Проект Октябрьской революции. Жестокость простонародья и советское государство. 2
Факты таковы. Почти полтора года, до февраля 1920 г., в Белом движении пост Верховного правителя России и Верховного Главнокомандующего Русской армией занимал адмирал Колчак. Его силы контролировали огромную территорию Сибири и Дальнего Востока. Советская власть на этой территории была ликвидирована летом 1918 г., так что институционализация Советов и других советских институтов не успела развернуться. Только что организованная Красная армия держала фронт в Поволжье и на Урале.
В Сибири было много переселенцев, прибывших во время столыпинской реформы, среди них были зажиточные крестьяне и кулаки. Советской властью многие из них были недовольны - продразверсткой, ограничением торговлей хлеба, - и в то же время они отвергали попытки возвращения прежних сословных порядков. Так возникло партизанское сопротивление армии Колчака - из разных групп крестьян, хотя основную массу составляли середники и бедняки. В городах, когда белые их занимали, ячейки большевиков и советские работники уходили в подполье, а много рабочих уходили в партизанские отряды.
Партизаны действовали и на железной дороге, создавали заторы, иногда взрывали мосты, создавая серьезные трудности Белой армии. К весне 1919 г. партизанское движение расширилось, почти на всей территории Сибири, а летом-осенью превратилось в повстанческую войну, так что сформировались крупные соединения - партизанские армии. Кроме них были десятки отрядов средней величины и сотни небольших маневренных отрядов и групп. Целые уезды освобождались партизанами от белых еще до прихода Красной армии. В освобожденных районах создавались революционные комитеты или Советы. Но эти структуры, созданные в партизанском крае в процессе самоорганизации, и такие структуры, которые в Европейской России развивались полтора-два года в лоне большого государства, были различны.
Для представления сложившейся ситуации после восстановления Советской власти в Сибири возьмем фрагменты из трудов нескольких более или менее беспристрастных авторов. Читателям придется сделать усилие, чтобы разделить факты и нравственные оценки, которые дают нынешние авторы с высоты благосостояния и демократии ХХI века.
Вот короткая формулировка: «Помимо “упорядоченного” коммунистического террора жизнь Сибири во многом определяли стихийные бессудные расправы на классовой почве, известные как “красный бандитизм”. Он отнюдь не был исключительно сибирской особенностью, поскольку отмечался повсюду в стране, но в Сибири и на Дальнем Востоке был развит особенно сильно. Криминальный характер коммунистической власти ярко отразился в этом специфическом явлении, ставшем характерной и повсеместной чертой революционного и пореволюционного быта…
Десятки тысяч партизан и демобилизованных военных, привыкших к убийствам и грабежам, потерявших родных и друзей от рук колчаковцев, привнесли в общественную жизнь разнузданную мстительность. Порой она обрушивалась не только на “гадов”, но и на представителей власти, пытавшихся сдержать бандитизм. В условиях острого дефицита партийно-советских и чекистских кадров в Сибири масса партизан в 1920-1921 гг. оказалась в РКП(б) и органах ВЧК, превратив их в явно криминализированные структуры.
Для советской историографии было очевидно, что строительство большевистских органов власти осуществляли преданные коммунистической идее бескорыстные сторонники новой жизни - передовые, политически активные рабочие, крестьяне, интеллигенты. В действительности же новая власть, особенно в наиболее удалённых регионах, оказалась в основном составленной из неприспособленных к управленческому труду малограмотных карьеристов, среди которых не редкостью были личности с уголовным прошлым, всевозможные авантюристы и проходимцы» [Тепляков А.Г. «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918-1929 гг. М.: АИРО-ХХI, 2007].
Таков образ, созданный фактами вместе с ценностными идеологическими связками.
