Музей памяти жертв политических репрессий в Мордовии - Стенд «Неравный бой с социализмом» (часть 1)
А. Н. Шелепин (первый секретарь ЦК ВЛКСМ в 1952-1958 гг., заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам в 1958 г., председатель КГБ СССР в 1958-1961 гг., председатель Комитета партийно-государственного контроля при ЦК КПСС и Совете Министров СССР в 1962-1965 гг., заместитель председателя Совета Министров СССР в 1962-1965 гг., член Президиума/Политбюро ЦК КПСС в 1964-1975 гг., председатель ВЦСПС в 1967-1975 гг.): «Наши враги всеми силами стремятся помешать коммунистическому строительству. Но они бессильны, ибо невозможно затормозить победное шествие коммунизма по нашей планете, как невозможно остановить бег времени или закрыть ладонью солнце…
Советские люди не забыли ужасов войны, они помнят о тяжёлых жертвах, принесённых на алтарь победы над гитлеровским фашизмом, и грудью стоят на защите дела мира, ибо хорошо понимают, что современная война - это море крови, неслыханные человеческие страдания, гибель миллионов семей, разрушение величайших материальных и культурных ценностей. Если во всех войнах XVII века погибло 3 млн человек, в войнах XVIII века - 5,5 млн, XIX века - 16 млн, в XX веке только Вторая мировая война унесла 60 млн человеческих жизней, то термоядерная война истребит сотни и сотни миллионов людей…
Убийство Сергея Мироновича Кирова Сталин и приближённые к нему Молотов и Каганович использовали как повод для организации расправы с неугодными им людьми, с видными деятелями нашего государства. В то время были приняты чрезвычайные уголовные законы, позволявшие шельмовать и истреблять честных и преданных партии и народу руководителей. В тот период появился целый ряд внесудебных органов. Установлено, что предложение об их организации разработал лично Каганович. В архиве сохранился проект этого документа, написанный его рукой. Молотов, Каганович и Маленков, грубо злоупотребляя своим высоким положением в партии и государстве, одним росчерком пера предрешали судьбы многих людей. Просто поражаешься, с какой преступной лёгкостью всё это делалось…
Документально установлено, что Каганович до окончания судебных заседаний по различным делам лично редактировал проекты приговоров и произвольно вносил в них угодные ему изменения, вроде того, что против его персоны якобы готовились террористические акты… К совести Маленкова взывает и память многих работников партийного и советского аппарата Армении, арестованных по его указанию в связи с убийством первого секретаря ЦК партии Армении тов. Ханджяна, которого, как потом выяснилось, лично убил Берия в своём кабинете… Иногда задумываешься, как эти люди могут спокойно ходить по земле и спокойно спать? Их должны преследовать кошмары, им должны слышаться рыдания и проклятия матерей, жён и детей невинно погибших товарищей…
Мы не должны допускать в наших рядах шпиономании, сеющей подозрительность и недоверие среди людей… Товарищи! Мы рады сегодня доложить съезду, что в органах государственной безопасности полностью ликвидированы извращения в работе и нарушения социалистической законности… Органы государственной безопасности реорганизованы, значительно сокращены, освобождены от несвойственных им функций, очищены от карьеристских элементов. На работу в них партия направила большой отряд партийных, советских и комсомольских работников. Комитет государственной безопасности и его органы на местах имеют сейчас хорошо подготовленные, грамотные, беспредельно преданные партии и народу кадры, способные успешно решать сложные задачи обеспечения государственной безопасности нашей страны…
Органы государственной безопасности - это уже не пугало, каким их пытались сделать в недалёком прошлом враги (Берия и его подручные), а подлинно народные политические органы нашей партии в прямом смысле этого слова. Исключительно большую роль в деятельности органов КГБ играют партийные организации, которые заняли достойное, подобающее им место во всей нашей работе. Теперь чекисты могут с чистой совестью смотреть в глаза партии, в глаза советского народа. Принципиально новым в работе органов государственной безопасности является то, что наряду с усилением борьбы с агентурой вражеских разведок они стали широко применять предупредительные и воспитательные меры в отношении тех советских граждан, которые совершают политически неправильные поступки, порой граничащие с преступлением, но без всякого враждебного умысла, а в силу своей политической незрелости или легкомыслия…
Товарищи! Крупные недостатки в правовой науке, уход её от насущных земных вопросов не случайны. Дело в том, что в юридической науке сложился своеобразный культ личности Вышинского, «теоретические» исследования которого, и в частности в определении понятия права, исходят из известного ошибочного положения Сталина о том, что по мере нашего продвижения к коммунизму будет обостряться классовая борьба, что должно повлечь за собой усиление репрессий и других принудительных мер. Право в определении Вышинского сводилось лишь к мерам принуждения и совершенно отбрасывалась его воспитательная роль, а разработанная им «теория» о признании обвиняемого как решающем доказательстве по делам о государственных преступлениях, по существу, оправдывала имевшие в своё время массовые факты произвола в судебно-следственной практике» (из речи на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г.).
Л. М. Млечин: «Имя Шелепина страна впервые услышала, когда ему было всего 24 года. Осенью 1941-го в столице, к которой вплотную придвинулся фронт, секретарь московского городского комитета комсомола по военной работе Александр Шелепин отбирал добровольцев для партизанских отрядов, для диверсий в тылу врага… К Шелепину пришла проситься в партизаны ученица 201-й московской школы Зоя Космодемьянская… Судьба Зои была ужасной. Сделать она фактически ничего не успела - немцы её сразу поймали и как поджигательницу в первых числах декабря 1941-го казнили… На смерть девушки откликнулась вся страна. Зоя стала символом стойкости и мужества…
Это уже была всесоюзная слава, сыгравшая свою роль в его [А. Н. Шелепина] комсомольской карьере… Фронтовик и литературный критик Лазарь Лазарев пересказывает в своих записках слова режиссёра Лео Оскаровича Арнштама, который ещё во время войны, в 1944-м, снял фильм о Зое Космодемьянской: «Он был уверен, что эта девочка … жила высокими помыслами и страстями. Советско-германский пакт 1939 г. вызвал у неё такое возмущение, такой нервный срыв, что её положили в больницу… С ещё большим негодованием говорил он [кинорежиссёр] о матери Зои: она снимала пенки с гибели дочери»…
Справедливо ли возлагать вину за смерть девушки на секретаря горкома комсомола Шелепина? Зоя Космодемьянская и другие молодые (и немолодые) москвичи и без него ушли бы на фронт - одни в ополчение, другие в разведывательно-диверсионные отряды. В те самые страшные месяцы войны москвичи, по существу, заменили действующую армию, которая не в силах была остановить вермахт, отступала и едва не сдала столицу. Формирование народного ополчения в 1941-м было актом отчаяния. Подавляющее большинство ополченцев прежде не держали в руках винтовки, да и винтовок на всех не хватало. Бросать в бой ополчение - то есть людей немолодых (или слишком юных), не пригодных по состоянию здоровья к военной службе и не имеющих военной подготовки, - было не только нелепо, но и вообще преступно. Однако же Сталин распорядился о формировании частей народного ополчения, потому что кадровая армия - по его вине и по вине бесталанных выдвиженцев-генералов - была частично разгромлена, частично взята в плен. Но московская молодёжь тогда об этом не думала и просто исполняла свой долг…
Саша Шелепин ещё учился в школе, когда начался период массовых репрессий, истерической борьбы против «врагов народа». Естественно, это происходило и в Воронеже, где тоже провели большую чистку. Ради этого в город приехал секретарь ЦК Андрей Андреевич Андреев. По его указанию снимали с должностей и арестовывали целыми списками. Его рвение объяснялось среди прочего и тем, что Андреев замаливал грех политической юности. Незадолго до его приезда в Воронеж, в том же 1937 г., выступая перед военными, Сталин словно невзначай напомнил: «Андреев был очень активным троцкистом в 21-ом году». Кто-то из сидящих в зале спросил недоумённо: «Какой Андреев?» - «Секретарь ЦК, Андрей Андреевич Андреев, - как ни в чём не бывало пояснил Сталин. - Были люди, которые колебались, потом отошли, отошли открыто, честно и в одних рядах с нами очень хорошо дерутся с троцкистами. Товарищ Андреев дерётся очень хорошо». Вождь дал понять, что все, даже члены политбюро, самые проверенные люди, могут оказаться врагами, и он один имеет право карать и миловать.
