помню, в Ленинграде лет 7 назад студентку убили, так все профессора требовали расстрела. Так что вы не думайте, что люди любят либералов. Нет. Законодательство надо пересмотреть… Государство мы должны защищать, мы должны создать условия честным людям, чтобы они спокойно жили и работали и не брали верх хулиганы. А вы боитесь, что у нас варварские законы. Я за варварские законы: когда не будет убийств, тогда и не будет варварских законов, а сейчас надо»…
По требованию Хрущёва в Уголовный кодекс ввели статью, предусматривающую смертную казнь за валютные преступления. 6 июля появился соответствующий указ президиума Верховного Совета СССР. Причём закону - невиданное дело! - придали обратную силу… Меньше чем за год по хозяйственным и экономическим делам было вынесено полторы сотни расстрельных приговоров. Заодно чекисты выяснили, что сотрудники милиции покрывали валютчиков, получая от них щедрое вознаграждение. Некоторые из арестованных оказывались милицейскими осведомителями. Но сладить с преступниками в милицейской форме чекистам оказалось не под силу. Ни тогда, при Шелепине, ни позже…
Шелепин сменил руководство комитета, подобрал себе новых заместителей, начальников основных управлений… Генерал армии Филипп Денисович Бобков, бывший первый заместитель председателя КГБ, считает, что серьёзной ошибкой Шелепина было то, что он не скрывал недоверия к кадровым сотрудникам госбезопасности, убирал опытных чекистов, заменял их молодыми ребятами из комсомола. Убирал Шелепин прежде всего тех, у кого руки были в крови. Так что обновление кадров означало, что вместо тех, кто участвовал в сталинских репрессиях, пришли новые люди. Другое дело, что новички слишком быстро осваивались на Лубянке и наследовали худшие традиции этого ведомства… Укрепление КГБ партийно-комсомольскими кадрами вызывало удивление и раздражение у кадровых чекистов… Он сделал упор на электронную разведку и работу дешифровщиков, которые читали иностранную шифропереписку. В конце 50-х удалось завербовать троих сотрудников американского Агентства национальной безопасности, которое занималось электронной разведкой…
При Шелепине продолжались операции по устранению убежавших на Запад врагов советской власти. Его предшественник Серов подписал приказ об уничтожении главного идеолога Народно-трудового союза Льва Ребета, редактора газеты «Украинский самостийник». Он был убит офицером КГБ Богданом Николаевичем Сташинским 12 октября 1957 г… Из Москвы Сташинскому доставили оружие - специально сконструированный для него газовый пистолет одноразового использования. Яд находился в герметично запечатанной капсуле. При нажатии кнопки яд выстреливался тонкой струйкой. Но стрелять следовало практически в упор. Яд вызывал сужение сосудов головного мозга, смерть наступала в считанные мгновения, а обнаружить следы яда было почти невозможно. Сташинскому вручили и противоядие… Газовый пистолет ему спрятали в большой колбасе…
Сташинский подстерёг Ребета в подъезде. Пистолет он прикрывал газетой. Ребет поднимался по лестнице, Сташинский спускался. Поравнявшись с жертвой, он поднял правую руку и выпустил смертоносный яд прямо в лицо Ребету. Он действовал уверенно и спокойно, как часы. Потом быстро вышел из подъезда. Использованный пистолет выбросил. Сташинский заранее принял нейтрализующую яд таблетку и сразу после выстрела прикрыл лицо платком, в котором находилась ампула с другим нейтрализующим веществом. Московские специалисты не ошиблись в своих расчётах. Паталогоанатомы пришли к выводу, что Ребет умер от сердечного приступа. Немецкая полиция даже не стала заниматься расследованием смерти эмигранта-украинца…
Ненависть украинцев к полякам была настолько сильной, что вступление Красной армии на территорию Западной Украины осенью 1939 г. прошло спокойно. Поначалу социальная политика советской власти даже нравилась. Но как только началась ускоренная советизация, ситуация изменилась. Больше всего крестьян оттолкнула коллективизация. Начались массовые высылки - из родных мест органы НКВД под руководством наркома Серова изгнали почти миллион человек. Известный кинорежиссёр и драматург Александр Петрович Довженко с горечью писал в 1940 г.: «Вообще наши ведут себя плохо: на Западной Украине нас встречали в прошлом году изумительно, а теперь мы довели до того, что там ширится повстанческое движение. Мы туда несём нашу грубость, неделикатность, некультурность»…
Сташинскому сказали, что Бандера [25 мая 1958 г.] обязательно приедет в Роттердам, где будут вспоминать создателя организации украинских националистов бывшего полковника петлюровской армии Евгена Коновальца. На кладбище Сташинский встал как можно ближе к могиле, чтобы выяснить, как теперь выглядит Степан Бандера. Правда, сфотографировать его Сташинскому не позволили. Ему оставалось узнать, где тот живёт. Сташинский раз за разом приезжал в Мюнхен… В отличие от идеолога Ребета боевик Бандера держался крайне осторожно. Богдану Сташинскому никак не удавалось проникнуть в дом Бандеры, чтобы найти удобное место для убийства. А в Москве ему уже подготовили усовершенствованный газовый пистолет, теперь уже двуствольный, то есть стрелять можно было два раза. Его снабдили и набором отмычек, чтобы он смог открыть подъезд. Но отмычки не подошли. В гараж, куда Бандера ставил свой «опель», Сташинский тоже не проник. Он выбросил пистолет, пришедший в негодность, и вернулся в Берлин…
Богдан Сташинский получил ещё один специальный газовый пистолет, который распылял содержимое капсулы с сильнодействующим ядом. Он приводил к остановке сердца. Расчёт был на то, что патологоанатом, как и в случае с Ребетом, решит, будто причина смерти - сердечная недостаточность. Самого Сташинского вновь снабдили нейтрализующими таблетками и ингалятором, чтобы он сам не погиб от ядовитых паров. Таблетку он глотал за завтраком и весь день следил за Бандерой, выбирая удобный момент. 15 октября 1959 г. он дежурил возле дома, пока около часа дня не увидел машину Бандеры.