Факты фиксировались и накапливались в докладах в органах ВЧК и РКП(б) в их архивах и из них получают материалы историки и создают свои тексты. В.И. Шишкин, историк, который много лет изучает проблему, пишет: «Анализ документов, имеющихся в архивных фондах названных органов, дает основание утверждать, что сведения, позволяющие правильно оценить причины возникновения, масштабы распространения и природу красного бандитизма, они получали вовремя и в должном объеме. В порядке подтверждения можно сослаться на отчет Сиббюро ЦК РКП(б) за март - апрель 1921 г. подготовленный для ЦК партии» [Шишкин В.И. Красный бандитизм в Советской Сибири // Советская история: проблемы и уроки / Отв. ред. В.И. Шишкин. Новосибирск: Издательство «Наука», Сибирское отделение, 1992].
Будем опираться в основном на его труды. Но надо сделать небольшой комментарий к трактовке явления «красный бандитизм» А.Г. Тепляковом - он, на мой взгляд, сделал ошибочные утверждения общего характера:
- Бессудные расправы (в частности, красный бандитизм) не могут возникнуть ни стихийно, ни на классовой почве, тем более, что они «обрушивались не только на “гадов”, но и на чекистов». Посмотрите сегодня на «правый сектор» или на ряженых «бандеровцев» - они возникли не стихийно и не в ходе классовой борьбы.
- Ошибочно утверждение, что «криминальный характер коммунистической власти ярко отразился в этом специфическом явлении». Автору не хватает воображения увидеть, что кроме криминальных есть и другие мотивы для расправ.
- Автор определил советскую власть как криминальную по причине «острого дефицита партийно-советских и чекистских кадров в Сибири… Новая власть, особенно в наиболее удалённых регионах, оказалась в основном составленной из неприспособленных к управленческому труду малограмотных карьеристов». С такой же логикой он мог бы назвать криминальной всю российскую интеллигенцию - грамотную и прекрасно приспособленную к управленческому труду, но которая уклонилась от службы в ВЧК и РКП.
- Автор пишет, что «десятки тысяч партизан, … потерявших родных и друзей от рук колчаковцев, привнесли в общественную жизнь разнузданную мстительность». Ай-я-яй! Какие эти партизаны малограмотные - месть у них разнузданная. В гражданском обществе это недопустимо. Далеко им до протестантской этики.
- А главное, что автор упрекает советскую власть за то, что красный бандитизм стал «характерной и повсеместной чертой революционного и пореволюционного быта». Прекрасная идея - просто обезличить простонародье «медленным зверством, властью бичей и желез», и живи-поживай! Не получается. Когда элита нарушает общественный договор, то сначала вдруг множатся шайки разбойников, потом появляется Стенька Разин или Пугачев, потом появляются народовольцы с бомбами, потом организуется репетиция революции - организованные массовые волнения, потом цунами революций. Недовольство и упреки Февральской и Октябрьской революции этого автора ничтожны.
Вот воспоминания дочери Столыпина в октябре 1905 г.: «Народные бунты в деревнях усиливаются, крестьяне жгут имения помещиков, уничтожают все, что попадается им под руку: библиотеки, картины, фарфор, старинную мебель, и даже скот и урожай. Почти никогда крестьяне ничего не крадут, но ярким пламенем горят помещичьи дома, скотные дворы, сараи, амбары. Рубят в щепки, топчут ногами, ломают и рвут все, что владельцы, в надежде спасти хоть крохи своего имущества, выносят из горящих домов. Проезжая по железной дороге через Саратовскую губернию, можно было видеть из окон вагона ровную степь, освещенную, как горящими факелами, подожженными усадьбами» [Бок М. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпина. М.: Букинист, 1992].
Осенью 1905 г. в Европейской России было разрушено около 3 тыс. поместий, 15% общего числа. А это еще была не революция, а «волнения». Объективный историк удивился бы тому, что Советская власть с ее ВЧК, РКП(б) и «малограмотными карьеристами» сумела после режима Колчака за два года успокоить и обуздать красный бандитизм. И главное - успокоить и обуздать не расстрелами, а процессом жизнеустройства.
