Проект Октябрьской революции. Жестокость простонародья и советское государство. 3
Еще важный фактор: в разных регионах по-разному происходила социализация общностей - в зависимости от продолжительности жизни в атмосфере уже советского общества и государства. В.И. Шишкин пишет: «Весной 1921 г. дислоцировавшуюся на Алтае 26-ю Златоустовскую стрелковую дивизию сменила 21-я Пермская стрелковая дивизия, до того находившаяся в Европейской России. Порядки, царившие в Алтайской губернии, особенно произвол со стороны местных комячеек и отрядов особого назначения, поразили командиров и политработников Пермской дивизии. Они прямо заявили Алтайскому губкому РКП(б), что не привыкли к такому отношению к крестьянству, а часть дивизионных партийных организаций и беспартийных красноармейцев открыто выразила свое возмущение поведением местных комячеек и отрядов особого назначения…
Командующий группой войск, занятой подавлением Сорокинского мятежа, 7 марта 1921 г. отдал приказ всем местным волостным и сельским комячейкам, категорически воспрещавший им какие-либо самостоятельные действия. Их задачи ограничивались информированием воинских частей об обстановке на местах и оказанием содействия в проведении совместных операций. В приказе подчеркивалось, что любое самочинное выступление комячеек будет расцениваться как проявление бандитизма».
Это принципиально важный прецедент: командующий группой войск на кризисной территории категорически запретил первичным организациям РКП(б) какие-либо самостоятельные действия, он будет их расценивать как проявление бандитизма. Этот конфликт императивно определяет статусы и функции государства и политической партии. Это - огромный шаг в строительстве Советского государства и уточняет смысл таких символических понятий, как диктатура пролетариата.
С началом НЭПа в 1921 г. ситуация резко осложнилась: вошли в воздействие противостоявшие прежде мятежи. В «Исторической энциклопедии Сибири» объясняется состояние красного бандитизма в этот момент: «[Он] подпитывался антикоммунистическими заговорами, мятежами и партизанским движением, сопротивлением крестьян сбору разверстки и продналога. Пик Красного бандитизма пришелся на лето - осень 1921: Красный бандитизм охватил почти все уезды Сибири. Особенно сильно поразил районы антикоммунистических восстаний и бывшего антиколчаковского партизанского движения...
Летом 1921 на Алтае [Красный бандитизм] принял массовый характер из-за отмены продовольственной разверстки и внутриволостного перераспределения продовольственных излишков. Выражался в грабежах зажиточного населения и во внесудебных расправах как с реальными противниками коммунистического режима (заговорщики, повстанцы, партизаны), так и с политическими пассивными слоями населения (крестьяне, сельская интеллигенция, специалисты), и даже отдельными представителями советской власти (сотрудники судебных органов). В 1921 стал одной из главных причин и факторов возникновения белого бандитизма» [Красный бандитизм // Историческая энциклопедия Сибири [в 3 т.] / Институт истории СО РАН. Издательство Историческое наследие Сибири. - Новосибирск, 2009].
НЭП натолкнулся в Сибири на сопротивление со стороны значительной части населения, которая являлась опорой Советской власти: сельских коммунистов, чоновцев, сотрудников милиции и ВЧК, бедноты. В отчете Бийского горкома РКП(б) в апреле 1921 г. говорится: «Не отвыкшие еще от партизанских методов борьбы и работы сибирские коммунисты, на которых поднималась вся глухая ненависть кулаков по поводу проведенной разверстки, никак не могут освоиться со взятым в настоящее время курсом нашей партии на середняка и хозяйственного крестьянина. Они не могут понять того, что сейчас необходимо оказывать содействие в хозяйственном отношении тому кулаку, с которым они враждовали всю зиму, и у них еще больше разгорается злоба, и они еще с большим рвением принимаются за реквизиции и конфискации. Местами наблюдается явление, которое можно назвать коммунистическим бандитизмом».