Сташинский быстро забежал в подъезд, выждал минуту и, уже не спеша, двинулся навстречу Бандере. Он действовал совершенно хладнокровно. Степан Андреевич одной рукой держал бумажный пакет с только что купленными помидорами, а другой пытался вытащить ключ, застрявший в замочной скважине. Сташинский участливо спросил: «Что, замок испортился?» Бандера ответил: «Нет, всё в порядке». При этом он поднял голову и посмотрел на незнакомца. Тогда Сташинский поднял пистолет, завёрнутый в газету, и выстрелил Бандере прямо в лицо. Бандера сумел подняться на третий этаж, прежде чем яд свалил его. Лицо у него пошло синими и чёрными пятнами. Это насторожило полицейских. Вскрытие показало, что его отравили цианистым калием.
На следующий день Сташинский был уже в Берлине. 3 ноября 1959 г. постановлением президиума ЦК КПСС был утверждён проект закрытого указа президиума Верховного Совета СССР о награждении Богдана Николаевича Сташинского орденом Красного Знамени. В сопроводительной записке заместитель председателя КГБ и куратор первого главного управления генерал-полковник Пётр Иванович Ивашутин писал, что Сташинский «в течение ряда лет активно использовался в мероприятиях по пресечению антисоветской деятельности украинских националистов за границей и выполнил несколько ответственных заданий, связанных с риском для жизни». 6 ноября председатель президиума Верховного Совета СССР маршал Ворошилов подписал указ. Сташинского отправили в Москву получать награду. Это была высокая честь. Героя поздравил сам Шелепин и вручил ему орден Красного знамени. Председатель КГБ заговорил о блестящем будущем, которое ожидало молодого чекиста. Но большим планам госбезопасности помешала любимая женщина Богдана Сташинского. Они с Инге уже обручились…
31 марта 1961 г. она родила мальчика. Его назвали Петером. Вытащить мужа из Советского Союза Инге не смогла. Она решила вернуться к Богдану. Накануне отъезда ребёнок заболел и скоропостижно скончался. В полном отчаянии она позвонила мужу: «Петер мёртв! Ты должен приехать!» Сташинский попросил, чтобы ему разрешили поехать в ГДР… 12 августа, в субботу, чекисты отвезли Сташинского в дом тестя. Несколько часов семья провела в приготовлениях к похоронам мальчика, назначенным на следующий день. После обеда они вышли из дома через чёрный ход и несколько километров до ближайшего города прошли пешком. Там взяли такси и доехали до Восточного Берлина. Там они сменили машину и добрались до вокзала. Восточногерманская полиция даже не проверила у них документов. Вечером они были в Западном Берлине. Богдан Сташинский обо всём рассказал западногерманской полиции. Он вовремя бежал. На следующий день, 13 августа, появилась стена, надолго отделившая Восточный Берлин от Западного. Сташинского судил Федеральный суд в Карлсруэ, приговорили его к 8 годам тюремного заключения как исполнителя. А организатором убийства суд назвал председателя КГБ Александра Шелепина…
Вопрос о том, занимается ли КГБ террором за пределами страны, вновь возник 22 ноября 1963 г. в 14 часов 32 минуты, когда телетайпы информационных агентств отстучали траурное сообщение: президент Соединённых Штатов Америки Джон Фицджеральд Кеннеди скончался в больнице. В президента стреляли в городе Далласе, ранение оказалось смертельным. Когда это сообщение было получено в Москве, советских руководителей охватила настоящая паника… Когда американцы объявили, что по обвинению в убийстве Кеннеди арестован Ли Харви Освальд, паника в Москве только усилилась. Федеральное бюро расследований не может не знать, что Освальд несколько лет жил в … Минске и что у него русская жена… 11 сентября 1959 г. морской пехотинец Ли Харви Освальд, служивший на авиабазе Ацуги на территории Японии и изучавший русский язык, был уволен в запас. Через месяц, 13 октября, он приехал в Москву и попросил политического убежища. Его делом занимался начальник контрразведки генерал Олег Михайлович Грибанов…
Его хотели выслать, но он пытался покончить с собой - вскрыл себе вены. И ему разрешили остаться. Отправили в Минск - подальше от иностранных корреспондентов, дали квартиру, подыскали работу на радиозаводе. Он женился на русской девушке, Марине Прусаковой, а развлекался тем, что ходил в местный стрелковый клуб. Белорусский КГБ пытался с ним работать, но минские чекисты пришли к выводу, что у бывшего морского пехотинца слишком вздорный характер. Поэтому, когда Освальд пожелал уехать из Советского Союза, новый председатель КГБ Владимир Семичастный не стал возражать. В июле 1962 г. Освальд с семьёй вернулся в Соединённые Штаты. На родине он тоже не сумел устроиться и время от времени писал в консульский отдел советского посольства в Вашингтон, жаловался на свою жизнь. А незадолго до убийства Кеннеди Освальд приехал в Мексику, пришёл в советское посольство и попросил вновь его принять… Всего год прошёл после карибского кризиса, когда на Кубе появилось советское ракетно-ядерное оружие и Кеннеди заставил Хрущёва отступить. Ведь тогда между Советским Союзом и Соединёнными Штатами едва не разгорелась война…