Продолжим описание. Советская власть вела борьбу с отрядами красных бандитов иногда в судебном порядке, а иногда и с использованием вооруженной силы. В некоторых местностях эта опасность для Советской власти даже считалась главной. Под суд шли, бывало, целые городские парторганизации, нарушившие общую политическую линию. Несколько месяцев шла чистка милиции, местных ЧК и РКП(б). Из партии были исключены более 8 000 коммунистов, почти не было таких ЧК, из которых не изгонялись бы по несколько членов за различные преступления и злоупотребления.
Это была очень трудная операция, поскольку, как дал определение В.И. Шишкин, красный бандитизм «возник как реакция участников революционного подполья и партизанского движения на репрессии колчаковцев и выражение недовольства мягкой карательной политикой советской власти по отношению к бывшим контрреволюционерам».
Вот фрагменты из его книги:
«Жестокость колчаковского режима привела к тому, что у многих боровшихся с ним подпольщиков, партизан и повстанцев стремление к политическому реваншу стало сочетаться с жаждой мести, непосредственной расправы со своими политическими противниками. После разгрома Колчака и восстановления Советской власти особенно сильно такие настроения и адекватное им поведение выявились на Алтае, где партизанско-повстанческое движение носило массовый характер. Под давлением разбушевавшейся стихии и в целях ее нейтрализации партийное, советское и военно-политическое руководство Алтайской губернии 27 января 1920 г. разрешило коллегии местной губчека применять высшую меру наказания по отношению к злостным врагам Советской, власти. Вскоре на основании распоряжения председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского право непосредственной расправы было предоставлено всем губернским чека и ревтрибуналам Сибири, поскольку ее территория находилась на положении прифронтовой полосы…
Комиссия, которая по поручению Сиббюро ЦК РКП(б) в конце сентября - начале октября 1921 г., подготовила для пленума ЦК РКП(б) специальный доклад “О красном бандитизме”. Характеризуя обстановку, породившую в Сибири красный бандитизм, ее члены писали:
“В основной и первоначальной своей форме красный бандитизм является продолжением гражданской войны. Посредством его одна из групп населения сводит свои старые, со времен Колчака ведущиеся счеты с другой группой населения: рабочие со спецами, более или менее активно проявившими себя в колчаковский период, партизанские элементы деревни - с кулаками и прочими активно контрреволюционными ее элементами: „гадами“ на выразительном языке красных бандитов. Те меры борьбы, которые усвоила себе по отношению к контрреволюционным элементам Советская власть в Сибири, их не удовлетворяют, кажутся им слишком мягкими. Их собственные желания сводятся в сущности к поголовному истреблению их политических врагов, в лучшем случае к их поголовному изъятию и водворению в тюрьмы и концентрационные лагеря. Когда к концу первого года существования Советской власти в Сибири вполне обнаружилось, что органы ее не идут и не пойдут по этому пути, партизанские элементы решили взять на себя задачу расправы со своими врагами. „Бей гадов“ - основной лозунг красных бандитов во всей Сибири”…
Созданные в Сибири после ее освобождения от Колчака коммунистические ячейки и советские органы состояли преимущественно из крестьян, на практике доказавших свою преданность Советской власти, но имевших низкий уровень общей, политической и правовой культуры. Среди рядовых советских сотрудников и коммунистов было много малограмотных и элементарно неграмотных. Редко кто из этих людей знал советские законы, разбирался в них и тем более их чтил. В своей практической работе среди населения они не могли целесообразно и эффективно применять методы убеждения и принуждения, поэтому вскоре сделали упор на вторые в ущерб первым. В результате в течение 1920 г. в Сибири произошла стремительная эскалация государственного насилия, санкционированного советским законодательством…
Постепенный пересмотр взглядов руководящих партийно-советских инстанций Сибири на природу красного бандитизма, а затем и на методы борьбы с ним наметился в начале 1921 г. Наиболее отчетливо эта эволюция прослеживается в позиции руководства Алтайской губернии. Если в 1920 г. возникновение красного бандитизма объяснялось им преимущественно неэффективностью советской карательной политики и недовольством ею со стороны пострадавшего от контрреволюции населения, то уже в начале 1921 г. акценты стали существенно смещаться: приходит понимание того, что главными виновниками красного бандитизма являются коммунисты и советские работники» [Шишкин В.И. Красный бандитизм в Советской Сибири…].