Это широкое явление здесь связано с НЭПом. Комиссия Сиббюро представила пленуму ЦК РКП(б) доклад об этой проблеме, где сказано: «С весны 1921 года в красный бандитизм начала вливаться новая струя недовольства политикой Советской власти, имеющая гораздо более глубокие политические и экономические основы. Тот слой деревенского населения, из которого вербуются красные бандиты, это либо беднота, либо элементы, разоренные Колчаком и отброшенные в ряды бедноты. До весны 1921 г. они экономически поддерживались государством и жили за счет внутреннего перераспределения излишков продовольствия, остающихся после разверстки; вместе с тем они были опорой Советской власти в деревне.
С отменой разверстки они утратили экономический базис, почувствовали себя столь же обездоленными, как были при Колчаке, и почуяли, что новый курс неизбежно ведет к усилению враждебных им элементов и понижает их собственное влияние. Эти обстоятельства все более делают их из просто недовольных - резко политически враждебными Советской власти. Нового курса они не приемлют. На этой стадии красный бандитизм начинает принимать уже другие формы: вместо самочинной расправы с контрреволюционерами те же группы начинают активно срывать новую продполитику; продолжают производить внутреннее перераспределения, конфискуют и реквизируют те продукты, которые отдельными домохозяевами ведутся для целей товарообмена» [Шишкин В.И. Красный бандитизм в Советской Сибири…].
Переход от военного коммунизма к НЭПу потребовал сложных решений для нахождения в разных условиях баланса между социальной справедливостью с эффективностью социальных форм. В главном самые острые проблемы удалось разрешить за два года.
Из описаний ситуаций, увязанных в непредвиденную проблему (красный бандитизм), можно выделить два разных периода - грубо, 1921 г. и 1922 г. В этих периодах доминировали (и сочетались) разные ценности активных групп, которые обозначались как «красные бандиты». После завершения военной кампании против сил Колчака (начало 1920 г.) бойцы «красных» партизанских отрядов считали своим долгом разгромить и задавить носителей зла («гадов»), а также отомстить им за погибших и замученных. Они знали своих врагов и свои местности, поэтому были уверены, что враги притаились и готовятся нанести удар.
Что задумала Советская власть в Москве, чтобы усмирить «гадов», они не знали, да и в Москве только начали разрабатывать доктрину и решения этой операции. Каковы же были мотивы партизан, у которых не было ни командиров, ни комиссаров из Москвы - они сами были и командирами, и разведчиками и мстителями. Их цель и главная ценность были - добить «гадов». Партизаны - не регулярная армия, они сами ставят цель и избирают тактику! Авторы, которые утверждают, что целью «красных бандитов» было ограбить зажиточное население, думаю, притворяются наивными.
Почти наверняка, что в то время в докладах ВЧК, Сиббюро и даже в дискуссии на Пленуме ЦК РКП(б) не фигурировал фактор состояния психики этой массы людей, получивших культурную травму. Их ценности были гипертрофированы, а их цели - мессианские. Но этого в ВЧК и ЦК РКП(б) не знали, хотя и чувствовали. Но наша нынешняя беда в том, что ценное знание этой проблемы наши гуманитарии игнорируют - не знают и не чувствуют.
Обсуждая явления жестокости, мы приходим к предположению, что это явление возникает в любой революции, независимо от ее цели, класса и идеологии. Различия в этом аспекте революций определяются масштабом жестокости и способами ее обуздания. Изучение этого явления актуально для всех культур и обществ, потому что все культуры и общества время от времени переживают глубокие кризисы. Тогда и происходит всплеск жестокости, которая превращается в один из общественных институтов и организуется как элемент системы. По своей структуре схожи и антибольшевистские мятежи эсеров, и карательные операции Колчака или Петлюры, и красный бандитизм, и погромы Махно. Поэтому полезно для сравнения вернуться к эпизоду, который относится к проекту Февральской революции. Здесь были сконструированы прототипы этих механизмов.
Вот исторический факт, о котором теперь много пишут (даже болезненно много): 12 июня 1918 г. рабочие в Невьянске на артиллерийском заводе (7000 рабочих) подняли восстание, а чуть позже начали восстание рабочие Ижевского и Воткинского заводов. Пишут много, но объяснения нет - почему? Их тяготы и беды военного и революционного времени были типичными (судя по описаниям, гораздо более легкими, чем в центральной России). Они тесно общались с эсерами и соглашались, что будет лучше «Власть Советам без большевиков». Но и это не может быть причиной для такого шага! Почему идея сократить в Советах число большевиков и добавить эсеров толкнула рабочих залить кровью Прикамье, и уйти к Колчаку под красным флагом (!) - убивать и гибнуть? Ведь их собственная гибель была очень вероятна. Для такого шага у них не было никакого религиозного озарения, ни классовой ненависти, ни нестерпимой несправедливости.