Но тревога советских руководителей была напрасной. Федеральное бюро расследований получило подтверждение о непричастности КГБ к убийству президента из неожиданного источника. Второй человек в руководстве американской компартии, Моррис Чайлдс, в день убийства Кеннеди находился в Москве. Он приехал за деньгами, которые ЦК КПСС регулярно выдавал американским коммунистам… Моррис Чайлдс много лет был тайным осведомителем ФБР. Вернувшись из Москвы, он сразу же, в мотеле рядом с аэропортом, пересказал своему куратору из американской контрразведки, что именно обсуждали в своём кругу высшие советские руководители. Государственный департамент США заявил, что нет оснований полагать, будто Россия, Куба или какая-либо другая страна замешаны в убийстве Кеннеди… Ли Харви Освальд пережил Джона Кеннеди всего на двое суток. Его самого застрелили в коридоре полицейского управления прямо на глазах журналистов. Так что движущие мотивы Освальда и его возможные вдохновители и соучастники так и остались загадкой. Теперь уже навсегда. [Продолжение следует…]».
В сталинские годы деревню ограбили, записывал в марте 1961 г. Александр Трифонович Твардовский, - не только в смысле изъятия материальных средств, но и человеческих кадров. Но деревня держалась «многими коренными зубами за землю». «Не самый ли трудный зуб - «оседлость», усадьба-дом и приусадебный участок, до сих пор оказывающий столь серьёзное сопротивление в неравном бою с социализмом? - задавался вопросом крестьянский сын Александр Твардовский. - Для многих и многих дом и участок - уже единственный стимул выполнения нормы (в трудоднях) на колхозном поле. И за хорошую работу там им социализм давал послабление в смысле пользования этим маленьким, но живучим капитализмом». Александр Трифонович увидел в освоении целины то, о чём мало кто задумывался. Замысел целины объяснялся «не только прямым расчётом «займа» на стороне от старопашенных земель, но и соблазном развернуться на чистом свободном месте, где техника, организация труда и всё преимущество крупного хозяйства могло сказаться в «чистом» виде, - всё заново и без помех «маленького капитализма», без стариков, садиков, колодцев и прочего»…
Многие люди поехали на целину. Одни - по романтическим соображениям, другие - подчиняясь комсомольской дисциплине. Третьи надеялись наладить жизнь - молодые люди хотели вырваться из общежитий и огромных коммунальных квартир. Сельская молодёжь бежала от нищеты. Деревенские парни таким образом получали паспорта, что открывало возможность со временем пойти учиться и обосноваться в городе. Многие крестьяне приехали на целину даже без путёвок, чтобы просто заработать. Туда же отправляли и тех, кого освобождали из исправительно-трудовых лагерей условно-досрочно.
Хрущёв сам съездил в Казахстан. Он увидел, что целинники живут в палатках в спартанских условиях. Молодёжь жаловалась, что невест нет. «Когда я вернулся в Москву, - вспоминал Никита Сергеевич, - я рассказал о своих впечатлениях и посоветовал комсомолу призвать на целину девушек - для них найдутся и работа, и женихи»… 19 марта 1954 г. открылся ХII съезд ВЛКСМ, первый съезд, который проводил Шелепин как руководитель комсомола… Работа началась с того, что съезд «почтил вставанием память великого продолжателя дела бессмертного Ленина - И. В. Сталина»… В соответствии с хрущёвскими идеями Шелепин сократил платный комсомольский аппарат - оставил в райкомах двух освобождённых работников, все остальные трудились на общественных началах…
По указанию Хрущёва решили всю сельскохозяйственную технику два-три года отправлять только на целину. Другим регионам она просто не доставалась. Расчёты Хрущёва оказались правильными. В 1956 г. получили большой урожай - 16 млн тонн зерна в Казахстане. Но цена целинного хлеба была очень высокой. Пантелеймон Пономаренко, когда был первым секретарём в Казахстане, на пленуме ЦК обвинил в национализме казахских почвоведов, которые доказывали, что не все целинные земли можно пахать. Многие видные учёные предостерегали тогда Хрущёва, говорили, что при освоении целины нужно внедрять паровые севообороты, многолетние травы, применять мелкую пахоту, сохранять чистые пары.