13 ноября 1937 г. Андреев шифротелеграммой докладывал Сталину: «По Воронежу сообщаю следующее. Вместе с [новым первым секретарём Воронежского обкома] Никитиным разобрался в обстановке, и он сел за работу. Бюро обкома нет: за исключением одного кандидата все оказались врагами и арестованы. Новое будет избрано на пленуме обкома, как только Никитин ознакомится с людьми. На половину секретарей райкомов есть показания о причастности к антисоветской работе, а они остаются на своих постах. Из них часть мы решили арестовать, а часть освободить с постов, заменив новыми… Очевидно, что самое большое вредительство в Воронеже было по скоту, и прежде всего по тяглу. Травили и убивали скот, якобы больной и заражённый. Расчистка в этом направлении ещё далеко не закончена - указания Никитину и НКВД мы дали, будут также дополнительно на днях проведены два открытых процесса по вредителям в животноводстве и один по свёкле… Был я на самолётном заводе - завод с большими возможностями и по площади цехов и по оборудованию, но сейчас ещё сильно дезорганизован и работает с большими простоями оборудования и рабочих, наркомат недостаточно помогает заводу. Новый директор завода из парторгов производит неплохое впечатление, но ему надо помочь посылкой группы инженеров вместо арестованных вредителей».
Письмо Андреева позволяет представить, какой разгром был учинён в городе и в какой атмосфере воспитывалась молодёжь. Аресты, мнимые разоблачения, разговоры о врагах народа не проходили даром. «В 1936-ом, - вспоминал Валерий Харазов, - пожары случались один за другим: были на СК-2 и на Электросигнале. Когда приехали пожарные, ворота были заперты. И все гидранты были обезвожены… Случайностей не бывает - так мы тогда считали. Ведь новые заводы горели, а не старые»… Харазов дружил с Шелепиным с 5-го класса… Шелепин с юности увлекался политикой - в той степени, в какой это было возможно. Он даже написал письмо Сталину по вопросу о возможности построения социализма в отдельно взятой стране. Ответа из Москвы не получил. Но через некоторое время в газетах появился ответ Сталина другому человеку на тот же самый вопрос. Шелепин был доволен. Говорил, что поставил важный вопрос, который и других интересует - значит, Сталин и ему тоже ответил…
В Воронеже был крупный университет, медицинский институт, педагогический, сельскохозяйственный… Но Шелепин твёрдо выбрал знаменитый до войны Московский институт истории, философии и литературы (ИФЛИ)… В 1936 г. … Шелепина приняли на исторический факультет… ИФЛИ был лучшим гуманитарным вузом того времени, воспитавшим целое поколение интеллигенции… «Как я теперь понимаю, - вспоминал Александр Твардовский, учившийся в том же институте, - в ИФЛИ не было такого разудалого вольномыслия, да и годы, когда я учился, вовсе не способствовали свободе собственных мнений, хотя юные индивидуальности стремились быть каждый на особицу. Это может показаться странным и невероятным, но в тридцать седьмом, восьмом, девятом, то есть в годы разгула сталинского террора, не пощадившего и ИФЛИ (и там сажали - и студентов, и преподавателей, а на комсомольских собраниях, проходивших каждую неделю по два-три раза, на трибуну выходили чередом дети «врагов народа» и каялись, что проглядели, не увидели, как у них под боком мама или папа… - говорилось с оттенком отчуждённой брезгливости: «отец», «мать» или чаще - «он», «она»), в это время поэты ещё громогласно провозглашали что-то своё. Но фрондёрство мальчиков было слишком легковесным и только им представлялось чем-то мощным… В действительности же эти мальчики были ортодоксальны»…
Ректором Института была Анна Самойловна Карпова, сестра Розалии Самойловны Землячки. Старая большевичка, Розалия Землячка занимала перед войной крупные посты: член ЦК, заместитель председателя Совнаркома. Сталин её не тронул. Анна Карпова тоже рано примкнула к большевикам, при царе дважды сидела в тюрьме. Студенты вспоминали её с уважением как человека интеллигентного и внимательного. Во всяком случае при ней в Институте учились дети расстрелянных наркомов. Комитет комсомола ИФЛИ работал под руководством парткома. Его возглавляли тоже известные люди - сначала болгарский философ Тодор Павлов… Затем Георгий Фёдорович Александров, тоже профессор. Он считался автором учебника по истории западноевропейской философии, но в реальности даже не читал классиков мировой философской мысли… Зато он оказался умелым партийным чиновником. Александрова из Института забрали в аппарат Коминтерна, оттуда перевели в ЦК партии. Он понравился Сталину и занял ключевую должность начальника управления пропаганды и агитации. Более того, Сталин нарушил все партийные традиции, введя Александрова, который ещё не был членом ЦК, в состав оргбюро ЦК ВКП(б), ведавшего руководящими кадрами - центральными и местными - и вообще всеми текущими партийными делами…
«Неопределённость, почти безликость, и была главной, отличительной его чертой», - вспоминает Александрова один из руководителей югославской компартии Милован Джилас… Николай Семёнович Патоличев, тогда секретарь ЦК, вспоминает, как после долгой беседы в кабинете Сталина все встали и пошли к выходу. Вождь вдруг сказал: «Патоличев, задержитесь». Все ушли. Николай Семёнович стоит у двери, ждёт, что скажет вождь. А тот что-то на столе перебирает. Время идёт. Патоличев думает: не забыл ли вождь о нём? Наконец Сталин оторвался от письменного стола, сделал несколько шагов и спросил: «Скажите, Александров сам пишет?» Патоличев твёрдо ответил: «Александров пишет сам». Сталин внимательно посмотрел на Патоличева, помолчал: «Ладно, можете идти».
