Духовный закат вручную; 2002 год: искатель идеального
В сентябре с детьми ездил к родителям в Мордовию. Взял билет до станции Арзамас - 2. Там нас встретил мой младший брат Валерий и на машине отвез в село Сивинь. Мы прожили там неделю. Погода была ясная, но вода в речке уже остыла. Я вошел по пояс и окоченел от холода. Вспомнилось, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, и я оделся. Обратно уезжали через Рузаевку. В Саранске зашел в гости к монаху Алексию (Соломатину) и поблагодарил за письма, которых у меня накопилась целая папка. Поделились новостями. Я посоветовал ему поискать спонсора, чтобы купить компьютер с модемом. Он дал мне телефон отца Александра Пелина и рассказал о его миссионерской деятельности в городе. Слеза навернулась, когда я вспомнил этого милого человека из прошлого. Позвонил ему в духовное училище. Он сначала смутился, а потом начал агитировать меня перейти в православную церковь. Я выслушал получасовой монолог отца Александра и, сказав, что мне нужно на поезд, положил трубку. Как хорошо, что этого человека больше не было в моей жизни. Затем зашел к пастору Алексею Алешкину, жившему в университетском общежитии на улице Ворошилова. Он обрадовался, посадил меня в машину, и мы помчались по знакомым местам. В центре города квартиру снимал финский миссионер Кейо. Мы зашли к нему и поговорили о жизни. Он был в войлочных чунях и предложил нам кофе финской обжарки.
О поездке написал очерк «Духовная жизнь Мордовии глазами путешественника» и разместил на сайте «Вселенство».
В ноябре мы сделали встречу греко-католического духовенства в Омске. Кроме меня были отцы Андрей Зверев из Челябинска и Алексей Баранников из Новокузнецка. В качестве гостей пригласил отца Вячеслава Массанса из Даугавпилса и Павла Парфентьева из Петербурга. Остальные приглашенные не приехали, сославшись на занятость. Все расходы оплачивались немецким фондом «Кирхе ин Нот». Проживали в гостинице при отделении «Каритас». Выступили с докладами о перспективах. Наиболее интересным было сообщение Павла Парфентьева о том, как он создал братство мирян и возрождает дело экзарха Леонида Федорова в Петербурге. В его словах прозвучал упрек в том, что греко-католическое духовенство крайне пассивно, довольствуется интенциями от латинских епископов и просто живет, не занимаясь распространением веры. Отец Андрей Зверев возразил, что русской греко-католической церкви как канонического тела нет, поэтому и нет смысла призывать людей вступать в несуществующую организацию.
- Мы пригрелись на волосатой груди римско-католической церкви, - резюмировал я.
Отец Вячеслав Массанс, самый старший из нас, загадочно улыбался. Вечером он подошел ко мне и попросил денег, галантно извинившись:
- Я пребываю в состоянии разочарования жизнью, и лишь хороший коньяк позволяет мне смотреть на Божий мир с оптимизмом.
После конференции у него возник интерес поехать в Новосибирск. Отправились ночным поездом. Нас было двое в купе. Отец Вячеслав попросил у проводницы стаканы с подстаканниками и открыл бутылку коньяка:
- Я слышал, в России ксендзов поставили на лыжи? Я предвидел, что однажды так и сделают.
Мы проговорили с ним до полуночи и заснули после смены локомотива в Барабинске. Он рассказал о духовном пути, начиная от министранта в костеле, где увидел католическую церковь изнутри, до искателя идеальной духовности и мудрых наставников по всей Европе. Он происходил из латгальской семьи и кроме родного и русского говорил на латышском, литовском и украинском языках, понимая эстонский. В молодости он прошел сквозь религиозное возрождение, познакомился с известными ксендзами, лютеранскими пасторами и православными батюшками в Прибалтике. Затем, когда Латвия открылась Западу, отправился в Польшу, Германию и Францию, где жил в монастырях различных орденов, изучая их духовность. Вскоре он почувствовал пресыщенность, отправился во Львов, где сдал экзамены за курс семинарии и был посвящен в греко-католического священника. Несколько лет служил в костеле в Даугавпилсе византийскую литургию, издавал бюллетень «Кафоликия», но вновь почувствовал экзистенциальную неудовлетворенность и пустился странствовать по Европе в поисках идеальной духовности, пока не получил моего приглашения приехать в Сибирь.
В Новосибирске мы побывали в приходе францисканцев, в центре «Иниго» у иезуитов и пообедали с епископом Иосифом Вертом. Он, заинтересовавшись, почему отец Вячеслав, западный человек по происхождению, рукоположился в греко-католической церкви, пригласил его к себе на прием после сиесты (послеобеденного сна). Они проговорили несколько часов, пока я сидел в роскошной епископской библиотеке, листая первый том только что вышедшей «Католической энциклопедии».
Затем, выйдя из курии епископа, мы недолго погуляли по центру города в поисках хорошего винного магазина. Отец Вячеслав долго выбирал коньяк, рассказывая о разговоре с епископом:
- Смешной человечек. Все время маму вспоминал. Вам очень повезло с ним, потому что в традиционных католических землях, например, в Западной Белоруссии распространен другой тип католического священнослужителя. Это своеобразный бык в сутане. Вспомните Кондрусевича. Вот такой бычара выходит на кафедру и начинает трясти яйцами перед прихожанами: «Все у меня на исповеди будете! Вот тогда посмотрим!».
На пути в Омск отец Вячеслав рассказал множество случаев из церковной жизни Прибалтики, свидетелем которых был. Это были байки про конкубинат среди латинского клира и гомосексуализм среди высшего православного духовенства.
Я свозил на машине отца Вячеслава в Саргатское, где он поговорил на литовском языке с отцом Альфонсасом Бумбулисом. Последний был очень доволен, что встретил земляка.
Из Омска отец Вячеслав отправился в Петербург, чтобы пообщаться со знакомыми попами. У него был билет в один поезд вместе с Павлом Парфентьевым.
Я их проводил, отметив великолепные манеры отца Вячеслава: он одинаково вежливо и сдержанно общался с епископом Вертом и Павлом. Вместо слова «сдержанно» он использовал полонизм «зарезервированно».
Павел позже сообщил из Петербурга, что когда поезд проезжал через Урал, отец Вячеслав в состоянии подшофе нашел его в плацкартном вагоне и вежливо попросил денег на коньяк. Павел не менее вежливо ответил, что ему, вероятно, уже достаточно. Отец Вячеслав согласился и ушел.
В конце года я узнал о рукоположении в священный сан журналиста Якова Кротова и списался с ним. Он объяснил обстоятельства своего посвящения в письме и вскоре подробно рассказал об этом на своем сайте.