Хрущёв всё это отверг, ему нравились советы академика Трофима Лысенко: «Пахать глубже, хорошо переворачивая пласт». Но учёные оказались правы. Со временем начались страшные пыльные бури, которые уносили посевы вместе с землёй. На огромных площадях был уничтожен пахотный слой. Пришлось создавать специальную [почвозащитную] систему земледелия … в зонах ветровой эрозии почв… За 6 лет распахали больше 40 млн целинных и залежных земель. Они давали больше 40% зерна. В декабре 1958 г. Хрущёв с гордостью говорил на пленуме ЦК: «Такого количества хлеба наша страна никогда за свою историю не имела».
11 января 1957 г. «за освоение целинных земель и успешную уборку урожая» Шелепин получил первый орден Ленина. На целину отправили и старого друга Шелепина - Валерия Харазова, который к тому времени перешёл с комсомольской работы на партийную, стал секретарём Сталинского райкома в Москве. «Несколько московских секретарей под разными предлогами отказались ехать на целину, - рассказывал Харазов, - их сняли с работы, Хрущёв устроил выволочку первому секретарю горкома. Взяли список секретарей райкомов и отобрали тех, кто не откажется. Мне по здоровью противопоказан жаркий климат, но пришлось ехать… Меня назначили секретарём алма-атинского горкома». Только после этого Харазова вызвал второй секретарь ЦК компартии Казахстана Брежнев, объяснил: «Зайди, надо на тебя посмотреть. А то как же это? Новый секретарь горкома, а я его не знаю». О работе, о делах не сказал ни слова. Вся встреча заняла три минуты. «Мы Брежнева называли «Коломбино на проволоке», - вспоминал Харазов, - потому что он всем хотел нравиться. Ну, и это у него получалось, он располагал к себе людей»…
В начале января 1957 г. высшее руководство страны обсуждало одну их важнейших идей Хрущёва заменить отраслевой принцип управления промышленностью территориальным. Хрущёв предлагал упразднить большинство министерств и передать рычаги управления предприятиями на места. 4 февраля 1957 г. на заседание президиума ЦК, обсуждавшего вопрос о реорганизации управления промышленностью и строительством (децентрализация, упразднение министерств), пригласили и Шелепина.
Руководитель комсомола выступал после первого заместителя председателя Государственной плановой комиссии Совмина по текущему планированию народного хозяйства Алексея Николаевича Косыгина. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ обеими руками поддержал предложения Хрущёва: «Правильно ставится вопрос в записке». Руководитель комсомола, уловив желание Никиты Сергеевича максимально сократить центральный аппарат, предложил от себя: «Министерства культуры и высшего образования тоже можно упразднить». Но затеянная Хрущёвым реорганизация вызвала противодействие старой гвардии - членов президиума ЦК, которым не нравились новации первого секретаря. Хрущёв с ними не считался, новые идеи обсуждал с молодёжью, которую продвигал, а ветеранов ставил перед свершившимся фактом…
Первым председателем созданного в начале 1954 г. Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР стал генерал-полковник Иван Александрович Серов. Этот вопрос решался на заседании президиума ЦК 8 февраля 1954 г. Кандидатуру Серова отстаивал Хрущёв. Другие члены президиума серьёзно критиковали Серова. Каганович образно сказал, что «Серов жидковат, но может уплотниться». Микоян добавил: «способный, но легковат». Министр внутренних дел Круглов отметил, что Серов «не всегда доводит дело до конца, должен быть более вдумчивым». Заместитель главы правительства Первухин заметил, что Серов груб, любит изображать большого начальника и при этом немножко подхалим. Но развёл руками: «Лучше Серова сейчас не найти».
Секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов напомнил, что Серов ретиво выполнял указания Берии и вызывал к себе секретарей обкомов, то есть свысока относился к партийным органам, ставил органы над партией. Резко против кандидатуры Серова возражал секретарь ЦК Николай Николаевич Шаталин, отвечавший за кадры, человек Маленкова: «Я не голосовал бы за Серова. В аппарате отзыв плохой. Малопартийный, карьерист, держит нос по ветру. И натаскал трофейного имущества из Германии»… Хрущёв убедил председательствовавшего на президиуме Маленкова поддержать кандидатуру Серова. Тот внушительно сказал: «Серову можно доверять». Вопрос был решён.
Почему Хрущёв настоял на кандидатуре Серова? Никита Сергеевич имел все основания считать Ивана Александровича своим человеком. 2 сентября 1939 г., на следующий день после начала Второй мировой войны, Серова назначили наркомом внутренних дел Украинской ССР. В Киеве жизнь связала Серова с первым секретарём ЦК компартии Украины, первым секретарём Киевского обкома и горкома партии Никитой Сергеевичем Хрущёвым. После ареста Берии и его подручных Хрущёву нужно было на кого-то опереться в госбезопасности. Он выбрал Серова, которого хорошо знал. Поддержка со стороны госбезопасности была очень важной для Хрущёва, поэтому и держал на Лубянке лично преданного ему человека. Через год после назначения председателем КГБ Хрущёв присвоил Серову звание генерала армии, в честь 50-летия наградил ещё одним орденом Ленина.
