Хороший булыжник в огород демократии!
Спасибо френду zvony за наводку .
Николай Бердяев
ФИЛОСОФИЯ НЕРАВЕНСТВА
ПИСЬМО ВОСЬМОЕ
О ДЕМОКРАТИИ
Токвиль так передает своё впечатление от поступательного роста демократии в начале своей блестящей книги «О демократии в Америке»: «Вся последующая книга была написана под впечатлением некоторого рода религиозного ужаса, произведенного в душе автора видом этой неудержимой революции, идущей в течение стольких веков через все препятствия и которая и теперь видимо подвигается вперёд среди производимого ею разрушения». Мне хорошо знакомо это чувство ужаса. Я испытал его давно, очень давно, впервые ещё почти в детстве, потом юношей, оно было довольно остро осознано в первую русскую революцию 1905 года и достигло мучительной напряженности весной 1917 года, когда начался разлив второй «великой» русской революции. Демократия - не новое начало и не впервые входит она в мир. Это - старое, вековечное начало, хорошо знакомое ещё миру античному. Но впервые в нашу эпоху вопрос демократии становится религиозно-тревожным вопросом. Он ставится уже не в политической, а в духовной плоскости. Не о политических формах идет речь, когда испытывают религиозный ужас от поступательного хода демократии, а о чем-то более глубоком. Царство демократии не есть новая форма государственности, это - особый дух. Никогда ещё не торжествовала в мире в чистом виде идея демократии, да и вряд ли возможно это торжество. Но дух демократии уже отпраздновал немало побед. Демократия, как самодовлеющая отвлеченная идея, ничему высшему не подчиненная, есть человекообожествление и отрицание божественного источника власти.
...Признание народной воли верховным началом общественной жизни может быть лишь поклонением формальному, бессодержательному началу, лишь обоготворением человеческого произвола. ... Глубже она идти не может.
...Вы поверили в демократию потому, что вы потеряли веру в правду и истину. Если бы вы верили в объективное бытие правды и истины, то должны были бы правду и истину поставить выше воли народа и им подчинить волю народа. Но для вас правда и истина то, чего захочет народ и что он скажет. Вы хотите отдать правду и истину на решение большинства голосов и провести их через всеобщее избирательное право. Это и есть неверие, это и есть безбожие, положенное в основу всей демократической идеологии.
... демократическая метафизика утверждает, что каждый отдельный человек ошибается, он находится в неправде и лжи, но безошибочна и правильна воля всех, воля народа, воля коллектива. ... Из суммирования воль всех не получается всеобщей воли. Марксизм, который был крайним выражением мирового духа уравнения, разложил демократические иллюзии, убил демократическую метафизику. И это должно быть признано его заслугой. Социал-демократия отрицает существование народа как реального единства, она разлагает его на классы и группы с противоположными психиками и интересами, и для нее не существует воли народной, нет суверенного начала. Выше воли народа стоит воля пролетариата, на который переносятся все те божественные атрибуты, которые демократическая метафизика приписывала народу. Пролетариат выше народа, он есть реальное единство. Это - новая фикция, новый фетиш, но она разлагает старую фикцию, старый фетиш - «народ». Народа в том смысле, в каком утверждает его демократическая метафизика, не существует. Этот «народ» не может иметь никакой воли. Он есть лишь сложное взаимодействие социальных групп с разным душевным складом и интересами или механическое сложение отдельных человеческих единиц.
...Народ может держаться совсем не демократического образа мыслей, может быть совсем не демократически настроен. Так и бывало в истории при органическом состоянии народа. Демократия есть уже выхождение из органического состояния, распадение единства народа, раздор в нём. Демократия по существу механична, она говорит о том, что народа как целостного организма уже нет. Демократия есть нездоровое состояние народа. В «органические» эпохи истории никаких демократий не бывает и не возникает. Демократия - порождение «критических» эпох. Демократия не может быть выражением духа народа, ибо дух народа выразим лишь в организме, демократия же есть механизм. Демократия берет человека как арифметическую единицу, математически равную всякой другой. Для нее народ, как органическое целое, распадается на атомы и потом собирается как механический коллектив. Народ не состоит из арифметических единиц и атомов. Народ есть иерархический организм, и в нём каждый человек есть разностное существо, неповторимое в своей качественности. Потому-то и воля народа невыразима в сумме человеческой, в мнении большинства. Всеобщее голосование - негодный способ выражения качеств в жизни народной. Меньшинство может лучше и совершеннее выражать волю народа как органического целого, обладающего соборным духом. Один может лучше выразить волю и этот дух, чем всё человеческое количество. На этом основано значение великих людей в исторической жизни народов, вождей, царей. Народ не есть человеческое количество, человеческая масса. ...Уже одно то, что ваше царство демократии раздирается борьбой партий и что партиям отданы в нём судьбы государств, свидетельствует против вас и не позволяет верить, что народ находит в нём своё выражение.
