Пара гнедых. Серия 1
Пара гнедых
или Фрактал типа "Тысяча-и-одна-ночь" от Астентара
Аст:
Матеря нашего, Шеола, поздравляем с Дэ Рэ!
Следующий текст (кроме примечаний курсивом и стихов) представляет из себя чистый креатив Астентара, меня то есть, сгенерированный в подарок Шеолу на день рождения. Как водится, все совпадения имён и событий не случайны, а суть результат работы сложной ассоциативной машины мышления инферга.
**************
Итак.
Всем привет от Самуила Шалвовича!
Не забыли ещё меня и моих признаний?
Времена нынче пошли такие, что глядя на происходящее вокруг хочется сделать фейспалм. Всем. По вертикали от и до. Превратившись в фейсхаггера. Неспроста, видать, моё творческое подсознание призвало в бытие Кузьму и влечёт меня воплотиться в этом образе. И даже создало специально для этого, как промежуточного носителя идеи, колоритный образ художника-альтерриста Евгения Хонтора hontoriel.
Но давайте лучше о позитивном. У меня вот какие новости. Ни с того ни с сего давний коллега из Японии (тот самый, кстати, кто подарил мне в своё время гребень "хё-татакира") вспомнил обо мне и прислал письмо с неожиданной просьбой: срифмовать на русском подстрочники песен из нового фильма "Два одержимых" ("Хыден-га рап" что более точно переводится как "Пара взнузданных") про любовь двух юношей, бежавших из монастыря в горах. Какая-то инициативная группа его знакомых сдублировала картину на русском, но поэтов-переводчиков у них не нашлось, а мой знакомый, как истый японец, очень болеет за качество.
Коллеге отчего-то пришло в голову, что название моего старого журнала "Пара гнедых" может иметь некое отношение к той истории. Идея странная, однако как говорится в анекдоте, "не угадали, но ход ваших мыслей мне нравится". В смысле - не так уж "ни с того ни с сего". Песня "Нас не догонят" в своё время значила для меня очень много… И тема одержимости, в нынешней терминологии "контактёрство и попаданчество", меня волнует, чего уж скрывать. А что я балуюсь стихотворчеством, японский друг, даже не зная языка, вполне мог заключить, проглядев любой из моих ЖЖ.
Короче, аннотации к фильму я честно изучил, и хотя саму ленту проглядел наискосок, впечатлился и чуть не прослезился, не без того; обе песенки вдумчиво прослушал и соорудил художественный перевод как умел. Как говорится, кто может лучше - не стреляйте в пианиста.
Мне самому результат понравился, так что я решился выложить тексты у себя в ЖЖ (почему именно в этом - объясню попозже). Чтобы их смысл был более понятен читателям журнала, пересказываю содержание фильма с акцентом на эпизодах, важных для понимания текста песни.
* * *
Итак, история Мэймяу и Ёмаё
Действие происходит на условно-историческом острове Эдзо-тика в эпоху Эдо.
Юный самурай Мэймяу из рода Тамаяма по приказу семьи остаётся на ночь в горах стеречь мост от айнов, которые никогда в это суровое время года здесь не появляются. С приближением сумерек мороз крепчает, и замерзающий подросток бредит - далёкая снежная вершина Асахи представляется ему насмешливым лицом снежного великана, повелителя холода. Происходит примерно такой диалог.
Асахи: Ну и за какие идеалы ты здесь подыхаешь, чувак?
Мяу: Мои родные оказали мне высокое доверие, вверив этот пост.
А: А почему ты их слушаешь, приказ ведь нелепый.
М: Они подарили мне жизнь, поэтому моя жизнь принадлежит им. Если им угодно, чтобы я её лишился здесь, их право распорядиться ею так.
А: Абсурд. Подарок на то и подарок, что принадлежит уже не дарителю, а одаряемому.
М: Достоинство самурая требует мыслить так, как я сказал.
А: Отлично! В таком случае, имей в виду, что твоя краткая жизнь, которую тебе подарили родители, закончилась именно здесь, в моих ледяных руках. Я сёгун льдов. (Малик хихикает за кадром и затягивается самокруткой.) Никто ещё не выходил живым после аудиенции здесь. Я дарю тебе жизнь. Что, будешь теперь выполнять мои идиотские прихоти?
М: Эээ…
А: Значит так. Вали отсюда. Немедленно. Марш в долину. А своим кретинским родным скажешь… Ммм… что тебе было приказано свыше отправиться с важным поручением. Что у тебя теперь миссия.
М: Какая??? Как я узнаю, что я должен делать для исполнения твоей воли?
А: Тьфу. Я ещё и это должен придумывать! Сам почувствуй, вот что! Или на худой конец пусть тебе какой-нибудь священный босс выдаст квест. Проваливай!