По мнению историков, Серов провёл чистку архивов госбезопасности - в первую очередь от наиболее одиозных материалов, компрометирующих партию и правительство. В первую очередь исчезли документы, которые свидетельствовали о причастности Хрущёва к репрессиям. Поэтому Никита Сергеевич и решился подготовить и произнести знаменитую антисталинскую речь на ХХ съезде. Помимо его очевидного желания сбросить груз прошлого и освободить невинных людей, эта речь играла и сугубо прагматическую роль - подрывала позиции его соперников: Маленкова, Молотова, Кагановича, чьи подписи на расстрельных документах сохранились.
Анастас Иванович Микоян вспоминает, что когда речь заходила об участии Серова в репрессиях, Хрущёв защищал его, говоря, что тот «не усердствовал, действовал умеренно». У Микояна иное объяснение: «Скорее всего, поскольку Хрущёву самому приходилось санкционировать аресты многих людей, он склонен был не поднимать шума о прошлом Серова. Это, возможно, хотя точно сказать не могу». Председатель Комитета партийного контроля Николай Михайлович Шверник представил Хрущёву документы о том, что Серов после войны вывез из оккупированной Германии огромное количество имущества. Но Хрущёв склонен был ему всё прощать: «Нельзя устраивать шум. Ведь многие генералы были в этом грешны во время войны».
Почему же Хрущёв переменился к Серову? Первого председателя КГБ не любил его бывший подчинённый Николай Романович Миронов, который заведовал отделом административных органов. Миронов представил Хрущёву записку с предложением упростить структуру и сократить штаты центрального аппарата и периферийных органов КГБ, что не встретило понимания у Серова. Миронов жаловался Хрущёву на руководителя госбезопасности. Но были и другие причины, предопределившие падение Серова. Должность у него была такая, что не предполагала друзей. Напротив, товарищи по партийному руководству его недолюбливали и побаивались, потому что он знал всё и обо всех…
8 декабря 1958 г. появился указ президиума Верховного Совета об освобождении Серова. Через день, 10 декабря, его назначили начальником главного разведывательного управления - заместителем начальника Генерального штаба Вооружённых сил СССР по разведке. Пилюлю подсластили. В решении президиума ЦК говорилось о необходимости «укрепить руководство ГРУ». Генералу армии Серову на новом месте сохранили «материальное содержание, получаемое по прежней работе». Это касалось не столько зарплаты, сколько известных благ, предоставлявшихся номенклатуре: снабжения продуктами, медицинского обслуживания… В военной разведке Серов прослужил 4 с небольшим года. 22 октября 1962 г. карьеру Серова сломал арест одного из его подчинённых - полковника военной разведки Олега Владимировича Пеньковского, оказавшегося одновременно американским и английским агентом… 2 февраля 1963 г. Серов был освобождён от своих должностей, на его место перевели Петра Ивановича Ивашутина, первого заместителя председателя КГБ…
После ухода Серова в военную разведку две недели обязанности председателя КГБ исполнял генерал-майор [Константин Фёдорович] Лунёв. 25 декабря 1958 г. новым председателем КГБ был назначен Александр Николаевич Шелепин. Он, кстати, отказывался от назначения. Хрущёв наставительно пояснил, что работа в КГБ - это такая же партийно-политическая работа, но со спецификой. В КГБ нужен свежий человек, который был бы нетерпим к любым злоупотреблениям со стороны чекистов. И в заключение, вспоминал Шелепин, Никита Сергеевич вдруг сказал: «У меня к вам ещё просьба - сделайте всё, чтобы меня не подслушивали». В день, когда Шелепин перебрался на Лубянку, Верховный Совет СССР принял новые Основы уголовного законодательства, в которых впервые отсутствовало понятие «враг народа». Уголовная ответственность наступала не с 14, а с 16 лет. Судебные заседания стали открытыми, присутствие обвиняемого - обязательным. Это совпадение было символическим. Именно Шелепин, «железный Шурик», был, возможно, самым либеральным руководителем органов госбезопасности за всю советскую эпоху…
Шелепин предложил ликвидировать в КГБ тюремный отдел и сократить число тюрем, которые принадлежали госбезопасности. Хрущёв заявил тогда, что «в Советском Союзе нет сейчас заключённых в тюрьмах по политическим мотивам». Никита Сергеевич, мягко говоря, лукавил… Когда Шелепин был председателем, в тюрьмах КГБ сидело 1 388 арестованных. В 1961 г. за антисоветскую агитацию осудили 207 человек, в 1962 г. - 323 человека. Профессиональные чекисты считали, что Шелепин мало сажал. Ведь в те годы, вспоминает бывший первый заместитель председателя КГБ Филипп Денисович Бобков, в стране несколько раз вспыхивали массовые беспорядки - во Владимирской области, в городах Муром и Александров, где люди были возмущены местными властями, в Грузии, в городе Зугдиди.