Вот актуальная проблема!
Командующий группой войск, занятой подавлением Сорокинского мятежа, 7 марта 1921 г. отдал приказ всем местным волостным и сельским комячейкам, категорически воспрещавший им какие-либо самостоятельные действия. Их задачи ограничивались информированием воинских частей об обстановке на местах и оказанием содействия в проведении совместных операций. В приказе подчеркивалось, что любое самочинное выступление комячеек будет расцениваться как проявление бандитизма».
Это принципиально важный прецедент: командующий группой войск на кризисной территории категорически запретил первичным организациям РКП(б) какие-либо самостоятельные действия, он будет их расценивать как проявление бандитизма. Этот конфликт императивно определяет статусы и функции государства и политической партии. Это - огромный шаг в строительстве Советского государства и уточняет смысл таких символических понятий, как диктатура пролетариата.
С началом НЭПа в 1921 г. ситуация резко осложнилась: вошли в воздействие противостоявшие прежде мятежи. В «Исторической энциклопедии Сибири» объясняется состояние красного бандитизма в этот момент: «[Он] подпитывался антикоммунистическими заговорами, мятежами и партизанским движением, сопротивлением крестьян сбору разверстки и продналога. Пик Красного бандитизма пришелся на лето - осень 1921: Красный бандитизм охватил почти все уезды Сибири. Особенно сильно поразил районы антикоммунистических восстаний и бывшего антиколчаковского партизанского движения...
Летом 1921 на Алтае [Красный бандитизм] принял массовый характер из-за отмены продовольственной разверстки и внутриволостного перераспределения продовольственных излишков. Выражался в грабежах зажиточного населения и во внесудебных расправах как с реальными противниками коммунистического режима (заговорщики, повстанцы, партизаны), так и с политическими пассивными слоями населения (крестьяне, сельская интеллигенция, специалисты), и даже отдельными представителями советской власти (сотрудники судебных органов). В 1921 стал одной из главных причин и факторов возникновения белого бандитизма» [Красный бандитизм // Историческая энциклопедия Сибири [в 3 т.] / Институт истории СО РАН. Издательство Историческое наследие Сибири. - Новосибирск, 2009].
НЭП натолкнулся в Сибири на сопротивление со стороны значительной части населения, которая являлась опорой Советской власти: сельских коммунистов, чоновцев, сотрудников милиции и ВЧК, бедноты. В отчете Бийского горкома РКП(б) в апреле 1921 г. говорится: «Не отвыкшие еще от партизанских методов борьбы и работы сибирские коммунисты, на которых поднималась вся глухая ненависть кулаков по поводу проведенной разверстки, никак не могут освоиться со взятым в настоящее время курсом нашей партии на середняка и хозяйственного крестьянина. Они не могут понять того, что сейчас необходимо оказывать содействие в хозяйственном отношении тому кулаку, с которым они враждовали всю зиму, и у них еще больше разгорается злоба, и они еще с большим рвением принимаются за реквизиции и конфискации. Местами наблюдается явление, которое можно назвать коммунистическим бандитизмом».
Это широкое явление здесь связано с НЭПом. Комиссия Сиббюро представила пленуму ЦК РКП(б) доклад об этой проблеме, где сказано: «С весны 1921 года в красный бандитизм начала вливаться новая струя недовольства политикой Советской власти, имеющая гораздо более глубокие политические и экономические основы. Тот слой деревенского населения, из которого вербуются красные бандиты, это либо беднота, либо элементы, разоренные Колчаком и отброшенные в ряды бедноты. До весны 1921 г. они экономически поддерживались государством и жили за счет внутреннего перераспределения излишков продовольствия, остающихся после разверстки; вместе с тем они были опорой Советской власти в деревне.