Самые передовые народы Запада давно уже чувствуют неудовлетворенность демократией и пытаются найти выход к новым формам. ... Пределы демократии познаны, и более прозорливыми умами увидена демократическая опасность и безвыходность.
...Но одно несомненно и для религиозного сознания, и для философской мысли: человека нужно брать в его качественности, т. е. делать подбор лучших и способнейших. ... Так, например, в России земство представляло такое качественное историческое образование, в нём накопился общественный опыт, знание дела, традиция. Разрушение земства и нежелание дать ему преимущества в представительстве есть разрушение общественных качеств и погружение в тьму количества. Я думаю, что в бюрократии, при всей опасности её ничем не ограниченного господства, есть качества опыта, знания и преемственности, с которыми необходимо считаться. Странно доказывать преимущества более высокого культурного слоя, который должен иметь иной вес в общественной жизни, чем слои, стоящие качественно ниже. Человек - не отвлеченное существо, его нужно брать в исторической среде и преемственности. Огромное значение имеет и происхождение человека, и воспитание его, его инстинкты и традиции, его воспоминания и связи. ...Французский синдикализм наносит сильные удары демократической идее и в нём последовательно действует дух огромной корпорации - рабочего синдиката. Но корпорация эта имеет исключительно экономическую основу и дух её движется исключительно интересами классовой борьбы. Она возникла в эпоху распадения народной воли. Из господства такого рода корпораций не может возникнуть органического строения общества. Оно ведет лишь к перманентной революции. Но синдикализм, как и возрождение идеи корпоративного представительства, обозначает серьезный кризис демократии. Начинают догадываться, что народ не есть толпа, количественная масса, когда он имеет сложное строение и качественные дифференциации. И необходима более сложная система представительства, не столь механическая и уравнивающая, как система всеобщего избирательного права. В самом принципе советского представительства есть доля истины, которая останется. Но никогда не найдете вы совершенной системы представительства, ибо само представительство есть одно из подчиненных, относительных и преходящих начал общественной жизни. Духовной культуре принадлежит примат над всякой политической формой, и корпорации должны иметь прежде всего духовную основу.
...Неограниченная власть всех страшнее тиранической власти одного. ...Если бы возможна была окончательная демократия, то человечество погибло бы, утонуло бы во тьме. В самой идее народовластия, ничем не ограниченного и ничему высшему не подчиненного, нет никакой правды, нет и правды о человеке, о человеческом образе, о его бесконечной духовной природе, на которую недопустимы никакие посягательства. Священные права человека не заключены в демократии и не вытекают из нее. Суверенный народ может отнять у человека всё, что захочет, что найдет нужным для своего блага. Самодержавие народа - самое страшное самодержавие, ибо в нём зависит человек от непросветленного количества, от темных инстинктов масс. Воля одного и воля немногих не может так далеко простирать свои притязания, как воля всех. От воли самодержца можно ещё охранить часть своего существования, но несоизмеримо труднее его охранить от воли самодержавного народа.
...Освобождение человека и народа есть освобождение воли человека и народа от зла, подчинение её Божьей правде. Если воля народа подчинена злым стихиям, то она - порабощенная и порабощающая воля. И как могли вы дойти до того, чтобы признать волю народа саму по себе верховным благом и в ней искать источника освобождения? Вы впали в грех человекообожествления и пошли путем человекообожествления. Чтобы освободить себя и других, человек должен признать волю высшую, чем он сам, и её искать, её осуществлять в жизни общества. Формальный принцип народовластия сам по себе уже безбожен. Можно признавать демократию как одно из подчиненных начал общественной жизни, но религиозно недопустимо признавать её верховным началом. Христианство не имеет ничего общего с демократией и не может давать обоснования демократии. Эта попытка сблизить христианство и демократию есть великая ложь нашего времени, отвратительная подмена. Христианство - иерархично. Христианское откровение о бесконечной ценности души человеческой, о равноценности перед Богом всех душ человеческих не есть демократическое откровение, не есть демократическое равенство. Христианское братство не есть демократическое равенство. Всё качественно в христианстве, всё неповторимо индивидуально, всё единственно, всё связано с личностью и потому иерархично.