Разумное желание Никиты Сергеевича освободить людей от давящего контроля со стороны госбезопасности компрометировалось наивной верой в то, что общественность заменит органы госбезопасности и правопорядка. На совещании работников промышленности и строительства Российской Федерации Хрущёв призвал всех трудящихся сражаться с антиобщественными элементами, а не ждать, пока до них доберётся милиция: «Долг каждого гражданина, образно говоря, чувствовать себя милиционером, то есть человеком, который стоит на страже обеспечения общественного порядка. [В зале раздались аплодисменты]… Все должны помогать органам партийного и государственного контроля и охраны общественного порядка, быть их агентами, так сказать»…
Иногда Хрущёв забывал собственные идеи о том, что осуждённых надо брать на поруки, что сажать надо меньше, и становился неоправданно жесток. В 1961 г. на заседании президиума ЦК возник вопрос об уголовной преступности. Поводом стало знаменитое в те годы дело Рокотова, которое возмутило Хрущёва. Ян Тимофеевич Рокотов по кличке «Косой» начал скупать валюту у иностранцев во время Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве летом 1957 г. Официальный курс рубля был сильно занижен. Рокотов давал за доллар в два раза больше. Иностранцы были довольны. А среди советских граждан уже появилось порядочно желающих приобрести валюту - начались поездки за границу, где можно было купить то, чего в нашей стране просто не существовало. Кроме того, гости из арабских государств привозили на продажу золото. Рокотов покупал его и с большой выгодой для себя перепродавал выходцам из южных республик, где любили драгоценные металлы и могли дать за них хорошую цену.
В 1960 г. КГБ было поручено заниматься валютными преступлениями. На следующий год Ян Рокотов и ещё несколько человек, занимавшиеся валютными делами, были арестованы. Каждого из арестованных допросил лично Шелепин. 17 июня 1961 г. Хрущёв, рассуждая о программе партии, плавно перешёл к преступности: «Борьба с преступностью ведётся совершенно неудовлетворительно. Я считаю, что неправильно понята наша политика, реорганизация органов милиции и чекистских органов. Всё перевели на мораль». Он нашёл глазами генерального прокурора: «Я вчера читал в газете заметку «Из зала суда». Я возмущён, как это можно: дали 15 лет, через 5 лет он будет на свободе. Товарищ прокурор, вы будете свою политику проводить или будете слушать ЦК?» Речь шла о процессе по делу группы Рокотова: «Мы вносили по вопросу валютчиков специальный проект, - поспешил защититься Руденко, - но установили максимум 15 лет, без смертной казни. Мы смертную казнь ввели за хищения в особо крупных размерах».
Ссылка на закон не убедила Никиту Сергеевича, который пришёл в необыкновенное возбуждение: «Да пошли вы к чёртовой матери, простите за грубость, - взорвался Хрущёв. - Народу стыдно в глаза смотреть, народ возмущается. Грабители грабят, а вы законы им пишете. Что такое? Ишь какие либералы стали, чтобы их буржуазия хвалила, что они никого не расстреливают, а эти грабят рабочих и крестьян… Хотите, я общественным обвинителем выступлю с требованием расстрела? Я не боюсь, а вы боитесь. Я думал, расстреляют этих мерзавцев, читаю - 15 лет. Так вы же поощряете других… Либералы не хотят пальцы в крови иметь. Пальцы не хотят в крови иметь, а горло режут рабочим. Я помню, в Ленинграде лет 7 назад студентку убили, так все профессора требовали расстрела. Так что вы не думайте, что люди любят либералов. Нет. Законодательство надо пересмотреть… Государство мы должны защищать, мы должны создать условия честным людям, чтобы они спокойно жили и работали и не брали верх хулиганы. А вы боитесь, что у нас варварские законы. Я за варварские законы: когда не будет убийств, тогда и не будет варварских законов, а сейчас надо»…
По требованию Хрущёва в Уголовный кодекс ввели статью, предусматривающую смертную казнь за валютные преступления. 6 июля появился соответствующий указ президиума Верховного Совета СССР. Причём закону - невиданное дело! - придали обратную силу… Меньше чем за год по хозяйственным и экономическим делам было вынесено полторы сотни расстрельных приговоров. Заодно чекисты выяснили, что сотрудники милиции покрывали валютчиков, получая от них щедрое вознаграждение. Некоторые из арестованных оказывались милицейскими осведомителями. Но сладить с преступниками в милицейской форме чекистам оказалось не под силу. Ни тогда, при Шелепине, ни позже…
Шелепин сменил руководство комитета, подобрал себе новых заместителей, начальников основных управлений… Генерал армии Филипп Денисович Бобков, бывший первый заместитель председателя КГБ, считает, что серьёзной ошибкой Шелепина было то, что он не скрывал недоверия к кадровым сотрудникам госбезопасности, убирал опытных чекистов, заменял их молодыми ребятами из комсомола. Убирал Шелепин прежде всего тех, у кого руки были в крови. Так что обновление кадров означало, что вместо тех, кто участвовал в сталинских репрессиях, пришли новые люди. Другое дело, что новички слишком быстро осваивались на Лубянке и наследовали худшие традиции этого ведомства… Укрепление КГБ партийно-комсомольскими кадрами вызывало удивление и раздражение у кадровых чекистов… Он сделал упор на электронную разведку и работу дешифровщиков, которые читали иностранную шифропереписку. В конце 50-х удалось завербовать троих сотрудников американского Агентства национальной безопасности, которое занималось электронной разведкой…