Вообще-то творческая манера Александрова, которого в 1946 г. сделали академиком, была известна в Москве. Рассказывали, как он вызывал к себе талантливого молодого учёного и говорил ему примерно следующее: «Тут звонили из госбезопасности, справлялись о вас. Плохи ваши дела. Единственное для вас спасение - срочно написать такую-то книгу». Тот в панике пишет, Александров запугивает его вновь и вновь и, в конце концов, получает рукопись, на которой смело ставит своё имя и отдаёт в издательство. Учебник Александрова [«История западноевропейской философии»] был компилятивный: он создавался с помощью ножниц и клея… После смерти Сталина Александрова … сделали министром культуры…
17 марта 1944 г., состоялся пленум, и Шелепина официально утвердили секретарём ЦК комсомола по военной работе… Первым секретарём ЦК ВЛКСМ был Николай Александрович Михайлов, который руководил советской молодёжью 14 лет… Из редакторов многотиражки завода «Динамо» в начале 1937 г. был переведён в «Правду», а в декабре - в «Комсомольскую правду» и сразу утверждён ответственным редактором. Это был драматический момент, когда всё прежнее руководство газеты было арестовано. Михайлов понравился Сталину. На следующий год, когда уничтожили прежнее руководство комсомола, Михайлов стал первым секретарём ЦК ВЛКСМ. Под его руководством комсомольский аппарат принял участие в большой чистке, когда детей заставляли отрекаться от арестованных родителей. В 1939 г. вождь включил Михайлова в состав оргбюро ЦК. Высокое партийное звание делало его влиятельным человеком. На ХI съезде комсомола, проходившем в марте-апреле 1949 г., Николай Михайлов - задолго до хрущёвской программы построения коммунизма - говорил: «Великое счастье выпало на нашу долю. Наше поколение будет жить при коммунизме»…
Шелепин в ЦК комсомола отвечал за организационные дела, ведал отделом комсомольских органов. На пленумах ЦК его иногда критиковали за резкость и требовательность, но все признавали - хороший организатор. Характер у Шелепина был твёрдый и властный, вёл он себя смело, не юлил и перед начальством не заискивал… В жизни и карьере Шелепина ключевую роль сыграло решение Сталина вернуть Хрущёва из Киева в Москву и вновь поставить во главе столичной партийной организации. В конце 1949 г. первый секретарь ЦК компартии Украины Никита Сергеевич Хрущёв находился во Львове… Время для него было тяжёлым. После неурожая 1946 г. он попал у Сталина в опалу… Когда Хрущёв вошёл в сталинский кабинет, вождь сразу заговорил о деле: «У нас неблагополучно в Ленинграде. Там обнаружена измена, ведётся следствие. В Москве тоже неблагополучно. Мы бы хотели, чтобы Москва стала настоящей опорой Центрального комитета, поэтому предлагаем вам перейти сюда. Довольно вам работать на Украине, а то вы совсем превратились в украинского агронома».
Когда Сталин ещё отдыхал на юге, в октябре [1949 г.], на его имя в ЦК пришло не очень грамотное анонимное письмо, под которым стояли придуманные подписи. В нём говорилось, что в Москве существует заговор против Сталина… Главной мишенью письма был руководитель Москвы Георгий Михайлович Попов: «На банкете по случаю 800-летия Москвы один из подхалимов поднял тост: «За будущего вождя нашей партии - Георгия Михайловича». Присутствующий Попов пропустил мимо ушей и будто согласился с прогнозом. Тогда как нужно было одёрнуть дурака или после обсудить о его партийности»… Вождь многое прощал своим подчинённым, но если Георгий Попов позволяет окружению говорить о нём как о будущем лидере, значит, от него надо избавиться.
29 октября Сталин с юга написал записку Маленкову, оставшемуся в Москве на хозяйстве: «Я не знаю подписавших это письмо товарищей. Возможно, что эти фамилии являются вымышленными (это нужно проверить). Но не в этом дело. Дело в том, что упомянутые в письме факты мне хорошо известны, о них я получил несколько писем от отдельных товарищей Московской организации. Возможно, что я виноват в том, что не обращал должного внимания на эти сигналы. Не обращал должного внимания, так как верил тов. Попову. Но теперь, после неподобающих действий тов. Попова, вскрывших антипартийные и антигосударственные моменты в работе тов. Попова, Политбюро ЦК не может пройти мимо вышеупомянутого письма»…
Сталин распорядился назначить комиссию. Поручение было исполнено незамедлительно. 1 ноября сталинское распоряжение оформили в виде постановления политбюро: «Назначить комиссию в составе тт. Маленкова, Берия, Кагановича и Суслова для проведения проверки деятельности т. Попова Г. М. с точки зрения фактов, отмеченных в письме трёх инженеров». Комиссия легко справилась с задачей, поскольку позиция Сталина была ясна: снять Попова с должности… 4 декабря 1949 г. политбюро утвердило выводы, сделанные комиссией, их продиктовали по аппарату правительственной ВЧ-связи в Сочи для Сталина. Получив его санкцию, 12 декабря оформили постановление… Отныне секретари райкомов и председатели райисполкомов Москвы и Ленинграда будут утверждаться ещё и в ЦК. Подозрительный Сталин хотел помешать городским руководителям самостоятельно подбирать кадры и окружать себя преданными людьми.
Изгнанного с позором Попова сменил Никита Хрущёв… 13 декабря 1949 г. постановлением политбюро Хрущёв был утверждён секретарём ЦК ВКП(б). Это постановление было подтверждено опросом членов ЦК, проведённым за два дня, 15-16 декабря. Собирать пленумы ЦК Сталин не любил… Он показал Хрущёву письмо, погубившее карьеру Попова, спросил: «Вы познакомились с этим документом?» - «Да, познакомился». - «Ну, как?» - спросил вождь и внимательно посмотрел Никите Сергеевичу в глаза. Наверное, если бы Хрущёв пожелал, Попов угодил бы в руки чекистов. Но Хрущёв не захотел затевать в Москве новую чистку [наподобие «Ленинградского дела»]. Он доложил, что безобразий в столице много, но контрреволюции нет…
Вслед за Хрущёвым в Москве появился молодой украинский комсомольский работник Владимир Ефимович Семичастный. О его переводе в столицу попросил Хрущёв. В штатном расписании ЦК ВЛКСМ ввели ещё одну должность секретаря ЦК - в конце января 1950 г. на пленуме её занял Семичастный. Ему было всего 26 лет… Напористый и экспансивный Семичастный и вдумчивый, но волевой, Шелепин сблизились и подружились - образовался мощный политический тандем. Владимир Ефимович признавал ведущую роль старшего товарища. Александр Николаевич ценил энергию и политический темперамент Владимира Ефимовича. И в комсомоле, и позже они с Шелепиным действовали сообща. Эта дружба определила их политическую судьбу. Семичастный сыграл свою роль в том, что Хрущёву понравился Шелепин…
Никита Сергеевич очень хорошо относился к Семичастному, воспринимал молодого человека как своего выдвиженца, воспитывал его и продвигал. Сам Семичастный говорил, что «наши отношения можно было сравнить с отношениями отца и сына». Хрущёв спас Семичастного, когда выяснилось, что брат первого секретаря ЦК комсомола Украины осуждён на 25 лет. Борис Семичастный попал в немецкий плен, а после войны отправился в Сибирь, поскольку чекистам доложили о его «сотрудничестве с немцами». Владимира Ефимовича вызвали в Москву. Второй секретарь ЦК ВЛКСМ Всеволод Иванов объяснил Семичастному, что таким, как он, нечего делать в комсомоле. Но Хрущёв твёрдо сказал: «Не тревожься и спокойно работай». Когда Семичастный уже позже заведовал отделом ЦК, то попросил принести его собственное дело. В нём лежало адресованное Сталину письмо, в котором Никита Сергеевич ручался за своего комсомольского секретаря…
5 октября 1952 г., в воскресенье, открылся ХIX съезд партии. Это был последний съезд при Сталине и первый, на котором присутствовал Шелепин… Съезд был на редкость скучным и запомнился, пожалуй, только тем, что Всесоюзную Коммунистическую Партию (большевиков) переименовали в Коммунистическую Партию Советского Союза, а политбюро - в президиум… Шелепина впервые избрали членом ЦК. Александр Николаевич этого не ожидал - впервые в состав Центрального комитета партии включили не только первого, но и второго секретаря ЦК комсомола… Никита Сергеевич постепенно втягивал Александра Шелепина в большую политику, выясняя, на что способен комсомольский секретарь. Решением президиума ЦК Шелепина [после смерти Сталина] включили в состав комиссии, которая должна была представить предложения о трудовом и бытовом устройстве так называемых «спецпоселенцев» - в основном речь шла о народах, которые Сталин выселил в Сибирь и Казахстан.