* * *
Мэймяу возвращается к родным и сообщает, что должен теперь в нарушение традиции семьи сложить с себя достоинство воина и искать иного предназначения. Расценивая состояние подростка как одержимость, семья с несвойственной для неё бережностью препровождает своего младшего члена к ясновидцу-архату. А тот перенаправляет "пациента" в закрытый горный храм, где разнообразные одержимые трудятся над прочтением и переписыванием старинных манускриптов.
Храм. В уединённой келье Мэймяу корпит над рукописями и проклинает Асахи, который вверг его в это унылое место. Тем временем в новичка влюбляется, даже не увидев его лица, глядя только на его тень на разделяющей их ширме, пылкий Ёмаё, юноша, живущий в храме с малолетства, поскольку по мнению служителей он одержим духом неуёмной ("раренаи", более точный перевод - "не способной выбирать", полиаморной) любви Ё. (Шеол за кадром делает фейспалм и хватается за сигарету.)
Пользуясь своим привилегированным положением разносчика пергамента и кисточек для туши, Ёмаё вступает в переписку с Мяу: оставляет ему нежные послания на шёлковом экране, отгораживающем келью Мяу. Мэймяу воспламеняется в ответ и начинает мечтать о совместном побеге. Он уверяется в том, что Асахи привёл его сюда исключительно ради этой любви.
Ёмаё не испытывает потребности покинуть место, где вырос и занят увлекательной для себя деятельностью, но стремится быть с возлюбленным и хочет ему помочь. Он обращается за советом к своему духу. Ё по обыкновению является ему в виде фигуры в белом одеянии, напоминающем пальто советского покроя, руки в карманах. (Герман хрюкая от смеха начинает шарить в карманах своего белого пальто, висящего как обычно на стене, пока не вспоминает, что на З/з он не курит)
Происходит примерно такое выяснение отношений.
Ё: Имей в виду, что этот парень выбрал в свои духи Асахи. Таким как Мэймяу необходимо, чтобы кто-то им непременно разрешил, а лучше даже и скомандовал влюбиться и добиваться счастья - без приказания они не могут позволить себе ничего из необыкновенного.
Ёмаё: Да брось, разве не духи выбирают себе человеков? По-моему, это наездник находит скакуна себе по душе, а не наоборот!
Ё: (Смеётся) Как рассудить, кто из нас кого носит на себе, любовь моя! Тебе нужно было кого-то полюбить, даже больше, чем быть любимым - и вот пришёл я. Ты услышал мой голос потому, что хотел не просто жить, а жить в лоне любви. Вот и Мэймяу услышал голос Асахи потому, что хотел не просто жить, а иметь на это право по своим самурайским понятиям. Ледяной сёгун пришёл и даровал ему свободу распоряжаться его собственной жизнью. Это, правда, оказалось чересчур замысловатым делом… Теперь твой обожаемый самурай надеется, что дальше его поведут по жизни любовь и ты.
Ёмаё: А ты? Ты ведь за нас? Ты будешь с нами в побеге?
Ё: Рядом с живым человеком ты не можешь видеть меня и слышать мой голос. Пока ты неистово влюблён в плотское существо, я выпадаю из круга твоего внимания. (саркастически) Я ведь - бесплотная страсть, как известно. Я буду делать для вас всё что в моих силах, но тебе придётся думать своей головой куда чаще, чем ты привык.
Ёмаё: Ты не ревнуешь, скажи как есть?
Ё: О нём - да, к нему - нет. Ситуация в точности как с тобой.
Ёмаё: Ничего не понял!
Ё: Скажу проще. Я жутко досадую на него, как и на тебя, за многое, что он делает себе во вред. Но как и в тебя, влюблён в него.
Ёмаё: О, во как, оказывается! Я ему расскажу!
Ё: Более чем бесполезно. Вот не советую. Я не могу не любить его, потому что он нуждается в колыбели и тёплом молоке. Но он не признаётся себе в этом, поэтому не может любить меня.
Ёмаё: Нуу, ты его недооцениваешь! Вот увидишь, он узнает тебя и …
Ё: Пустые мечты. Не трать на них время. Бегите вдвоём.
* * *
Как убежать из здания, все двери которого охраняются? Как превратить окно в дверь на свободу, если окна смотрят в пропасть? Однако дерзновение любви побуждает одержимых ею на этот рискованный путь. Ёмаё перебрасывает верёвку из своей кельи и перебирается с её помощью к Мэймяу - но поскальзывается и теряет равновесие в проёме окна. Его спасает от падения в пропасть метко брошенный возлюбленным нож, который пришпиливает к раме край одежды Ёмаё.
Поддерживая друг друга, беглецы спускаются по верёвке в ущелье. Длины верёвки не хватает, и они решаются, обнявшись, прыгнуть в волны зловещей реки Усипуси. Каждый из них надеется, что его тело послужит подушкой безопасности для любимого и спасёт его от ударов о скалы.