...Народы должны были пройти через опыт демократии, должны были испытать демократическую самодеятельность. Не для того, чтобы на веки веков демократически устроиться, а для того, чтобы познать тщету и пустоту притязаний демократии. Демократия - переходное состояние. ...Много испытать должны они, много изжить, много перестрадать, прежде чем придут к новой органичности, прежде чем соберут себя во имя высшей идеи. И остается мучительный вопрос, могут ли народы придти на этой земле к праведному и прекрасному обществу? В это трудно верить и этому не учит нас христианство. Начала космические продолжают существовать в человеческом обществе, они имеют неистребимую онтологическую основу, заложенную в самой божественной действительности. Но очень сложно отношение этих онтологических основ к феноменологии общественности. За видимой, внешней общественностью действует общественность невидимая, внутренняя. Она-то и спасает мир от распадения, не допускает возвращения его к хаосу. В человеческих обществах действуют таинственные силы, которые не учитываются всеми рационалистическими теориями общества.
Из глубокого кризиса демократии не может быть выходов исключительно политических и социальных. В европейском мире чувствуется безнадежная и роковая исчерпанность всех политических форм. По-новому повторяют и комбинируют уже знакомые старые начала. Политическое творчество иссякает. Трудно придумать что-либо новое. И давно уже пора всем вам, так веровавшим в политику и во внешнюю общественность, обратиться к большей глубине, пора одуматься, приостановить рассеяние энергии вовне и направить её внутрь. Кризис демократии не есть кризис политический, это прежде всего кризис духовный. В кризисе этом обнаруживается ложь религиозных основ демократии. Попытки дать теократическое обоснование и оправдание демократии представляют ещё большую ложь и соблазн, чем теократическое обоснование и оправдание цезаризма. Я не приверженец идеи византийско-теократического самодержавия и не верю в возможность возврата к нему. Но в этой древней идее есть большая глубина, большая красота и благородство, чем в идее теократической демократии. Помазание Божие не может покоиться на человеческом количестве, на человеческой массе. Помазание есть избрание. Теократическая демократия есть отрицание избрания. Человечество изверилось в единоспасающие начала общественной жизни, претендующие на исключительное господство. Кумир народовластия так же низвергнут, как и кумир единовластия. Задачи общественности бесконечно усложнились. В демократизме останется только одна нравственная правда простоты, противоположная барскому отношению к народу. Братское отношение человека к человеку должно быть духовной основой всякого достойного общества. Христианство внутренне давно уже ограничило притязания всех начал общественности на главенство и верховенство. Теократическая мечта христианского мира не находит себе адекватного выражения в каком-либо едином начале общественности. И христианское сознание должно в конце концов придти к тому, что в видимой земной общественности нет единого суверенного начала, на котором можно было бы построить царство Божьей правды. Высшее начало нужно искать в глубине духа. Демократия должна быть, прежде всего, ограничена духовной жизнью и подчинена духовной жизни. Это ставит задачу внутреннего воспитания демократии. Она остро сознается лучшими политическими мыслителями и деятелями. Но как беспомощны они в её разрешении! Торжествующая демократия не поддается воспитанию, она остается на поверхности жизни и не хочет идти вглубь. Лишь ужас жизни, лишь гибель всех надежд может принудить самодовольную демократию, как и самодовольную монархию и аристократию, к углублению, к исканию выхода в духовной жизни. Так упираются все политические кризисы в кризис религиозный. Демократия слишком пленилась благами земной жизни. Она перестала верить в то, что человеческое общество имеет и сверхземную цель. Мировое демократическое движение, вызывающее в чутких и глубоких людях религиозную тревогу, приводит к горькому пессимизму. Но в пессимизме этом есть здоровое начало. Он обращает человека к сверхземной жизни. Опыт человека в демократии должен обратить его к Богу. В этом - значение демократии.