В спецпоселениях находились два с лишним миллиона человек, из них полтора миллиона - депортированные в годы войны чеченцы, ингуши, балкарцы, калмыки, крымские татары, немцы… Комиссия сделала первый шаг в реабилитации народов, изгнанных из родных мест: «Многие партийные и советские органы допускают пренебрежительное отношение к работе среди спецпоселенцев, проходят мимо многочисленных фактов произвола в отношении этой части населения, ущемления незаконных прав спецпоселенцев, огульного политического недоверия к ним… Остаётся неизменным первоначально установленный строгий режим в отношении передвижения спецпоселенцев в местах поселения… Полагаем, что в настоящее время уже нет необходимости сохранять эти серьёзные ограничения». В апреле 1953 г. секретную записку комиссия передала Маленкову, но прошёл не один год, прежде чем репрессированным народам разрешили вернуться в родные места.
В 1955 г. Шелепина включили в состав комиссии, которая готовила предложения по борьбе с уголовной преступностью… Шелепину как руководителю комсомола было поручено заняться воспитательной работой среди грузинской молодёжи. После ХХ съезда партии Грузия, до которой донеслись разговоры о том, что Хрущёв на закрытом заседании осудил Сталина, забурлила. 5 марта 1956 г., в третью годовщину смерти вождя, грузинская молодёжь в Тбилиси, Гори, Кутаиси, Сухуми и Батуми вышла на улицы, чтобы защитить имя национального героя. В Тбилиси в манифестациях приняли участие более 60 тысяч человек, в основном студенты и школьники. Они требовали вывесить в городе флаги и портреты Сталина, опубликовать в республиканских газетах материалы о жизни и деятельности Сталина. Манифестанты пытались захватить Дом связи - искали радиостудию, чтобы рассказать о происходящем в Тбилиси. Писали в Москву телеграмму с требованием не трогать Сталина. В город ввели войска, которым разрешили применять оружие. При разгоне демонстраций погиб 21 человек и больше 60 получили ранения. Органы КГБ задержали почти 400 манифестантов. Из них судили 39 человек - тех, кто выступал на митингах и составлял обращения к правительству. Это было первое антиправительственное выступление в стране после 1920-х гг…
4 ноября 1956 г. на заседании президиума ЦК поручили «Фурцевой, Поспелову, Шелепину и Елютину внести предложение об очищении вузов от нездоровых элементов»… Чисткой студенчества занимался КГБ. Шелепину было поручено усилить идеологическую работу комсомола среди учащейся молодёжи… 12 ноября Шелепин подготовил свои предложения для президиума ЦК. ЦК ВЛКСМ предлагал изменить порядок приёма в вузы, чтобы «пресечь проникновение в вузы случайных людей», в частности отменить приём медалистов вне конкурса - принимать только тех, кто не менее двух лет отработал на производстве, требовать рекомендации трудовых коллективов… На пленуме ЦК комсомола секретарь ЦК Зоя Туманова, которая курировала отдел по работе со студенческой молодёжью, говорила с трибуны: «Что касается всякого рода антисоветских и враждебных вылазок, то, видимо, здесь у пленума будет единое мнение, что их надо решительно пресекать. ЦК ВЛКСМ считает правильными действия тех комсомольских организаций, которые студентов, не оправдывающих звания советских студентов, исключают из членов ВЛКСМ и из институтов»…
Зою Туманову поддержал Шелепин: «Нам надо вузы очистить от антисоветских людей, от некоторых людей, которые случайно попали туда, и надо очистить комсомол. Но я прошу не понимать это как чистку. Ни в коем случае нельзя, чтобы это получилось, как чистка комсомольских организаций… Нельзя не считаться с тем, что, осуществляя директивы ХХ съезда о социалистической законности, мы много выпустили из тюрем, даже и таких, которых, может быть, не надо было выпускать… Мы располагаем фактами, когда некоторые из них ведут вражескую работу. Тут надо быть бдительными, и людей, которые будут вести антисоветскую агитацию, щадить не будем, снова в тюрьмы сажать надо». Слова первого секретаря ЦК комсомола достаточно точно характеризуют отношение к процессу освобождения репрессированных при Сталине людей. Это воспринималось как вынужденный, но нежелательный шаг… В 1957 г. именно Шелепин руководил подготовкой и проведением шестого Всемирного фестиваля молодёжи и студентов, проходившего в Москве под лозунгом «За мир и дружбу» с 28 июля по 11 августа. Это было большое событие в жизни страны - первый опыт достаточно свободного общения советских людей с иностранцами…
Бюро ЦК ВЛКСМ заседало 2 раза в месяц, секретариат - каждую неделю. Первого секретаря приглашали на заседания президиума ЦК [КПСС], второго секретаря - на секретариаты ЦК КПСС. Один из секретарей ЦК комсомола обязательно присутствовал на заседаниях правительства… Первый секретарь ЦК комсомола по зарплате приравнивался к заведующему отделом ЦК партии - Шелепин получал пять с половиной тысяч рублей. Остальные секретари получали четыре с половиной тысячи, при тогдашнем уровне цен этих денег было более чем достаточно. Секретари ЦК имели право пользоваться так называемой «столовой лечебного питания» на улице Грановского, где получали любые продукты за символические деньги… Комсомольский аппарат по всей стране находился на дотации. Копеечные членские взносы (большую часть членов ВЛКСМ составляли школьники, студенты, которые ничего не зарабатывали) не покрывали расходов. Поэтому по традиции ЦК ВЛКСМ получал деньги из партийной казны. «Комсомольская правда» и «Пионерская правда», имевшая самый большой тираж в стране, издательство «Молодая гвардия» и республиканские комсомольские газеты и издательства давали немалый доход, но всё поступало в партийную кассу.
При удобном случае Шелепин поднял вопрос о том, что эти деньги должны идти комсомолу. Прижимистый Хрущёв его остановил: «Вот ещё! Мы вам даём деньги, а это компенсация партийному бюджету». Но Шелепин подготовился к разговору и знал цифры: «Никита Сергеевич, вас неправильно информируют. Вы спросите управляющего делами ЦК КПСС, сколько он получает от комсомольских газет и издательств и сколько нам дают. Подсчитали. Оказалось, что доходы комсомольских изданий в 4 раза превышают получаемые дотации». - «Это безобразие, - возмутился Хрущёв. - Раз у вас всё забирают, вы же не заинтересованы зарабатывать больше!» Шелепин развёл руками. Хрущёв тут же распорядился отдать комсомолу всё, что он зарабатывает. Деньги за участие в воскресниках, особенно по озеленению, тоже стали передавать местным комсомольским органам - обкомам и крайкомам. Раньше на приезжающих в край или область гостей из ЦК перечисляли деньги. Теперь сказали: сами оплачивайте их пребывание. Обкомы и крайкомы стали сами зарабатывать и увлеклись этим занятием. Первые российские олигархи, как известно, вышли из комсомола. [Продолжение следует…]».