Вот фрагмент из этого отчета комиссии Сиббюро, посвященный красному бандитизму: «Отличительные черты красного бандитизма: 1) что он питается соками старой партизанщины, 2) что партийные массы в целом ряде мест разочаровываются в решительной борьбе Советское власти с различного рода контрреволюционными элементами и решают эту борьбу принять на себя. На этой почве отдельные члены организации собираются в особые группы, которые арестовывают и убивают тех лиц, которых они считают контрреволюционерами: кулаков отдельных лиц, которые когда-либо в прошлом служили у Колчака, чинивших те или иные неприятности отдельным членам нашей партии… В некоторых местностях группы товарищей, занимающихся красным террором, отливаются в особые нелегальные организации внутри партийной организации, устанавливают особую связь между собой, устраивают нелегальные собрания…
В отдельных редких, правда, случаях красный бандитизм вырождается в свою собственную противоположность и пополняет ряды действующих белых банд, причем комячейки становятся активными руководителями этих банд. Но эти явления имеют место в тех случаях, когда [в] крестьянских комячейках преобладает кулацкий элемент».
В.И. Шишкин отмечает, что Сиббюро уделила много внимания анализу социально-политических черт красного бандитизма. Комиссия Сиббюро пишет в докладе ЦК РКП(б): «В красный бандитизм вовлекаются по преимуществу элементы, во времена Колчака активно боровшиеся в рядах партизан; социально это, следовательно, отчасти рабочие (не городские, а рабочие копей, рудников и прочий поселковый элемент) и преимущественно крестьяне из бедноты или выбитые из хозяйственной жизни колчаковским режимом и партизанщиной; иногда это элементы (большей частью партизанские вожди разного калибра), которых партизанщина пробудила и сделала политически активным».
Историк высказал важное суждение: «Трудно далось осознание того, что социальным источником и носителем красного бандитизма являлись не контрреволюционные или чуждые Советской власти элементы, а те слои населения, на которые опиралась диктатура пролетариата: разбуженная революцией и политически активная часть деревенской и городской бедноты, в том числе люмпенской».
В Сибири было много переселенцев, прибывших во время столыпинской реформы, среди них были зажиточные крестьяне и кулаки. Советской властью многие из них были недовольны - продразверсткой, ограничением торговлей хлеба, - и в то же время они отвергали попытки возвращения прежних сословных порядков. Так возникло партизанское сопротивление армии Колчака - из разных групп крестьян, хотя основную массу составляли середники и бедняки. В городах, когда белые их занимали, ячейки большевиков и советские работники уходили в подполье, а много рабочих уходили в партизанские отряды.
Партизаны действовали и на железной дороге, создавали заторы, иногда взрывали мосты, создавая серьезные трудности Белой армии. К весне 1919 г. партизанское движение расширилось, почти на всей территории Сибири, а летом-осенью превратилось в повстанческую войну, так что сформировались крупные соединения - партизанские армии. Кроме них были десятки отрядов средней величины и сотни небольших маневренных отрядов и групп. Целые уезды освобождались партизанами от белых еще до прихода Красной армии. В освобожденных районах создавались революционные комитеты или Советы. Но эти структуры, созданные в партизанском крае в процессе самоорганизации, и такие структуры, которые в Европейской России развивались полтора-два года в лоне большого государства, были различны.
Для представления сложившейся ситуации после восстановления Советской власти в Сибири возьмем фрагменты из трудов нескольких более или менее беспристрастных авторов. Читателям придется сделать усилие, чтобы разделить факты и нравственные оценки, которые дают нынешние авторы с высоты благосостояния и демократии ХХI века.