С отменой разверстки они утратили экономический базис, почувствовали себя столь же обездоленными, как были при Колчаке, и почуяли, что новый курс неизбежно ведет к усилению враждебных им элементов и понижает их собственное влияние. Эти обстоятельства все более делают их из просто недовольных - резко политически враждебными Советской власти. Нового курса они не приемлют. На этой стадии красный бандитизм начинает принимать уже другие формы: вместо самочинной расправы с контрреволюционерами те же группы начинают активно срывать новую продполитику; продолжают производить внутреннее перераспределения, конфискуют и реквизируют те продукты, которые отдельными домохозяевами ведутся для целей товарообмена» [Шишкин В.И. Красный бандитизм в Советской Сибири…].
Переход от военного коммунизма к НЭПу потребовал сложных решений для нахождения в разных условиях баланса между социальной справедливостью с эффективностью социальных форм. В главном самые острые проблемы удалось разрешить за два года.
Из описаний ситуаций, увязанных в непредвиденную проблему (красный бандитизм), можно выделить два разных периода - грубо, 1921 г. и 1922 г. В этих периодах доминировали (и сочетались) разные ценности активных групп, которые обозначались как «красные бандиты». После завершения военной кампании против сил Колчака (начало 1920 г.) бойцы «красных» партизанских отрядов считали своим долгом разгромить и задавить носителей зла («гадов»), а также отомстить им за погибших и замученных. Они знали своих врагов и свои местности, поэтому были уверены, что враги притаились и готовятся нанести удар.
Что задумала Советская власть в Москве, чтобы усмирить «гадов», они не знали, да и в Москве только начали разрабатывать доктрину и решения этой операции. Каковы же были мотивы партизан, у которых не было ни командиров, ни комиссаров из Москвы - они сами были и командирами, и разведчиками и мстителями. Их цель и главная ценность были - добить «гадов». Партизаны - не регулярная армия, они сами ставят цель и избирают тактику! Авторы, которые утверждают, что целью «красных бандитов» было ограбить зажиточное население, думаю, притворяются наивными.
Почти наверняка, что в то время в докладах ВЧК, Сиббюро и даже в дискуссии на Пленуме ЦК РКП(б) не фигурировал фактор состояния психики этой массы людей, получивших культурную травму. Их ценности были гипертрофированы, а их цели - мессианские. Но этого в ВЧК и ЦК РКП(б) не знали, хотя и чувствовали. Но наша нынешняя беда в том, что ценное знание этой проблемы наши гуманитарии игнорируют - не знают и не чувствуют.
Обсуждая явления жестокости, мы приходим к предположению, что это явление возникает в любой революции, независимо от ее цели, класса и идеологии. Различия в этом аспекте революций определяются масштабом жестокости и способами ее обуздания. Изучение этого явления актуально для всех культур и обществ, потому что все культуры и общества время от времени переживают глубокие кризисы. Тогда и происходит всплеск жестокости, которая превращается в один из общественных институтов и организуется как элемент системы. По своей структуре схожи и антибольшевистские мятежи эсеров, и карательные операции Колчака или Петлюры, и красный бандитизм, и погромы Махно. Поэтому полезно для сравнения вернуться к эпизоду, который относится к проекту Февральской революции. Здесь были сконструированы прототипы этих механизмов.
Вот исторический факт, о котором теперь много пишут (даже болезненно много): 12 июня 1918 г. рабочие в Невьянске на артиллерийском заводе (7000 рабочих) подняли восстание, а чуть позже начали восстание рабочие Ижевского и Воткинского заводов. Пишут много, но объяснения нет - почему? Их тяготы и беды военного и революционного времени были типичными (судя по описаниям, гораздо более легкими, чем в центральной России). Они тесно общались с эсерами и соглашались, что будет лучше «Власть Советам без большевиков». Но и это не может быть причиной для такого шага! Почему идея сократить в Советах число большевиков и добавить эсеров толкнула рабочих залить кровью Прикамье, и уйти к Колчаку под красным флагом (!) - убивать и гибнуть? Ведь их собственная гибель была очень вероятна. Для такого шага у них не было никакого религиозного озарения, ни классовой ненависти, ни нестерпимой несправедливости.
Вот актуальная проблема!