Советские люди не забыли ужасов войны, они помнят о тяжёлых жертвах, принесённых на алтарь победы над гитлеровским фашизмом, и грудью стоят на защите дела мира, ибо хорошо понимают, что современная война - это море крови, неслыханные человеческие страдания, гибель миллионов семей, разрушение величайших материальных и культурных ценностей. Если во всех войнах XVII века погибло 3 млн человек, в войнах XVIII века - 5,5 млн, XIX века - 16 млн, в XX веке только Вторая мировая война унесла 60 млн человеческих жизней, то термоядерная война истребит сотни и сотни миллионов людей…
Убийство Сергея Мироновича Кирова Сталин и приближённые к нему Молотов и Каганович использовали как повод для организации расправы с неугодными им людьми, с видными деятелями нашего государства. В то время были приняты чрезвычайные уголовные законы, позволявшие шельмовать и истреблять честных и преданных партии и народу руководителей. В тот период появился целый ряд внесудебных органов. Установлено, что предложение об их организации разработал лично Каганович. В архиве сохранился проект этого документа, написанный его рукой. Молотов, Каганович и Маленков, грубо злоупотребляя своим высоким положением в партии и государстве, одним росчерком пера предрешали судьбы многих людей. Просто поражаешься, с какой преступной лёгкостью всё это делалось…
Документально установлено, что Каганович до окончания судебных заседаний по различным делам лично редактировал проекты приговоров и произвольно вносил в них угодные ему изменения, вроде того, что против его персоны якобы готовились террористические акты… К совести Маленкова взывает и память многих работников партийного и советского аппарата Армении, арестованных по его указанию в связи с убийством первого секретаря ЦК партии Армении тов. Ханджяна, которого, как потом выяснилось, лично убил Берия в своём кабинете… Иногда задумываешься, как эти люди могут спокойно ходить по земле и спокойно спать? Их должны преследовать кошмары, им должны слышаться рыдания и проклятия матерей, жён и детей невинно погибших товарищей…
Мы не должны допускать в наших рядах шпиономании, сеющей подозрительность и недоверие среди людей… Товарищи! Мы рады сегодня доложить съезду, что в органах государственной безопасности полностью ликвидированы извращения в работе и нарушения социалистической законности… Органы государственной безопасности реорганизованы, значительно сокращены, освобождены от несвойственных им функций, очищены от карьеристских элементов. На работу в них партия направила большой отряд партийных, советских и комсомольских работников. Комитет государственной безопасности и его органы на местах имеют сейчас хорошо подготовленные, грамотные, беспредельно преданные партии и народу кадры, способные успешно решать сложные задачи обеспечения государственной безопасности нашей страны…
Органы государственной безопасности - это уже не пугало, каким их пытались сделать в недалёком прошлом враги (Берия и его подручные), а подлинно народные политические органы нашей партии в прямом смысле этого слова. Исключительно большую роль в деятельности органов КГБ играют партийные организации, которые заняли достойное, подобающее им место во всей нашей работе. Теперь чекисты могут с чистой совестью смотреть в глаза партии, в глаза советского народа. Принципиально новым в работе органов государственной безопасности является то, что наряду с усилением борьбы с агентурой вражеских разведок они стали широко применять предупредительные и воспитательные меры в отношении тех советских граждан, которые совершают политически неправильные поступки, порой граничащие с преступлением, но без всякого враждебного умысла, а в силу своей политической незрелости или легкомыслия…
Товарищи! Крупные недостатки в правовой науке, уход её от насущных земных вопросов не случайны. Дело в том, что в юридической науке сложился своеобразный культ личности Вышинского, «теоретические» исследования которого, и в частности в определении понятия права, исходят из известного ошибочного положения Сталина о том, что по мере нашего продвижения к коммунизму будет обостряться классовая борьба, что должно повлечь за собой усиление репрессий и других принудительных мер. Право в определении Вышинского сводилось лишь к мерам принуждения и совершенно отбрасывалась его воспитательная роль, а разработанная им «теория» о признании обвиняемого как решающем доказательстве по делам о государственных преступлениях, по существу, оправдывала имевшие в своё время массовые факты произвола в судебно-следственной практике» (из речи на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г.).
Л. М. Млечин: «Имя Шелепина страна впервые услышала, когда ему было всего 24 года. Осенью 1941-го в столице, к которой вплотную придвинулся фронт, секретарь московского городского комитета комсомола по военной работе Александр Шелепин отбирал добровольцев для партизанских отрядов, для диверсий в тылу врага… К Шелепину пришла проситься в партизаны ученица 201-й московской школы Зоя Космодемьянская… Судьба Зои была ужасной. Сделать она фактически ничего не успела - немцы её сразу поймали и как поджигательницу в первых числах декабря 1941-го казнили… На смерть девушки откликнулась вся страна. Зоя стала символом стойкости и мужества…
Это уже была всесоюзная слава, сыгравшая свою роль в его [А. Н. Шелепина] комсомольской карьере… Фронтовик и литературный критик Лазарь Лазарев пересказывает в своих записках слова режиссёра Лео Оскаровича Арнштама, который ещё во время войны, в 1944-м, снял фильм о Зое Космодемьянской: «Он был уверен, что эта девочка … жила высокими помыслами и страстями. Советско-германский пакт 1939 г. вызвал у неё такое возмущение, такой нервный срыв, что её положили в больницу… С ещё большим негодованием говорил он [кинорежиссёр] о матери Зои: она снимала пенки с гибели дочери»…
Справедливо ли возлагать вину за смерть девушки на секретаря горкома комсомола Шелепина? Зоя Космодемьянская и другие молодые (и немолодые) москвичи и без него ушли бы на фронт - одни в ополчение, другие в разведывательно-диверсионные отряды. В те самые страшные месяцы войны москвичи, по существу, заменили действующую армию, которая не в силах была остановить вермахт, отступала и едва не сдала столицу. Формирование народного ополчения в 1941-м было актом отчаяния. Подавляющее большинство ополченцев прежде не держали в руках винтовки, да и винтовок на всех не хватало. Бросать в бой ополчение - то есть людей немолодых (или слишком юных), не пригодных по состоянию здоровья к военной службе и не имеющих военной подготовки, - было не только нелепо, но и вообще преступно. Однако же Сталин распорядился о формировании частей народного ополчения, потому что кадровая армия - по его вине и по вине бесталанных выдвиженцев-генералов - была частично разгромлена, частично взята в плен. Но московская молодёжь тогда об этом не думала и просто исполняла свой долг…
Саша Шелепин ещё учился в школе, когда начался период массовых репрессий, истерической борьбы против «врагов народа». Естественно, это происходило и в Воронеже, где тоже провели большую чистку. Ради этого в город приехал секретарь ЦК Андрей Андреевич Андреев. По его указанию снимали с должностей и арестовывали целыми списками. Его рвение объяснялось среди прочего и тем, что Андреев замаливал грех политической юности. Незадолго до его приезда в Воронеж, в том же 1937 г., выступая перед военными, Сталин словно невзначай напомнил: «Андреев был очень активным троцкистом в 21-ом году». Кто-то из сидящих в зале спросил недоумённо: «Какой Андреев?» - «Секретарь ЦК, Андрей Андреевич Андреев, - как ни в чём не бывало пояснил Сталин. - Были люди, которые колебались, потом отошли, отошли открыто, честно и в одних рядах с нами очень хорошо дерутся с троцкистами. Товарищ Андреев дерётся очень хорошо». Вождь дал понять, что все, даже члены политбюро, самые проверенные люди, могут оказаться врагами, и он один имеет право карать и миловать.