Быстрина горной реки несёт их по острым камням и выбрасывает в долине на отмель. Окровавленные, юноши с ужасом ощупывают друг друга, стремясь понять, где чья кровь, и трогательно пытаются оказать помощь друг другу. Каждый из них выражает намерение покончить с собой, если любимый смертельно ранен.
За этим занятием их застаёт проходящий патрульный отряд и доставляет в крепость Фуфуяма. Беглецы вынуждены рассказать о себе, их осуждают за нарушение храмовой дисциплины и воли родных, разлучают и помещают в темницы. Их ждёт публичное наказание, а затем рабство или казнь.
Мэймяу в недоумении и близок к отчаянию: что он сделал неправильно, неужели он ошибся и побег с возлюбленным не был угоден Асахи?
Ёмаё взывает к Ё и умоляет его вызволить Мяу или даровать им смерть рядом друг с другом.
Между тем князю острова, суровому даймё Усёхило из гордого рода Какисуки, докладывают, что вся фамилия Тамаяма погибла под ледяной лавиной, внезапно сошедшей с гор. Последний из семьи, Мэймяу, находится в княжеской темнице. Согласно закону, в таком экстраординарном случае судьбу наследника самурайской фамилии, независимо от тяжести преступления, должен решить даймё лично. Усёхило с вниманием выслушивает доклад о судьбе Мэймяу и начинает отдавать распоряжения о том, чтобы юноше обеспечили возможность во избежание позора покончить жизнь самоубийством, перед тем своей рукой заколов любовника.
Тут перед даймё появляется любимый внук, юный Кенхиро (имя можно перевести как "широкий взгляд"), сын славного Усёхудо Такисуки, в одежде странника (аллюзии на Сиддхартху). Он заявляет, что отрекается от будущего княжения и намерен немедленно удалиться в затвор: его потрясла история влюблённых и не устраивает такой мир, в котором их подвергают казни. Очевидно, что ками соединили их для счастья, а ты, мой князь и господин, дедушка Усик, решил всё разрушить! - бросает он упрёк грозному владыке острова. Усёхило уступает натиску внука и готов простить пленников, но сперва намерен подвергнуть испытанию "на подлинность" любовь нарушителей закона.
Наступает танабата, праздник соединения легендарных разлучённых влюблённых, Веги и Альтаира. Даймё приказывает всем подданным надеть маскарадные костюмы, как можно громче петь и танцевать на улицах, а Мэймяу и Ёмаё пусть ищут друг друга в празднующем городе. Оба должны быть в масках и нарядах, во рту у них будет жевательная смола, чтобы они не могли звать друг друга или спрашивать друг о друге у посторонних. Если они в таких условиях смогут встретиться, значит, их действительно ведут высшие силы. Если же с наступлением зари их обнаружат не вместе - казнят как обманщиков и врагов общественной морали.
Кенхиро тем временем, убеждённый, что у "пары взнузданных любовью" нет шансов выиграть забег, тайно приходит к Ёмаё и предлагает ему, не дожидаясь испытания, бежать и возвратиться с покаянием в храм переписчиков. Ты ведь не самурай и для тебя не актуальны вопросы чести, уговаривает он пленника; так ты спасёшь свою жизнь и развяжешь руки своему другу - он должен будет думать только о себе, и я уговорю деда помиловать его.
Ёмаё благодарит княжича и от имени духа любви Ё благословляет за сострадание к любовникам, но отклоняет предложение: хоть Ёмаё и не волнуют репутация и достоинство, не страшит возвращение в храм, но оставить Мэймяу - это предать его и их любовь, что страшнее смерти для них обоих. Даже если все силы будут против нас и мы погибнем, говорит Ёмаё, я не перестану воспевать эту любовь и надеяться на встречу в иных мирах.
Кенхиро идёт к Мэймяу и предлагает и ему побег, не скрыв однако, что Ёмаё предпочёл бегству прохождение испытания. Мэймяу тоже отказывается бежать, веря, что нездешние силы неспроста соединили их судьбы и помогут им найти друг друга. Следует примерно такой диалог:
Кенхиро: Я в трепете. Брат мой Мэймяу, вот здесь золото и драгоценности из казны крепости Фуфуяма, равные ценности владений вашей уважаемой семьи. Эти владения с гибелью вашего дома отошли к нашему роду, и я как будущий князь смею ими распорядиться. Примите из моих рук в ваши это достояние и распорядитесь им во благо вашей удивительной любви по вашему усмотрению. Вы могли бы сейчас же покинуть эти скорбные стены и на свободе искать способов помочь господину Ёмаё.