Николай Бердяев
ФИЛОСОФИЯ НЕРАВЕНСТВА
ПИСЬМО ВОСЬМОЕ
О ДЕМОКРАТИИ
Токвиль так передает своё впечатление от поступательного роста демократии в начале своей блестящей книги «О демократии в Америке»: «Вся последующая книга была написана под впечатлением некоторого рода религиозного ужаса, произведенного в душе автора видом этой неудержимой революции, идущей в течение стольких веков через все препятствия и которая и теперь видимо подвигается вперёд среди производимого ею разрушения». Мне хорошо знакомо это чувство ужаса. Я испытал его давно, очень давно, впервые ещё почти в детстве, потом юношей, оно было довольно остро осознано в первую русскую революцию 1905 года и достигло мучительной напряженности весной 1917 года, когда начался разлив второй «великой» русской революции. Демократия - не новое начало и не впервые входит она в мир. Это - старое, вековечное начало, хорошо знакомое ещё миру античному. Но впервые в нашу эпоху вопрос демократии становится религиозно-тревожным вопросом. Он ставится уже не в политической, а в духовной плоскости. Не о политических формах идет речь, когда испытывают религиозный ужас от поступательного хода демократии, а о чем-то более глубоком. Царство демократии не есть новая форма государственности, это - особый дух. Никогда ещё не торжествовала в мире в чистом виде идея демократии, да и вряд ли возможно это торжество. Но дух демократии уже отпраздновал немало побед. Демократия, как самодовлеющая отвлеченная идея, ничему высшему не подчиненная, есть человекообожествление и отрицание божественного источника власти.
...Признание народной воли верховным началом общественной жизни может быть лишь поклонением формальному, бессодержательному началу, лишь обоготворением человеческого произвола. ... Глубже она идти не может.
...Вы поверили в демократию потому, что вы потеряли веру в правду и истину. Если бы вы верили в объективное бытие правды и истины, то должны были бы правду и истину поставить выше воли народа и им подчинить волю народа. Но для вас правда и истина то, чего захочет народ и что он скажет. Вы хотите отдать правду и истину на решение большинства голосов и провести их через всеобщее избирательное право. Это и есть неверие, это и есть безбожие, положенное в основу всей демократической идеологии.
... демократическая метафизика утверждает, что каждый отдельный человек ошибается, он находится в неправде и лжи, но безошибочна и правильна воля всех, воля народа, воля коллектива. ... Из суммирования воль всех не получается всеобщей воли. Марксизм, который был крайним выражением мирового духа уравнения, разложил демократические иллюзии, убил демократическую метафизику. И это должно быть признано его заслугой. Социал-демократия отрицает существование народа как реального единства, она разлагает его на классы и группы с противоположными психиками и интересами, и для нее не существует воли народной, нет суверенного начала. Выше воли народа стоит воля пролетариата, на который переносятся все те божественные атрибуты, которые демократическая метафизика приписывала народу. Пролетариат выше народа, он есть реальное единство. Это - новая фикция, новый фетиш, но она разлагает старую фикцию, старый фетиш - «народ». Народа в том смысле, в каком утверждает его демократическая метафизика, не существует. Этот «народ» не может иметь никакой воли. Он есть лишь сложное взаимодействие социальных групп с разным душевным складом и интересами или механическое сложение отдельных человеческих единиц.
...Народ может держаться совсем не демократического образа мыслей, может быть совсем не демократически настроен. Так и бывало в истории при органическом состоянии народа. Демократия есть уже выхождение из органического состояния, распадение единства народа, раздор в нём. Демократия по существу механична, она говорит о том, что народа как целостного организма уже нет. Демократия есть нездоровое состояние народа. В «органические» эпохи истории никаких демократий не бывает и не возникает. Демократия - порождение «критических» эпох. Демократия не может быть выражением духа народа, ибо дух народа выразим лишь в организме, демократия же есть механизм. Демократия берет человека как арифметическую единицу, математически равную всякой другой. Для нее народ, как органическое целое, распадается на атомы и потом собирается как механический коллектив. Народ не состоит из арифметических единиц и атомов. Народ есть иерархический организм, и в нём каждый человек есть разностное существо, неповторимое в своей качественности. Потому-то и воля народа невыразима в сумме человеческой, в мнении большинства. Всеобщее голосование - негодный способ выражения качеств в жизни народной. Меньшинство может лучше и совершеннее выражать волю народа как органического целого, обладающего соборным духом. Один может лучше выразить волю и этот дух, чем всё человеческое количество. На этом основано значение великих людей в исторической жизни народов, вождей, царей. Народ не есть человеческое количество, человеческая масса. ...Уже одно то, что ваше царство демократии раздирается борьбой партий и что партиям отданы в нём судьбы государств, свидетельствует против вас и не позволяет верить, что народ находит в нём своё выражение.