13 ноября 1937 г. Андреев шифротелеграммой докладывал Сталину: «По Воронежу сообщаю следующее. Вместе с [новым первым секретарём Воронежского обкома] Никитиным разобрался в обстановке, и он сел за работу. Бюро обкома нет: за исключением одного кандидата все оказались врагами и арестованы. Новое будет избрано на пленуме обкома, как только Никитин ознакомится с людьми. На половину секретарей райкомов есть показания о причастности к антисоветской работе, а они остаются на своих постах. Из них часть мы решили арестовать, а часть освободить с постов, заменив новыми… Очевидно, что самое большое вредительство в Воронеже было по скоту, и прежде всего по тяглу. Травили и убивали скот, якобы больной и заражённый. Расчистка в этом направлении ещё далеко не закончена - указания Никитину и НКВД мы дали, будут также дополнительно на днях проведены два открытых процесса по вредителям в животноводстве и один по свёкле… Был я на самолётном заводе - завод с большими возможностями и по площади цехов и по оборудованию, но сейчас ещё сильно дезорганизован и работает с большими простоями оборудования и рабочих, наркомат недостаточно помогает заводу. Новый директор завода из парторгов производит неплохое впечатление, но ему надо помочь посылкой группы инженеров вместо арестованных вредителей».
Письмо Андреева позволяет представить, какой разгром был учинён в городе и в какой атмосфере воспитывалась молодёжь. Аресты, мнимые разоблачения, разговоры о врагах народа не проходили даром. «В 1936-ом, - вспоминал Валерий Харазов, - пожары случались один за другим: были на СК-2 и на Электросигнале. Когда приехали пожарные, ворота были заперты. И все гидранты были обезвожены… Случайностей не бывает - так мы тогда считали. Ведь новые заводы горели, а не старые»… Харазов дружил с Шелепиным с 5-го класса… Шелепин с юности увлекался политикой - в той степени, в какой это было возможно. Он даже написал письмо Сталину по вопросу о возможности построения социализма в отдельно взятой стране. Ответа из Москвы не получил. Но через некоторое время в газетах появился ответ Сталина другому человеку на тот же самый вопрос. Шелепин был доволен. Говорил, что поставил важный вопрос, который и других интересует - значит, Сталин и ему тоже ответил…
В Воронеже был крупный университет, медицинский институт, педагогический, сельскохозяйственный… Но Шелепин твёрдо выбрал знаменитый до войны Московский институт истории, философии и литературы (ИФЛИ)… В 1936 г. … Шелепина приняли на исторический факультет… ИФЛИ был лучшим гуманитарным вузом того времени, воспитавшим целое поколение интеллигенции… «Как я теперь понимаю, - вспоминал Александр Твардовский, учившийся в том же институте, - в ИФЛИ не было такого разудалого вольномыслия, да и годы, когда я учился, вовсе не способствовали свободе собственных мнений, хотя юные индивидуальности стремились быть каждый на особицу. Это может показаться странным и невероятным, но в тридцать седьмом, восьмом, девятом, то есть в годы разгула сталинского террора, не пощадившего и ИФЛИ (и там сажали - и студентов, и преподавателей, а на комсомольских собраниях, проходивших каждую неделю по два-три раза, на трибуну выходили чередом дети «врагов народа» и каялись, что проглядели, не увидели, как у них под боком мама или папа… - говорилось с оттенком отчуждённой брезгливости: «отец», «мать» или чаще - «он», «она»), в это время поэты ещё громогласно провозглашали что-то своё. Но фрондёрство мальчиков было слишком легковесным и только им представлялось чем-то мощным… В действительности же эти мальчики были ортодоксальны»…
Ректором Института была Анна Самойловна Карпова, сестра Розалии Самойловны Землячки. Старая большевичка, Розалия Землячка занимала перед войной крупные посты: член ЦК, заместитель председателя Совнаркома. Сталин её не тронул. Анна Карпова тоже рано примкнула к большевикам, при царе дважды сидела в тюрьме. Студенты вспоминали её с уважением как человека интеллигентного и внимательного. Во всяком случае при ней в Институте учились дети расстрелянных наркомов. Комитет комсомола ИФЛИ работал под руководством парткома. Его возглавляли тоже известные люди - сначала болгарский философ Тодор Павлов… Затем Георгий Фёдорович Александров, тоже профессор. Он считался автором учебника по истории западноевропейской философии, но в реальности даже не читал классиков мировой философской мысли… Зато он оказался умелым партийным чиновником. Александрова из Института забрали в аппарат Коминтерна, оттуда перевели в ЦК партии. Он понравился Сталину и занял ключевую должность начальника управления пропаганды и агитации. Более того, Сталин нарушил все партийные традиции, введя Александрова, который ещё не был членом ЦК, в состав оргбюро ЦК ВКП(б), ведавшего руководящими кадрами - центральными и местными - и вообще всеми текущими партийными делами…
«Неопределённость, почти безликость, и была главной, отличительной его чертой», - вспоминает Александрова один из руководителей югославской компартии Милован Джилас… Николай Семёнович Патоличев, тогда секретарь ЦК, вспоминает, как после долгой беседы в кабинете Сталина все встали и пошли к выходу. Вождь вдруг сказал: «Патоличев, задержитесь». Все ушли. Николай Семёнович стоит у двери, ждёт, что скажет вождь. А тот что-то на столе перебирает. Время идёт. Патоличев думает: не забыл ли вождь о нём? Наконец Сталин оторвался от письменного стола, сделал несколько шагов и спросил: «Скажите, Александров сам пишет?» Патоличев твёрдо ответил: «Александров пишет сам». Сталин внимательно посмотрел на Патоличева, помолчал: «Ладно, можете идти».