Мэймяу: Брат мой Кенхиро, давайте лучше придумаем, как использовать их для поисков Ёмы во время праздника. Если бы можно было устроить так, чтобы на нас оказались одинаковые опознавательные знаки, заметные только мне и ему! Я бы немедля отдал за это всё золото!
К: Если вам угодно, я передам половину этих ценностей господину Ёмаё. Когда вас и его выведут в город, каждый из вас сможет воспользоваться ими сообразно ситуации. На празднике будут во множестве жрецы и прорицатели, искусные в поисках пропавшего даже в потустороннем мире - если их одарить, они наверняка помогут вам. Вот только как вы сможете с ними объясниться со смолой во рту?
М: Элементарно! Я владею каллиграфией и вдобавок прекрасно рисую! Я объясню жрецам в письменном виде, кого хочу найти, и снабжу портретом!
К: Я восхищаюсь вашей парой и горд, что высшие силы судили мне послужить этой удивительной любви. Таких возлюбленных подлунный мир не видывал со времён Принцессы-Ткачихи Орихимэ и Волопаса Хикобоси.
(Плюш: Означенные Вега и Альтаир щёлкают зажигалкой и с пачкой сигарет отходят за угол.)
Вечером праздника Мэймяу наряжают вельможной иноземкой в покрывале, и, заклеив рот смолой, оставляют на улице. Ёмаё гримируют под темнокожего носильщика с изуродованным лицом и, склеив ему челюсти, отводят на другой край поселения.
Мэймяу быстро находит приезжих брахманов-магов и с помощью жестов и записок объясняется с ними. Они не берутся привести к нему возлюбленного, но готовы изготовить уникальный перстень, по которому Ёма безошибочно опознает его. По эскизу Мэймяу тут же делается кольцо, в котором камень - кусочек скалы, застрявший в ножнах со времени спуска в ущелье, обрамлённый крохотными алмазами и рубинами, символизирующими брызги реки и капли крови. Золотое плетение перстня изображает верёвку и сплетённые кисти рук. За эту работу Мэймяу без колебаний отдаёт всё что имеет на руках, половину цены земель своего рода.
Ёмаё тем временем, пользуясь советом княжича и полученной от него суммой, обращается к другой группе жрецов. Ему открывают, что он может воспользоваться на выбор двумя средствами для поиска возлюбленного: либо приобрести перстень-символ в надежде быть по нему узнанным при встрече, либо получить в сердце магнитную иглу, которая вращаясь будет указывать ему направление, где находится Мэймяу. Ёмаё рассуждает, что имея в запасе тысячу лет, он предпочёл бы перстень, но поскольку ночь коротка, может надеяться только на компас. Маги пронзают ему сердце тонкой чёрно-серебряной иголкой и Ёмаё, ощутив её движение, вручает им своё золото.
Далее в фильме (Аст зевает) следуют эффектные и живописные кадры этнического праздника, национальная музыка о-бона, пёстрые вымпела и фонарики на фоне неумолимо светлеющего неба и бесконечные хороводы и процессии, среди которых мечутся герои.
Мяу всё более истерически взывает к Асахи, тот фигурально разводит руками - мол, это был твой выбор, ловля покемонов мог бы этими деньгами распорядиться и поумней. Мы, духи-ками, дескать, не в ответе за твоего любовника, который шляется неведомо где вместо того чтобы найтись и опознать тебя по кольцу. Асахи троллит подопечного: пусть-де Мэймяу для привлечения всеобщего внимания обольётся горючей жидкостью и подожжёт себя, тогда уж Ёмаё непременно обратит внимание на происходящее - и если прибежит достаточно резво, то ледяной сёгун успеет погасить живой факел и Мяу, скорее всего, останется жив. Молодой самурай описывает круги по улицам, разрываясь между вариантами - бежать из города, просить Кенхиро о заступничестве или поддаться на провокацию Асахи.
Ёмаё тем временем, ориентируясь по верчению стрелки в сердце, выбирается на главную площадь. Уже рассветает, но толпа празднующих ещё довольно густа. Он понимает, что возлюбленный находится близко, в этой толпе, но от нервного истощения и постоянной боли из-за поворотов иглы теряет сознание и падает в грязь. Пробегающий мимо Мэймяу, споткнувшись о лежащее тело и внезапно вынырнув из своего отчаяния, испытывает импульс сострадания к изуродованному чернокожему рабу и подхватывает его руками, чтобы передвинуть в сторону от дороги. На миг очнувшийся Ёмаё видит прямо перед глазами кольцо с куском простого базальта, перевитого верёвкой, охваченной сплетёнными пальцами, и изо всех сил хватается за руку, на которую надет перстень…
Чуть живых от пережитого любовников обнаруживают друг у друга в объятиях и всенародно чествуют как избранников высших сил. Какисуки Усёхило официально просит их занять почётные должности при его дворе.