Вот короткая формулировка: «Помимо “упорядоченного” коммунистического террора жизнь Сибири во многом определяли стихийные бессудные расправы на классовой почве, известные как “красный бандитизм”. Он отнюдь не был исключительно сибирской особенностью, поскольку отмечался повсюду в стране, но в Сибири и на Дальнем Востоке был развит особенно сильно. Криминальный характер коммунистической власти ярко отразился в этом специфическом явлении, ставшем характерной и повсеместной чертой революционного и пореволюционного быта…
Десятки тысяч партизан и демобилизованных военных, привыкших к убийствам и грабежам, потерявших родных и друзей от рук колчаковцев, привнесли в общественную жизнь разнузданную мстительность. Порой она обрушивалась не только на “гадов”, но и на представителей власти, пытавшихся сдержать бандитизм. В условиях острого дефицита партийно-советских и чекистских кадров в Сибири масса партизан в 1920-1921 гг. оказалась в РКП(б) и органах ВЧК, превратив их в явно криминализированные структуры.
Для советской историографии было очевидно, что строительство большевистских органов власти осуществляли преданные коммунистической идее бескорыстные сторонники новой жизни - передовые, политически активные рабочие, крестьяне, интеллигенты. В действительности же новая власть, особенно в наиболее удалённых регионах, оказалась в основном составленной из неприспособленных к управленческому труду малограмотных карьеристов, среди которых не редкостью были личности с уголовным прошлым, всевозможные авантюристы и проходимцы» [Тепляков А.Г. «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918-1929 гг. М.: АИРО-ХХI, 2007].
Таков образ, созданный фактами вместе с ценностными идеологическими связками.
Факты фиксировались и накапливались в докладах в органах ВЧК и РКП(б) в их архивах и из них получают материалы историки и создают свои тексты. В.И. Шишкин, историк, который много лет изучает проблему, пишет: «Анализ документов, имеющихся в архивных фондах названных органов, дает основание утверждать, что сведения, позволяющие правильно оценить причины возникновения, масштабы распространения и природу красного бандитизма, они получали вовремя и в должном объеме. В порядке подтверждения можно сослаться на отчет Сиббюро ЦК РКП(б) за март - апрель 1921 г. подготовленный для ЦК партии» [Шишкин В.И. Красный бандитизм в Советской Сибири // Советская история: проблемы и уроки / Отв. ред. В.И. Шишкин. Новосибирск: Издательство «Наука», Сибирское отделение, 1992].
Будем опираться в основном на его труды. Но надо сделать небольшой комментарий к трактовке явления «красный бандитизм» А.Г. Тепляковом - он, на мой взгляд, сделал ошибочные утверждения общего характера:
- Бессудные расправы (в частности, красный бандитизм) не могут возникнуть ни стихийно, ни на классовой почве, тем более, что они «обрушивались не только на “гадов”, но и на чекистов». Посмотрите сегодня на «правый сектор» или на ряженых «бандеровцев» - они возникли не стихийно и не в ходе классовой борьбы.
- Ошибочно утверждение, что «криминальный характер коммунистической власти ярко отразился в этом специфическом явлении». Автору не хватает воображения увидеть, что кроме криминальных есть и другие мотивы для расправ.
- Автор определил советскую власть как криминальную по причине «острого дефицита партийно-советских и чекистских кадров в Сибири… Новая власть, особенно в наиболее удалённых регионах, оказалась в основном составленной из неприспособленных к управленческому труду малограмотных карьеристов». С такой же логикой он мог бы назвать криминальной всю российскую интеллигенцию - грамотную и прекрасно приспособленную к управленческому труду, но которая уклонилась от службы в ВЧК и РКП.
- Автор пишет, что «десятки тысяч партизан, … потерявших родных и друзей от рук колчаковцев, привнесли в общественную жизнь разнузданную мстительность». Ай-я-яй! Какие эти партизаны малограмотные - месть у них разнузданная. В гражданском обществе это недопустимо. Далеко им до протестантской этики.