Вообще-то творческая манера Александрова, которого в 1946 г. сделали академиком, была известна в Москве. Рассказывали, как он вызывал к себе талантливого молодого учёного и говорил ему примерно следующее: «Тут звонили из госбезопасности, справлялись о вас. Плохи ваши дела. Единственное для вас спасение - срочно написать такую-то книгу». Тот в панике пишет, Александров запугивает его вновь и вновь и, в конце концов, получает рукопись, на которой смело ставит своё имя и отдаёт в издательство. Учебник Александрова [«История западноевропейской философии»] был компилятивный: он создавался с помощью ножниц и клея… После смерти Сталина Александрова … сделали министром культуры…
17 марта 1944 г., состоялся пленум, и Шелепина официально утвердили секретарём ЦК комсомола по военной работе… Первым секретарём ЦК ВЛКСМ был Николай Александрович Михайлов, который руководил советской молодёжью 14 лет… Из редакторов многотиражки завода «Динамо» в начале 1937 г. был переведён в «Правду», а в декабре - в «Комсомольскую правду» и сразу утверждён ответственным редактором. Это был драматический момент, когда всё прежнее руководство газеты было арестовано. Михайлов понравился Сталину. На следующий год, когда уничтожили прежнее руководство комсомола, Михайлов стал первым секретарём ЦК ВЛКСМ. Под его руководством комсомольский аппарат принял участие в большой чистке, когда детей заставляли отрекаться от арестованных родителей. В 1939 г. вождь включил Михайлова в состав оргбюро ЦК. Высокое партийное звание делало его влиятельным человеком. На ХI съезде комсомола, проходившем в марте-апреле 1949 г., Николай Михайлов - задолго до хрущёвской программы построения коммунизма - говорил: «Великое счастье выпало на нашу долю. Наше поколение будет жить при коммунизме»…
Шелепин в ЦК комсомола отвечал за организационные дела, ведал отделом комсомольских органов. На пленумах ЦК его иногда критиковали за резкость и требовательность, но все признавали - хороший организатор. Характер у Шелепина был твёрдый и властный, вёл он себя смело, не юлил и перед начальством не заискивал… В жизни и карьере Шелепина ключевую роль сыграло решение Сталина вернуть Хрущёва из Киева в Москву и вновь поставить во главе столичной партийной организации. В конце 1949 г. первый секретарь ЦК компартии Украины Никита Сергеевич Хрущёв находился во Львове… Время для него было тяжёлым. После неурожая 1946 г. он попал у Сталина в опалу… Когда Хрущёв вошёл в сталинский кабинет, вождь сразу заговорил о деле: «У нас неблагополучно в Ленинграде. Там обнаружена измена, ведётся следствие. В Москве тоже неблагополучно. Мы бы хотели, чтобы Москва стала настоящей опорой Центрального комитета, поэтому предлагаем вам перейти сюда. Довольно вам работать на Украине, а то вы совсем превратились в украинского агронома».
Когда Сталин ещё отдыхал на юге, в октябре [1949 г.], на его имя в ЦК пришло не очень грамотное анонимное письмо, под которым стояли придуманные подписи. В нём говорилось, что в Москве существует заговор против Сталина… Главной мишенью письма был руководитель Москвы Георгий Михайлович Попов: «На банкете по случаю 800-летия Москвы один из подхалимов поднял тост: «За будущего вождя нашей партии - Георгия Михайловича». Присутствующий Попов пропустил мимо ушей и будто согласился с прогнозом. Тогда как нужно было одёрнуть дурака или после обсудить о его партийности»… Вождь многое прощал своим подчинённым, но если Георгий Попов позволяет окружению говорить о нём как о будущем лидере, значит, от него надо избавиться.
29 октября Сталин с юга написал записку Маленкову, оставшемуся в Москве на хозяйстве: «Я не знаю подписавших это письмо товарищей. Возможно, что эти фамилии являются вымышленными (это нужно проверить). Но не в этом дело. Дело в том, что упомянутые в письме факты мне хорошо известны, о них я получил несколько писем от отдельных товарищей Московской организации. Возможно, что я виноват в том, что не обращал должного внимания на эти сигналы. Не обращал должного внимания, так как верил тов. Попову. Но теперь, после неподобающих действий тов. Попова, вскрывших антипартийные и антигосударственные моменты в работе тов. Попова, Политбюро ЦК не может пройти мимо вышеупомянутого письма»…
Сталин распорядился назначить комиссию. Поручение было исполнено незамедлительно. 1 ноября сталинское распоряжение оформили в виде постановления политбюро: «Назначить комиссию в составе тт. Маленкова, Берия, Кагановича и Суслова для проведения проверки деятельности т. Попова Г. М. с точки зрения фактов, отмеченных в письме трёх инженеров». Комиссия легко справилась с задачей, поскольку позиция Сталина была ясна: снять Попова с должности… 4 декабря 1949 г. политбюро утвердило выводы, сделанные комиссией, их продиктовали по аппарату правительственной ВЧ-связи в Сочи для Сталина. Получив его санкцию, 12 декабря оформили постановление… Отныне секретари райкомов и председатели райисполкомов Москвы и Ленинграда будут утверждаться ещё и в ЦК. Подозрительный Сталин хотел помешать городским руководителям самостоятельно подбирать кадры и окружать себя преданными людьми.
Изгнанного с позором Попова сменил Никита Хрущёв… 13 декабря 1949 г. постановлением политбюро Хрущёв был утверждён секретарём ЦК ВКП(б). Это постановление было подтверждено опросом членов ЦК, проведённым за два дня, 15-16 декабря. Собирать пленумы ЦК Сталин не любил… Он показал Хрущёву письмо, погубившее карьеру Попова, спросил: «Вы познакомились с этим документом?» - «Да, познакомился». - «Ну, как?» - спросил вождь и внимательно посмотрел Никите Сергеевичу в глаза. Наверное, если бы Хрущёв пожелал, Попов угодил бы в руки чекистов. Но Хрущёв не захотел затевать в Москве новую чистку [наподобие «Ленинградского дела»]. Он доложил, что безобразий в столице много, но контрреволюции нет…
Вслед за Хрущёвым в Москве появился молодой украинский комсомольский работник Владимир Ефимович Семичастный. О его переводе в столицу попросил Хрущёв. В штатном расписании ЦК ВЛКСМ ввели ещё одну должность секретаря ЦК - в конце января 1950 г. на пленуме её занял Семичастный. Ему было всего 26 лет… Напористый и экспансивный Семичастный и вдумчивый, но волевой, Шелепин сблизились и подружились - образовался мощный политический тандем. Владимир Ефимович признавал ведущую роль старшего товарища. Александр Николаевич ценил энергию и политический темперамент Владимира Ефимовича. И в комсомоле, и позже они с Шелепиным действовали сообща. Эта дружба определила их политическую судьбу. Семичастный сыграл свою роль в том, что Хрущёву понравился Шелепин…
Никита Сергеевич очень хорошо относился к Семичастному, воспринимал молодого человека как своего выдвиженца, воспитывал его и продвигал. Сам Семичастный говорил, что «наши отношения можно было сравнить с отношениями отца и сына». Хрущёв спас Семичастного, когда выяснилось, что брат первого секретаря ЦК комсомола Украины осуждён на 25 лет. Борис Семичастный попал в немецкий плен, а после войны отправился в Сибирь, поскольку чекистам доложили о его «сотрудничестве с немцами». Владимира Ефимовича вызвали в Москву. Второй секретарь ЦК ВЛКСМ Всеволод Иванов объяснил Семичастному, что таким, как он, нечего делать в комсомоле. Но Хрущёв твёрдо сказал: «Не тревожься и спокойно работай». Когда Семичастный уже позже заведовал отделом ЦК, то попросил принести его собственное дело. В нём лежало адресованное Сталину письмо, в котором Никита Сергеевич ручался за своего комсомольского секретаря…
5 октября 1952 г., в воскресенье, открылся ХIX съезд партии. Это был последний съезд при Сталине и первый, на котором присутствовал Шелепин… Съезд был на редкость скучным и запомнился, пожалуй, только тем, что Всесоюзную Коммунистическую Партию (большевиков) переименовали в Коммунистическую Партию Советского Союза, а политбюро - в президиум… Шелепина впервые избрали членом ЦК. Александр Николаевич этого не ожидал - впервые в состав Центрального комитета партии включили не только первого, но и второго секретаря ЦК комсомола… Никита Сергеевич постепенно втягивал Александра Шелепина в большую политику, выясняя, на что способен комсомольский секретарь. Решением президиума ЦК Шелепина [после смерти Сталина] включили в состав комиссии, которая должна была представить предложения о трудовом и бытовом устройстве так называемых «спецпоселенцев» - в основном речь шла о народах, которые Сталин выселил в Сибирь и Казахстан.