Продолжение следует
или Фрактал типа "Тысяча-и-одна-ночь" от Астентара
Аст:
Матеря нашего, Шеола, поздравляем с Дэ Рэ!
Следующий текст (кроме примечаний курсивом и стихов) представляет из себя чистый креатив Астентара, меня то есть, сгенерированный в подарок Шеолу на день рождения. Как водится, все совпадения имён и событий не случайны, а суть результат работы сложной ассоциативной машины мышления инферга.
**************
Итак.
Всем привет от Самуила Шалвовича!
Не забыли ещё меня и моих признаний?
Времена нынче пошли такие, что глядя на происходящее вокруг хочется сделать фейспалм. Всем. По вертикали от и до. Превратившись в фейсхаггера. Неспроста, видать, моё творческое подсознание призвало в бытие Кузьму и влечёт меня воплотиться в этом образе. И даже создало специально для этого, как промежуточного носителя идеи, колоритный образ художника-альтерриста Евгения Хонтора hontoriel.
Но давайте лучше о позитивном. У меня вот какие новости. Ни с того ни с сего давний коллега из Японии (тот самый, кстати, кто подарил мне в своё время гребень "хё-татакира") вспомнил обо мне и прислал письмо с неожиданной просьбой: срифмовать на русском подстрочники песен из нового фильма "Два одержимых" ("Хыден-га рап" что более точно переводится как "Пара взнузданных") про любовь двух юношей, бежавших из монастыря в горах. Какая-то инициативная группа его знакомых сдублировала картину на русском, но поэтов-переводчиков у них не нашлось, а мой знакомый, как истый японец, очень болеет за качество.
Коллеге отчего-то пришло в голову, что название моего старого журнала "Пара гнедых" может иметь некое отношение к той истории. Идея странная, однако как говорится в анекдоте, "не угадали, но ход ваших мыслей мне нравится". В смысле - не так уж "ни с того ни с сего". Песня "Нас не догонят" в своё время значила для меня очень много… И тема одержимости, в нынешней терминологии "контактёрство и попаданчество", меня волнует, чего уж скрывать. А что я балуюсь стихотворчеством, японский друг, даже не зная языка, вполне мог заключить, проглядев любой из моих ЖЖ.
Короче, аннотации к фильму я честно изучил, и хотя саму ленту проглядел наискосок, впечатлился и чуть не прослезился, не без того; обе песенки вдумчиво прослушал и соорудил художественный перевод как умел. Как говорится, кто может лучше - не стреляйте в пианиста.
Мне самому результат понравился, так что я решился выложить тексты у себя в ЖЖ (почему именно в этом - объясню попозже). Чтобы их смысл был более понятен читателям журнала, пересказываю содержание фильма с акцентом на эпизодах, важных для понимания текста песни.
* * *
Итак, история Мэймяу и Ёмаё
Действие происходит на условно-историческом острове Эдзо-тика в эпоху Эдо.
Юный самурай Мэймяу из рода Тамаяма по приказу семьи остаётся на ночь в горах стеречь мост от айнов, которые никогда в это суровое время года здесь не появляются. С приближением сумерек мороз крепчает, и замерзающий подросток бредит - далёкая снежная вершина Асахи представляется ему насмешливым лицом снежного великана, повелителя холода. Происходит примерно такой диалог.
Асахи: Ну и за какие идеалы ты здесь подыхаешь, чувак?
Мяу: Мои родные оказали мне высокое доверие, вверив этот пост.
А: А почему ты их слушаешь, приказ ведь нелепый.
М: Они подарили мне жизнь, поэтому моя жизнь принадлежит им. Если им угодно, чтобы я её лишился здесь, их право распорядиться ею так.
А: Абсурд. Подарок на то и подарок, что принадлежит уже не дарителю, а одаряемому.
М: Достоинство самурая требует мыслить так, как я сказал.
А: Отлично! В таком случае, имей в виду, что твоя краткая жизнь, которую тебе подарили родители, закончилась именно здесь, в моих ледяных руках. Я сёгун льдов. (Малик хихикает за кадром и затягивается самокруткой.) Никто ещё не выходил живым после аудиенции здесь. Я дарю тебе жизнь. Что, будешь теперь выполнять мои идиотские прихоти?
М: Эээ…
А: Значит так. Вали отсюда. Немедленно. Марш в долину. А своим кретинским родным скажешь… Ммм… что тебе было приказано свыше отправиться с важным поручением. Что у тебя теперь миссия.
М: Какая??? Как я узнаю, что я должен делать для исполнения твоей воли?
А: Тьфу. Я ещё и это должен придумывать! Сам почувствуй, вот что! Или на худой конец пусть тебе какой-нибудь священный босс выдаст квест. Проваливай!