Самые передовые народы Запада давно уже чувствуют неудовлетворенность демократией и пытаются найти выход к новым формам. ... Пределы демократии познаны, и более прозорливыми умами увидена демократическая опасность и безвыходность.
...Но одно несомненно и для религиозного сознания, и для философской мысли: человека нужно брать в его качественности, т. е. делать подбор лучших и способнейших. ... Так, например, в России земство представляло такое качественное историческое образование, в нём накопился общественный опыт, знание дела, традиция. Разрушение земства и нежелание дать ему преимущества в представительстве есть разрушение общественных качеств и погружение в тьму количества. Я думаю, что в бюрократии, при всей опасности её ничем не ограниченного господства, есть качества опыта, знания и преемственности, с которыми необходимо считаться. Странно доказывать преимущества более высокого культурного слоя, который должен иметь иной вес в общественной жизни, чем слои, стоящие качественно ниже. Человек - не отвлеченное существо, его нужно брать в исторической среде и преемственности. Огромное значение имеет и происхождение человека, и воспитание его, его инстинкты и традиции, его воспоминания и связи. ...Французский синдикализм наносит сильные удары демократической идее и в нём последовательно действует дух огромной корпорации - рабочего синдиката. Но корпорация эта имеет исключительно экономическую основу и дух её движется исключительно интересами классовой борьбы. Она возникла в эпоху распадения народной воли. Из господства такого рода корпораций не может возникнуть органического строения общества. Оно ведет лишь к перманентной революции. Но синдикализм, как и возрождение идеи корпоративного представительства, обозначает серьезный кризис демократии. Начинают догадываться, что народ не есть толпа, количественная масса, когда он имеет сложное строение и качественные дифференциации. И необходима более сложная система представительства, не столь механическая и уравнивающая, как система всеобщего избирательного права. В самом принципе советского представительства есть доля истины, которая останется. Но никогда не найдете вы совершенной системы представительства, ибо само представительство есть одно из подчиненных, относительных и преходящих начал общественной жизни. Духовной культуре принадлежит примат над всякой политической формой, и корпорации должны иметь прежде всего духовную основу.
...Неограниченная власть всех страшнее тиранической власти одного. ...Если бы возможна была окончательная демократия, то человечество погибло бы, утонуло бы во тьме. В самой идее народовластия, ничем не ограниченного и ничему высшему не подчиненного, нет никакой правды, нет и правды о человеке, о человеческом образе, о его бесконечной духовной природе, на которую недопустимы никакие посягательства. Священные права человека не заключены в демократии и не вытекают из нее. Суверенный народ может отнять у человека всё, что захочет, что найдет нужным для своего блага. Самодержавие народа - самое страшное самодержавие, ибо в нём зависит человек от непросветленного количества, от темных инстинктов масс. Воля одного и воля немногих не может так далеко простирать свои притязания, как воля всех. От воли самодержца можно ещё охранить часть своего существования, но несоизмеримо труднее его охранить от воли самодержавного народа.
...Освобождение человека и народа есть освобождение воли человека и народа от зла, подчинение её Божьей правде. Если воля народа подчинена злым стихиям, то она - порабощенная и порабощающая воля. И как могли вы дойти до того, чтобы признать волю народа саму по себе верховным благом и в ней искать источника освобождения? Вы впали в грех человекообожествления и пошли путем человекообожествления. Чтобы освободить себя и других, человек должен признать волю высшую, чем он сам, и её искать, её осуществлять в жизни общества. Формальный принцип народовластия сам по себе уже безбожен. Можно признавать демократию как одно из подчиненных начал общественной жизни, но религиозно недопустимо признавать её верховным началом. Христианство не имеет ничего общего с демократией и не может давать обоснования демократии. Эта попытка сблизить христианство и демократию есть великая ложь нашего времени, отвратительная подмена. Христианство - иерархично. Христианское откровение о бесконечной ценности души человеческой, о равноценности перед Богом всех душ человеческих не есть демократическое откровение, не есть демократическое равенство. Христианское братство не есть демократическое равенство. Всё качественно в христианстве, всё неповторимо индивидуально, всё единственно, всё связано с личностью и потому иерархично.