В спецпоселениях находились два с лишним миллиона человек, из них полтора миллиона - депортированные в годы войны чеченцы, ингуши, балкарцы, калмыки, крымские татары, немцы… Комиссия сделала первый шаг в реабилитации народов, изгнанных из родных мест: «Многие партийные и советские органы допускают пренебрежительное отношение к работе среди спецпоселенцев, проходят мимо многочисленных фактов произвола в отношении этой части населения, ущемления незаконных прав спецпоселенцев, огульного политического недоверия к ним… Остаётся неизменным первоначально установленный строгий режим в отношении передвижения спецпоселенцев в местах поселения… Полагаем, что в настоящее время уже нет необходимости сохранять эти серьёзные ограничения». В апреле 1953 г. секретную записку комиссия передала Маленкову, но прошёл не один год, прежде чем репрессированным народам разрешили вернуться в родные места.
В 1955 г. Шелепина включили в состав комиссии, которая готовила предложения по борьбе с уголовной преступностью… Шелепину как руководителю комсомола было поручено заняться воспитательной работой среди грузинской молодёжи. После ХХ съезда партии Грузия, до которой донеслись разговоры о том, что Хрущёв на закрытом заседании осудил Сталина, забурлила. 5 марта 1956 г., в третью годовщину смерти вождя, грузинская молодёжь в Тбилиси, Гори, Кутаиси, Сухуми и Батуми вышла на улицы, чтобы защитить имя национального героя. В Тбилиси в манифестациях приняли участие более 60 тысяч человек, в основном студенты и школьники. Они требовали вывесить в городе флаги и портреты Сталина, опубликовать в республиканских газетах материалы о жизни и деятельности Сталина. Манифестанты пытались захватить Дом связи - искали радиостудию, чтобы рассказать о происходящем в Тбилиси. Писали в Москву телеграмму с требованием не трогать Сталина. В город ввели войска, которым разрешили применять оружие. При разгоне демонстраций погиб 21 человек и больше 60 получили ранения. Органы КГБ задержали почти 400 манифестантов. Из них судили 39 человек - тех, кто выступал на митингах и составлял обращения к правительству. Это было первое антиправительственное выступление в стране после 1920-х гг…
4 ноября 1956 г. на заседании президиума ЦК поручили «Фурцевой, Поспелову, Шелепину и Елютину внести предложение об очищении вузов от нездоровых элементов»… Чисткой студенчества занимался КГБ. Шелепину было поручено усилить идеологическую работу комсомола среди учащейся молодёжи… 12 ноября Шелепин подготовил свои предложения для президиума ЦК. ЦК ВЛКСМ предлагал изменить порядок приёма в вузы, чтобы «пресечь проникновение в вузы случайных людей», в частности отменить приём медалистов вне конкурса - принимать только тех, кто не менее двух лет отработал на производстве, требовать рекомендации трудовых коллективов… На пленуме ЦК комсомола секретарь ЦК Зоя Туманова, которая курировала отдел по работе со студенческой молодёжью, говорила с трибуны: «Что касается всякого рода антисоветских и враждебных вылазок, то, видимо, здесь у пленума будет единое мнение, что их надо решительно пресекать. ЦК ВЛКСМ считает правильными действия тех комсомольских организаций, которые студентов, не оправдывающих звания советских студентов, исключают из членов ВЛКСМ и из институтов»…
Зою Туманову поддержал Шелепин: «Нам надо вузы очистить от антисоветских людей, от некоторых людей, которые случайно попали туда, и надо очистить комсомол. Но я прошу не понимать это как чистку. Ни в коем случае нельзя, чтобы это получилось, как чистка комсомольских организаций… Нельзя не считаться с тем, что, осуществляя директивы ХХ съезда о социалистической законности, мы много выпустили из тюрем, даже и таких, которых, может быть, не надо было выпускать… Мы располагаем фактами, когда некоторые из них ведут вражескую работу. Тут надо быть бдительными, и людей, которые будут вести антисоветскую агитацию, щадить не будем, снова в тюрьмы сажать надо». Слова первого секретаря ЦК комсомола достаточно точно характеризуют отношение к процессу освобождения репрессированных при Сталине людей. Это воспринималось как вынужденный, но нежелательный шаг… В 1957 г. именно Шелепин руководил подготовкой и проведением шестого Всемирного фестиваля молодёжи и студентов, проходившего в Москве под лозунгом «За мир и дружбу» с 28 июля по 11 августа. Это было большое событие в жизни страны - первый опыт достаточно свободного общения советских людей с иностранцами…
Бюро ЦК ВЛКСМ заседало 2 раза в месяц, секретариат - каждую неделю. Первого секретаря приглашали на заседания президиума ЦК [КПСС], второго секретаря - на секретариаты ЦК КПСС. Один из секретарей ЦК комсомола обязательно присутствовал на заседаниях правительства… Первый секретарь ЦК комсомола по зарплате приравнивался к заведующему отделом ЦК партии - Шелепин получал пять с половиной тысяч рублей. Остальные секретари получали четыре с половиной тысячи, при тогдашнем уровне цен этих денег было более чем достаточно. Секретари ЦК имели право пользоваться так называемой «столовой лечебного питания» на улице Грановского, где получали любые продукты за символические деньги… Комсомольский аппарат по всей стране находился на дотации. Копеечные членские взносы (большую часть членов ВЛКСМ составляли школьники, студенты, которые ничего не зарабатывали) не покрывали расходов. Поэтому по традиции ЦК ВЛКСМ получал деньги из партийной казны. «Комсомольская правда» и «Пионерская правда», имевшая самый большой тираж в стране, издательство «Молодая гвардия» и республиканские комсомольские газеты и издательства давали немалый доход, но всё поступало в партийную кассу.
При удобном случае Шелепин поднял вопрос о том, что эти деньги должны идти комсомолу. Прижимистый Хрущёв его остановил: «Вот ещё! Мы вам даём деньги, а это компенсация партийному бюджету». Но Шелепин подготовился к разговору и знал цифры: «Никита Сергеевич, вас неправильно информируют. Вы спросите управляющего делами ЦК КПСС, сколько он получает от комсомольских газет и издательств и сколько нам дают. Подсчитали. Оказалось, что доходы комсомольских изданий в 4 раза превышают получаемые дотации». - «Это безобразие, - возмутился Хрущёв. - Раз у вас всё забирают, вы же не заинтересованы зарабатывать больше!» Шелепин развёл руками. Хрущёв тут же распорядился отдать комсомолу всё, что он зарабатывает. Деньги за участие в воскресниках, особенно по озеленению, тоже стали передавать местным комсомольским органам - обкомам и крайкомам. Раньше на приезжающих в край или область гостей из ЦК перечисляли деньги. Теперь сказали: сами оплачивайте их пребывание. Обкомы и крайкомы стали сами зарабатывать и увлеклись этим занятием. Первые российские олигархи, как известно, вышли из комсомола. [Продолжение следует…]».