* * *
Мэймяу возвращается к родным и сообщает, что должен теперь в нарушение традиции семьи сложить с себя достоинство воина и искать иного предназначения. Расценивая состояние подростка как одержимость, семья с несвойственной для неё бережностью препровождает своего младшего члена к ясновидцу-архату. А тот перенаправляет "пациента" в закрытый горный храм, где разнообразные одержимые трудятся над прочтением и переписыванием старинных манускриптов.
Храм. В уединённой келье Мэймяу корпит над рукописями и проклинает Асахи, который вверг его в это унылое место. Тем временем в новичка влюбляется, даже не увидев его лица, глядя только на его тень на разделяющей их ширме, пылкий Ёмаё, юноша, живущий в храме с малолетства, поскольку по мнению служителей он одержим духом неуёмной ("раренаи", более точный перевод - "не способной выбирать", полиаморной) любви Ё. (Шеол за кадром делает фейспалм и хватается за сигарету.)
Пользуясь своим привилегированным положением разносчика пергамента и кисточек для туши, Ёмаё вступает в переписку с Мяу: оставляет ему нежные послания на шёлковом экране, отгораживающем келью Мяу. Мэймяу воспламеняется в ответ и начинает мечтать о совместном побеге. Он уверяется в том, что Асахи привёл его сюда исключительно ради этой любви.
Ёмаё не испытывает потребности покинуть место, где вырос и занят увлекательной для себя деятельностью, но стремится быть с возлюбленным и хочет ему помочь. Он обращается за советом к своему духу. Ё по обыкновению является ему в виде фигуры в белом одеянии, напоминающем пальто советского покроя, руки в карманах. (Герман хрюкая от смеха начинает шарить в карманах своего белого пальто, висящего как обычно на стене, пока не вспоминает, что на З/з он не курит)
Происходит примерно такое выяснение отношений.
Ё: Имей в виду, что этот парень выбрал в свои духи Асахи. Таким как Мэймяу необходимо, чтобы кто-то им непременно разрешил, а лучше даже и скомандовал влюбиться и добиваться счастья - без приказания они не могут позволить себе ничего из необыкновенного.
Ёмаё: Да брось, разве не духи выбирают себе человеков? По-моему, это наездник находит скакуна себе по душе, а не наоборот!
Ё: (Смеётся) Как рассудить, кто из нас кого носит на себе, любовь моя! Тебе нужно было кого-то полюбить, даже больше, чем быть любимым - и вот пришёл я. Ты услышал мой голос потому, что хотел не просто жить, а жить в лоне любви. Вот и Мэймяу услышал голос Асахи потому, что хотел не просто жить, а иметь на это право по своим самурайским понятиям. Ледяной сёгун пришёл и даровал ему свободу распоряжаться его собственной жизнью. Это, правда, оказалось чересчур замысловатым делом… Теперь твой обожаемый самурай надеется, что дальше его поведут по жизни любовь и ты.
Ёмаё: А ты? Ты ведь за нас? Ты будешь с нами в побеге?
Ё: Рядом с живым человеком ты не можешь видеть меня и слышать мой голос. Пока ты неистово влюблён в плотское существо, я выпадаю из круга твоего внимания. (саркастически) Я ведь - бесплотная страсть, как известно. Я буду делать для вас всё что в моих силах, но тебе придётся думать своей головой куда чаще, чем ты привык.
Ёмаё: Ты не ревнуешь, скажи как есть?
Ё: О нём - да, к нему - нет. Ситуация в точности как с тобой.
Ёмаё: Ничего не понял!
Ё: Скажу проще. Я жутко досадую на него, как и на тебя, за многое, что он делает себе во вред. Но как и в тебя, влюблён в него.
Ёмаё: О, во как, оказывается! Я ему расскажу!
Ё: Более чем бесполезно. Вот не советую. Я не могу не любить его, потому что он нуждается в колыбели и тёплом молоке. Но он не признаётся себе в этом, поэтому не может любить меня.
Ёмаё: Нуу, ты его недооцениваешь! Вот увидишь, он узнает тебя и …
Ё: Пустые мечты. Не трать на них время. Бегите вдвоём.
* * *
Как убежать из здания, все двери которого охраняются? Как превратить окно в дверь на свободу, если окна смотрят в пропасть? Однако дерзновение любви побуждает одержимых ею на этот рискованный путь. Ёмаё перебрасывает верёвку из своей кельи и перебирается с её помощью к Мэймяу - но поскальзывается и теряет равновесие в проёме окна. Его спасает от падения в пропасть метко брошенный возлюбленным нож, который пришпиливает к раме край одежды Ёмаё.
Поддерживая друг друга, беглецы спускаются по верёвке в ущелье. Длины верёвки не хватает, и они решаются, обнявшись, прыгнуть в волны зловещей реки Усипуси. Каждый из них надеется, что его тело послужит подушкой безопасности для любимого и спасёт его от ударов о скалы.