...Народы должны были пройти через опыт демократии, должны были испытать демократическую самодеятельность. Не для того, чтобы на веки веков демократически устроиться, а для того, чтобы познать тщету и пустоту притязаний демократии. Демократия - переходное состояние. ...Много испытать должны они, много изжить, много перестрадать, прежде чем придут к новой органичности, прежде чем соберут себя во имя высшей идеи. И остается мучительный вопрос, могут ли народы придти на этой земле к праведному и прекрасному обществу? В это трудно верить и этому не учит нас христианство. Начала космические продолжают существовать в человеческом обществе, они имеют неистребимую онтологическую основу, заложенную в самой божественной действительности. Но очень сложно отношение этих онтологических основ к феноменологии общественности. За видимой, внешней общественностью действует общественность невидимая, внутренняя. Она-то и спасает мир от распадения, не допускает возвращения его к хаосу. В человеческих обществах действуют таинственные силы, которые не учитываются всеми рационалистическими теориями общества.
Из глубокого кризиса демократии не может быть выходов исключительно политических и социальных. В европейском мире чувствуется безнадежная и роковая исчерпанность всех политических форм. По-новому повторяют и комбинируют уже знакомые старые начала. Политическое творчество иссякает. Трудно придумать что-либо новое. И давно уже пора всем вам, так веровавшим в политику и во внешнюю общественность, обратиться к большей глубине, пора одуматься, приостановить рассеяние энергии вовне и направить её внутрь. Кризис демократии не есть кризис политический, это прежде всего кризис духовный. В кризисе этом обнаруживается ложь религиозных основ демократии. Попытки дать теократическое обоснование и оправдание демократии представляют ещё большую ложь и соблазн, чем теократическое обоснование и оправдание цезаризма. Я не приверженец идеи византийско-теократического самодержавия и не верю в возможность возврата к нему. Но в этой древней идее есть большая глубина, большая красота и благородство, чем в идее теократической демократии. Помазание Божие не может покоиться на человеческом количестве, на человеческой массе. Помазание есть избрание. Теократическая демократия есть отрицание избрания. Человечество изверилось в единоспасающие начала общественной жизни, претендующие на исключительное господство. Кумир народовластия так же низвергнут, как и кумир единовластия. Задачи общественности бесконечно усложнились. В демократизме останется только одна нравственная правда простоты, противоположная барскому отношению к народу. Братское отношение человека к человеку должно быть духовной основой всякого достойного общества. Христианство внутренне давно уже ограничило притязания всех начал общественности на главенство и верховенство. Теократическая мечта христианского мира не находит себе адекватного выражения в каком-либо едином начале общественности. И христианское сознание должно в конце концов придти к тому, что в видимой земной общественности нет единого суверенного начала, на котором можно было бы построить царство Божьей правды. Высшее начало нужно искать в глубине духа. Демократия должна быть, прежде всего, ограничена духовной жизнью и подчинена духовной жизни. Это ставит задачу внутреннего воспитания демократии. Она остро сознается лучшими политическими мыслителями и деятелями. Но как беспомощны они в её разрешении! Торжествующая демократия не поддается воспитанию, она остается на поверхности жизни и не хочет идти вглубь. Лишь ужас жизни, лишь гибель всех надежд может принудить самодовольную демократию, как и самодовольную монархию и аристократию, к углублению, к исканию выхода в духовной жизни. Так упираются все политические кризисы в кризис религиозный. Демократия слишком пленилась благами земной жизни. Она перестала верить в то, что человеческое общество имеет и сверхземную цель. Мировое демократическое движение, вызывающее в чутких и глубоких людях религиозную тревогу, приводит к горькому пессимизму. Но в пессимизме этом есть здоровое начало. Он обращает человека к сверхземной жизни. Опыт человека в демократии должен обратить его к Богу. В этом - значение демократии.