При Шелепине продолжались операции по устранению убежавших на Запад врагов советской власти. Его предшественник Серов подписал приказ об уничтожении главного идеолога Народно-трудового союза Льва Ребета, редактора газеты «Украинский самостийник». Он был убит офицером КГБ Богданом Николаевичем Сташинским 12 октября 1957 г… Из Москвы Сташинскому доставили оружие - специально сконструированный для него газовый пистолет одноразового использования. Яд находился в герметично запечатанной капсуле. При нажатии кнопки яд выстреливался тонкой струйкой. Но стрелять следовало практически в упор. Яд вызывал сужение сосудов головного мозга, смерть наступала в считанные мгновения, а обнаружить следы яда было почти невозможно. Сташинскому вручили и противоядие… Газовый пистолет ему спрятали в большой колбасе…
Сташинский подстерёг Ребета в подъезде. Пистолет он прикрывал газетой. Ребет поднимался по лестнице, Сташинский спускался. Поравнявшись с жертвой, он поднял правую руку и выпустил смертоносный яд прямо в лицо Ребету. Он действовал уверенно и спокойно, как часы. Потом быстро вышел из подъезда. Использованный пистолет выбросил. Сташинский заранее принял нейтрализующую яд таблетку и сразу после выстрела прикрыл лицо платком, в котором находилась ампула с другим нейтрализующим веществом. Московские специалисты не ошиблись в своих расчётах. Паталогоанатомы пришли к выводу, что Ребет умер от сердечного приступа. Немецкая полиция даже не стала заниматься расследованием смерти эмигранта-украинца…
Ненависть украинцев к полякам была настолько сильной, что вступление Красной армии на территорию Западной Украины осенью 1939 г. прошло спокойно. Поначалу социальная политика советской власти даже нравилась. Но как только началась ускоренная советизация, ситуация изменилась. Больше всего крестьян оттолкнула коллективизация. Начались массовые высылки - из родных мест органы НКВД под руководством наркома Серова изгнали почти миллион человек. Известный кинорежиссёр и драматург Александр Петрович Довженко с горечью писал в 1940 г.: «Вообще наши ведут себя плохо: на Западной Украине нас встречали в прошлом году изумительно, а теперь мы довели до того, что там ширится повстанческое движение. Мы туда несём нашу грубость, неделикатность, некультурность»…
Сташинскому сказали, что Бандера [25 мая 1958 г.] обязательно приедет в Роттердам, где будут вспоминать создателя организации украинских националистов бывшего полковника петлюровской армии Евгена Коновальца. На кладбище Сташинский встал как можно ближе к могиле, чтобы выяснить, как теперь выглядит Степан Бандера. Правда, сфотографировать его Сташинскому не позволили. Ему оставалось узнать, где тот живёт. Сташинский раз за разом приезжал в Мюнхен… В отличие от идеолога Ребета боевик Бандера держался крайне осторожно. Богдану Сташинскому никак не удавалось проникнуть в дом Бандеры, чтобы найти удобное место для убийства. А в Москве ему уже подготовили усовершенствованный газовый пистолет, теперь уже двуствольный, то есть стрелять можно было два раза. Его снабдили и набором отмычек, чтобы он смог открыть подъезд. Но отмычки не подошли. В гараж, куда Бандера ставил свой «опель», Сташинский тоже не проник. Он выбросил пистолет, пришедший в негодность, и вернулся в Берлин…
Богдан Сташинский получил ещё один специальный газовый пистолет, который распылял содержимое капсулы с сильнодействующим ядом. Он приводил к остановке сердца. Расчёт был на то, что патологоанатом, как и в случае с Ребетом, решит, будто причина смерти - сердечная недостаточность. Самого Сташинского вновь снабдили нейтрализующими таблетками и ингалятором, чтобы он сам не погиб от ядовитых паров. Таблетку он глотал за завтраком и весь день следил за Бандерой, выбирая удобный момент. 15 октября 1959 г. он дежурил возле дома, пока около часа дня не увидел машину Бандеры.
Сташинский быстро забежал в подъезд, выждал минуту и, уже не спеша, двинулся навстречу Бандере. Он действовал совершенно хладнокровно. Степан Андреевич одной рукой держал бумажный пакет с только что купленными помидорами, а другой пытался вытащить ключ, застрявший в замочной скважине. Сташинский участливо спросил: «Что, замок испортился?» Бандера ответил: «Нет, всё в порядке». При этом он поднял голову и посмотрел на незнакомца. Тогда Сташинский поднял пистолет, завёрнутый в газету, и выстрелил Бандере прямо в лицо. Бандера сумел подняться на третий этаж, прежде чем яд свалил его. Лицо у него пошло синими и чёрными пятнами. Это насторожило полицейских. Вскрытие показало, что его отравили цианистым калием.