Быстрина горной реки несёт их по острым камням и выбрасывает в долине на отмель. Окровавленные, юноши с ужасом ощупывают друг друга, стремясь понять, где чья кровь, и трогательно пытаются оказать помощь друг другу. Каждый из них выражает намерение покончить с собой, если любимый смертельно ранен.
За этим занятием их застаёт проходящий патрульный отряд и доставляет в крепость Фуфуяма. Беглецы вынуждены рассказать о себе, их осуждают за нарушение храмовой дисциплины и воли родных, разлучают и помещают в темницы. Их ждёт публичное наказание, а затем рабство или казнь.
Мэймяу в недоумении и близок к отчаянию: что он сделал неправильно, неужели он ошибся и побег с возлюбленным не был угоден Асахи?
Ёмаё взывает к Ё и умоляет его вызволить Мяу или даровать им смерть рядом друг с другом.
Между тем князю острова, суровому даймё Усёхило из гордого рода Какисуки, докладывают, что вся фамилия Тамаяма погибла под ледяной лавиной, внезапно сошедшей с гор. Последний из семьи, Мэймяу, находится в княжеской темнице. Согласно закону, в таком экстраординарном случае судьбу наследника самурайской фамилии, независимо от тяжести преступления, должен решить даймё лично. Усёхило с вниманием выслушивает доклад о судьбе Мэймяу и начинает отдавать распоряжения о том, чтобы юноше обеспечили возможность во избежание позора покончить жизнь самоубийством, перед тем своей рукой заколов любовника.
Тут перед даймё появляется любимый внук, юный Кенхиро (имя можно перевести как "широкий взгляд"), сын славного Усёхудо Такисуки, в одежде странника (аллюзии на Сиддхартху). Он заявляет, что отрекается от будущего княжения и намерен немедленно удалиться в затвор: его потрясла история влюблённых и не устраивает такой мир, в котором их подвергают казни. Очевидно, что ками соединили их для счастья, а ты, мой князь и господин, дедушка Усик, решил всё разрушить! - бросает он упрёк грозному владыке острова. Усёхило уступает натиску внука и готов простить пленников, но сперва намерен подвергнуть испытанию "на подлинность" любовь нарушителей закона.
Наступает танабата, праздник соединения легендарных разлучённых влюблённых, Веги и Альтаира. Даймё приказывает всем подданным надеть маскарадные костюмы, как можно громче петь и танцевать на улицах, а Мэймяу и Ёмаё пусть ищут друг друга в празднующем городе. Оба должны быть в масках и нарядах, во рту у них будет жевательная смола, чтобы они не могли звать друг друга или спрашивать друг о друге у посторонних. Если они в таких условиях смогут встретиться, значит, их действительно ведут высшие силы. Если же с наступлением зари их обнаружат не вместе - казнят как обманщиков и врагов общественной морали.
Кенхиро тем временем, убеждённый, что у "пары взнузданных любовью" нет шансов выиграть забег, тайно приходит к Ёмаё и предлагает ему, не дожидаясь испытания, бежать и возвратиться с покаянием в храм переписчиков. Ты ведь не самурай и для тебя не актуальны вопросы чести, уговаривает он пленника; так ты спасёшь свою жизнь и развяжешь руки своему другу - он должен будет думать только о себе, и я уговорю деда помиловать его.
Ёмаё благодарит княжича и от имени духа любви Ё благословляет за сострадание к любовникам, но отклоняет предложение: хоть Ёмаё и не волнуют репутация и достоинство, не страшит возвращение в храм, но оставить Мэймяу - это предать его и их любовь, что страшнее смерти для них обоих. Даже если все силы будут против нас и мы погибнем, говорит Ёмаё, я не перестану воспевать эту любовь и надеяться на встречу в иных мирах.
Кенхиро идёт к Мэймяу и предлагает и ему побег, не скрыв однако, что Ёмаё предпочёл бегству прохождение испытания. Мэймяу тоже отказывается бежать, веря, что нездешние силы неспроста соединили их судьбы и помогут им найти друг друга. Следует примерно такой диалог:
Кенхиро: Я в трепете. Брат мой Мэймяу, вот здесь золото и драгоценности из казны крепости Фуфуяма, равные ценности владений вашей уважаемой семьи. Эти владения с гибелью вашего дома отошли к нашему роду, и я как будущий князь смею ими распорядиться. Примите из моих рук в ваши это достояние и распорядитесь им во благо вашей удивительной любви по вашему усмотрению. Вы могли бы сейчас же покинуть эти скорбные стены и на свободе искать способов помочь господину Ёмаё.