- А главное, что автор упрекает советскую власть за то, что красный бандитизм стал «характерной и повсеместной чертой революционного и пореволюционного быта». Прекрасная идея - просто обезличить простонародье «медленным зверством, властью бичей и желез», и живи-поживай! Не получается. Когда элита нарушает общественный договор, то сначала вдруг множатся шайки разбойников, потом появляется Стенька Разин или Пугачев, потом появляются народовольцы с бомбами, потом организуется репетиция революции - организованные массовые волнения, потом цунами революций. Недовольство и упреки Февральской и Октябрьской революции этого автора ничтожны.
Вот воспоминания дочери Столыпина в октябре 1905 г.: «Народные бунты в деревнях усиливаются, крестьяне жгут имения помещиков, уничтожают все, что попадается им под руку: библиотеки, картины, фарфор, старинную мебель, и даже скот и урожай. Почти никогда крестьяне ничего не крадут, но ярким пламенем горят помещичьи дома, скотные дворы, сараи, амбары. Рубят в щепки, топчут ногами, ломают и рвут все, что владельцы, в надежде спасти хоть крохи своего имущества, выносят из горящих домов. Проезжая по железной дороге через Саратовскую губернию, можно было видеть из окон вагона ровную степь, освещенную, как горящими факелами, подожженными усадьбами» [Бок М. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпина. М.: Букинист, 1992].
Осенью 1905 г. в Европейской России было разрушено около 3 тыс. поместий, 15% общего числа. А это еще была не революция, а «волнения». Объективный историк удивился бы тому, что Советская власть с ее ВЧК, РКП(б) и «малограмотными карьеристами» сумела после режима Колчака за два года успокоить и обуздать красный бандитизм. И главное - успокоить и обуздать не расстрелами, а процессом жизнеустройства.
Продолжим описание. Советская власть вела борьбу с отрядами красных бандитов иногда в судебном порядке, а иногда и с использованием вооруженной силы. В некоторых местностях эта опасность для Советской власти даже считалась главной. Под суд шли, бывало, целые городские парторганизации, нарушившие общую политическую линию. Несколько месяцев шла чистка милиции, местных ЧК и РКП(б). Из партии были исключены более 8 000 коммунистов, почти не было таких ЧК, из которых не изгонялись бы по несколько членов за различные преступления и злоупотребления.
Это была очень трудная операция, поскольку, как дал определение В.И. Шишкин, красный бандитизм «возник как реакция участников революционного подполья и партизанского движения на репрессии колчаковцев и выражение недовольства мягкой карательной политикой советской власти по отношению к бывшим контрреволюционерам».
Вот фрагменты из его книги:
«Жестокость колчаковского режима привела к тому, что у многих боровшихся с ним подпольщиков, партизан и повстанцев стремление к политическому реваншу стало сочетаться с жаждой мести, непосредственной расправы со своими политическими противниками. После разгрома Колчака и восстановления Советской власти особенно сильно такие настроения и адекватное им поведение выявились на Алтае, где партизанско-повстанческое движение носило массовый характер. Под давлением разбушевавшейся стихии и в целях ее нейтрализации партийное, советское и военно-политическое руководство Алтайской губернии 27 января 1920 г. разрешило коллегии местной губчека применять высшую меру наказания по отношению к злостным врагам Советской, власти. Вскоре на основании распоряжения председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского право непосредственной расправы было предоставлено всем губернским чека и ревтрибуналам Сибири, поскольку ее территория находилась на положении прифронтовой полосы…
Комиссия, которая по поручению Сиббюро ЦК РКП(б) в конце сентября - начале октября 1921 г., подготовила для пленума ЦК РКП(б) специальный доклад “О красном бандитизме”. Характеризуя обстановку, породившую в Сибири красный бандитизм, ее члены писали:
“В основной и первоначальной своей форме красный бандитизм является продолжением гражданской войны. Посредством его одна из групп населения сводит свои старые, со времен Колчака ведущиеся счеты с другой группой населения: рабочие со спецами, более или менее активно проявившими себя в колчаковский период, партизанские элементы деревни - с кулаками и прочими активно контрреволюционными ее элементами: „гадами“ на выразительном языке красных бандитов. Те меры борьбы, которые усвоила себе по отношению к контрреволюционным элементам Советская власть в Сибири, их не удовлетворяют, кажутся им слишком мягкими. Их собственные желания сводятся в сущности к поголовному истреблению их политических врагов, в лучшем случае к их поголовному изъятию и водворению в тюрьмы и концентрационные лагеря. Когда к концу первого года существования Советской власти в Сибири вполне обнаружилось, что органы ее не идут и не пойдут по этому пути, партизанские элементы решили взять на себя задачу расправы со своими врагами. „Бей гадов“ - основной лозунг красных бандитов во всей Сибири”…
Созданные в Сибири после ее освобождения от Колчака коммунистические ячейки и советские органы состояли преимущественно из крестьян, на практике доказавших свою преданность Советской власти, но имевших низкий уровень общей, политической и правовой культуры. Среди рядовых советских сотрудников и коммунистов было много малограмотных и элементарно неграмотных. Редко кто из этих людей знал советские законы, разбирался в них и тем более их чтил. В своей практической работе среди населения они не могли целесообразно и эффективно применять методы убеждения и принуждения, поэтому вскоре сделали упор на вторые в ущерб первым. В результате в течение 1920 г. в Сибири произошла стремительная эскалация государственного насилия, санкционированного советским законодательством…
Постепенный пересмотр взглядов руководящих партийно-советских инстанций Сибири на природу красного бандитизма, а затем и на методы борьбы с ним наметился в начале 1921 г. Наиболее отчетливо эта эволюция прослеживается в позиции руководства Алтайской губернии. Если в 1920 г. возникновение красного бандитизма объяснялось им преимущественно неэффективностью советской карательной политики и недовольством ею со стороны пострадавшего от контрреволюции населения, то уже в начале 1921 г. акценты стали существенно смещаться: приходит понимание того, что главными виновниками красного бандитизма являются коммунисты и советские работники» [Шишкин В.И. Красный бандитизм в Советской Сибири…].
Вот фрагмент из этого отчета комиссии Сиббюро, посвященный красному бандитизму: «Отличительные черты красного бандитизма: 1) что он питается соками старой партизанщины, 2) что партийные массы в целом ряде мест разочаровываются в решительной борьбе Советское власти с различного рода контрреволюционными элементами и решают эту борьбу принять на себя. На этой почве отдельные члены организации собираются в особые группы, которые арестовывают и убивают тех лиц, которых они считают контрреволюционерами: кулаков отдельных лиц, которые когда-либо в прошлом служили у Колчака, чинивших те или иные неприятности отдельным членам нашей партии… В некоторых местностях группы товарищей, занимающихся красным террором, отливаются в особые нелегальные организации внутри партийной организации, устанавливают особую связь между собой, устраивают нелегальные собрания…
В отдельных редких, правда, случаях красный бандитизм вырождается в свою собственную противоположность и пополняет ряды действующих белых банд, причем комячейки становятся активными руководителями этих банд. Но эти явления имеют место в тех случаях, когда [в] крестьянских комячейках преобладает кулацкий элемент».
В.И. Шишкин отмечает, что Сиббюро уделила много внимания анализу социально-политических черт красного бандитизма. Комиссия Сиббюро пишет в докладе ЦК РКП(б): «В красный бандитизм вовлекаются по преимуществу элементы, во времена Колчака активно боровшиеся в рядах партизан; социально это, следовательно, отчасти рабочие (не городские, а рабочие копей, рудников и прочий поселковый элемент) и преимущественно крестьяне из бедноты или выбитые из хозяйственной жизни колчаковским режимом и партизанщиной; иногда это элементы (большей частью партизанские вожди разного калибра), которых партизанщина пробудила и сделала политически активным».
Историк высказал важное суждение: «Трудно далось осознание того, что социальным источником и носителем красного бандитизма являлись не контрреволюционные или чуждые Советской власти элементы, а те слои населения, на которые опиралась диктатура пролетариата: разбуженная революцией и политически активная часть деревенской и городской бедноты, в том числе люмпенской».