На следующий день Сташинский был уже в Берлине. 3 ноября 1959 г. постановлением президиума ЦК КПСС был утверждён проект закрытого указа президиума Верховного Совета СССР о награждении Богдана Николаевича Сташинского орденом Красного Знамени. В сопроводительной записке заместитель председателя КГБ и куратор первого главного управления генерал-полковник Пётр Иванович Ивашутин писал, что Сташинский «в течение ряда лет активно использовался в мероприятиях по пресечению антисоветской деятельности украинских националистов за границей и выполнил несколько ответственных заданий, связанных с риском для жизни». 6 ноября председатель президиума Верховного Совета СССР маршал Ворошилов подписал указ. Сташинского отправили в Москву получать награду. Это была высокая честь. Героя поздравил сам Шелепин и вручил ему орден Красного знамени. Председатель КГБ заговорил о блестящем будущем, которое ожидало молодого чекиста. Но большим планам госбезопасности помешала любимая женщина Богдана Сташинского. Они с Инге уже обручились…
31 марта 1961 г. она родила мальчика. Его назвали Петером. Вытащить мужа из Советского Союза Инге не смогла. Она решила вернуться к Богдану. Накануне отъезда ребёнок заболел и скоропостижно скончался. В полном отчаянии она позвонила мужу: «Петер мёртв! Ты должен приехать!» Сташинский попросил, чтобы ему разрешили поехать в ГДР… 12 августа, в субботу, чекисты отвезли Сташинского в дом тестя. Несколько часов семья провела в приготовлениях к похоронам мальчика, назначенным на следующий день. После обеда они вышли из дома через чёрный ход и несколько километров до ближайшего города прошли пешком. Там взяли такси и доехали до Восточного Берлина. Там они сменили машину и добрались до вокзала. Восточногерманская полиция даже не проверила у них документов. Вечером они были в Западном Берлине. Богдан Сташинский обо всём рассказал западногерманской полиции. Он вовремя бежал. На следующий день, 13 августа, появилась стена, надолго отделившая Восточный Берлин от Западного. Сташинского судил Федеральный суд в Карлсруэ, приговорили его к 8 годам тюремного заключения как исполнителя. А организатором убийства суд назвал председателя КГБ Александра Шелепина…
Вопрос о том, занимается ли КГБ террором за пределами страны, вновь возник 22 ноября 1963 г. в 14 часов 32 минуты, когда телетайпы информационных агентств отстучали траурное сообщение: президент Соединённых Штатов Америки Джон Фицджеральд Кеннеди скончался в больнице. В президента стреляли в городе Далласе, ранение оказалось смертельным. Когда это сообщение было получено в Москве, советских руководителей охватила настоящая паника… Когда американцы объявили, что по обвинению в убийстве Кеннеди арестован Ли Харви Освальд, паника в Москве только усилилась. Федеральное бюро расследований не может не знать, что Освальд несколько лет жил в … Минске и что у него русская жена… 11 сентября 1959 г. морской пехотинец Ли Харви Освальд, служивший на авиабазе Ацуги на территории Японии и изучавший русский язык, был уволен в запас. Через месяц, 13 октября, он приехал в Москву и попросил политического убежища. Его делом занимался начальник контрразведки генерал Олег Михайлович Грибанов…
Его хотели выслать, но он пытался покончить с собой - вскрыл себе вены. И ему разрешили остаться. Отправили в Минск - подальше от иностранных корреспондентов, дали квартиру, подыскали работу на радиозаводе. Он женился на русской девушке, Марине Прусаковой, а развлекался тем, что ходил в местный стрелковый клуб. Белорусский КГБ пытался с ним работать, но минские чекисты пришли к выводу, что у бывшего морского пехотинца слишком вздорный характер. Поэтому, когда Освальд пожелал уехать из Советского Союза, новый председатель КГБ Владимир Семичастный не стал возражать. В июле 1962 г. Освальд с семьёй вернулся в Соединённые Штаты. На родине он тоже не сумел устроиться и время от времени писал в консульский отдел советского посольства в Вашингтон, жаловался на свою жизнь. А незадолго до убийства Кеннеди Освальд приехал в Мексику, пришёл в советское посольство и попросил вновь его принять… Всего год прошёл после карибского кризиса, когда на Кубе появилось советское ракетно-ядерное оружие и Кеннеди заставил Хрущёва отступить. Ведь тогда между Советским Союзом и Соединёнными Штатами едва не разгорелась война…
Но тревога советских руководителей была напрасной. Федеральное бюро расследований получило подтверждение о непричастности КГБ к убийству президента из неожиданного источника. Второй человек в руководстве американской компартии, Моррис Чайлдс, в день убийства Кеннеди находился в Москве. Он приехал за деньгами, которые ЦК КПСС регулярно выдавал американским коммунистам… Моррис Чайлдс много лет был тайным осведомителем ФБР. Вернувшись из Москвы, он сразу же, в мотеле рядом с аэропортом, пересказал своему куратору из американской контрразведки, что именно обсуждали в своём кругу высшие советские руководители. Государственный департамент США заявил, что нет оснований полагать, будто Россия, Куба или какая-либо другая страна замешаны в убийстве Кеннеди… Ли Харви Освальд пережил Джона Кеннеди всего на двое суток. Его самого застрелили в коридоре полицейского управления прямо на глазах журналистов. Так что движущие мотивы Освальда и его возможные вдохновители и соучастники так и остались загадкой. Теперь уже навсегда. [Продолжение следует…]».