Мэймяу: Брат мой Кенхиро, давайте лучше придумаем, как использовать их для поисков Ёмы во время праздника. Если бы можно было устроить так, чтобы на нас оказались одинаковые опознавательные знаки, заметные только мне и ему! Я бы немедля отдал за это всё золото!
К: Если вам угодно, я передам половину этих ценностей господину Ёмаё. Когда вас и его выведут в город, каждый из вас сможет воспользоваться ими сообразно ситуации. На празднике будут во множестве жрецы и прорицатели, искусные в поисках пропавшего даже в потустороннем мире - если их одарить, они наверняка помогут вам. Вот только как вы сможете с ними объясниться со смолой во рту?
М: Элементарно! Я владею каллиграфией и вдобавок прекрасно рисую! Я объясню жрецам в письменном виде, кого хочу найти, и снабжу портретом!
К: Я восхищаюсь вашей парой и горд, что высшие силы судили мне послужить этой удивительной любви. Таких возлюбленных подлунный мир не видывал со времён Принцессы-Ткачихи Орихимэ и Волопаса Хикобоси.
(Плюш: Означенные Вега и Альтаир щёлкают зажигалкой и с пачкой сигарет отходят за угол.)
Вечером праздника Мэймяу наряжают вельможной иноземкой в покрывале, и, заклеив рот смолой, оставляют на улице. Ёмаё гримируют под темнокожего носильщика с изуродованным лицом и, склеив ему челюсти, отводят на другой край поселения.
Мэймяу быстро находит приезжих брахманов-магов и с помощью жестов и записок объясняется с ними. Они не берутся привести к нему возлюбленного, но готовы изготовить уникальный перстень, по которому Ёма безошибочно опознает его. По эскизу Мэймяу тут же делается кольцо, в котором камень - кусочек скалы, застрявший в ножнах со времени спуска в ущелье, обрамлённый крохотными алмазами и рубинами, символизирующими брызги реки и капли крови. Золотое плетение перстня изображает верёвку и сплетённые кисти рук. За эту работу Мэймяу без колебаний отдаёт всё что имеет на руках, половину цены земель своего рода.
Ёмаё тем временем, пользуясь советом княжича и полученной от него суммой, обращается к другой группе жрецов. Ему открывают, что он может воспользоваться на выбор двумя средствами для поиска возлюбленного: либо приобрести перстень-символ в надежде быть по нему узнанным при встрече, либо получить в сердце магнитную иглу, которая вращаясь будет указывать ему направление, где находится Мэймяу. Ёмаё рассуждает, что имея в запасе тысячу лет, он предпочёл бы перстень, но поскольку ночь коротка, может надеяться только на компас. Маги пронзают ему сердце тонкой чёрно-серебряной иголкой и Ёмаё, ощутив её движение, вручает им своё золото.
Далее в фильме (Аст зевает) следуют эффектные и живописные кадры этнического праздника, национальная музыка о-бона, пёстрые вымпела и фонарики на фоне неумолимо светлеющего неба и бесконечные хороводы и процессии, среди которых мечутся герои.
Мяу всё более истерически взывает к Асахи, тот фигурально разводит руками - мол, это был твой выбор, ловля покемонов мог бы этими деньгами распорядиться и поумней. Мы, духи-ками, дескать, не в ответе за твоего любовника, который шляется неведомо где вместо того чтобы найтись и опознать тебя по кольцу. Асахи троллит подопечного: пусть-де Мэймяу для привлечения всеобщего внимания обольётся горючей жидкостью и подожжёт себя, тогда уж Ёмаё непременно обратит внимание на происходящее - и если прибежит достаточно резво, то ледяной сёгун успеет погасить живой факел и Мяу, скорее всего, останется жив. Молодой самурай описывает круги по улицам, разрываясь между вариантами - бежать из города, просить Кенхиро о заступничестве или поддаться на провокацию Асахи.
Ёмаё тем временем, ориентируясь по верчению стрелки в сердце, выбирается на главную площадь. Уже рассветает, но толпа празднующих ещё довольно густа. Он понимает, что возлюбленный находится близко, в этой толпе, но от нервного истощения и постоянной боли из-за поворотов иглы теряет сознание и падает в грязь. Пробегающий мимо Мэймяу, споткнувшись о лежащее тело и внезапно вынырнув из своего отчаяния, испытывает импульс сострадания к изуродованному чернокожему рабу и подхватывает его руками, чтобы передвинуть в сторону от дороги. На миг очнувшийся Ёмаё видит прямо перед глазами кольцо с куском простого базальта, перевитого верёвкой, охваченной сплетёнными пальцами, и изо всех сил хватается за руку, на которую надет перстень…
Чуть живых от пережитого любовников обнаруживают друг у друга в объятиях и всенародно чествуют как избранников высших сил. Какисуки Усёхило официально просит их занять почётные должности при его дворе.
Продолжение следует