VICTIMA REGICIDE
Фрагмент обложки работы Татьяны Квитковской.
И […] вошёл в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее.
Ин. 13, 27.
Опустим технические детали: путешествие в чужую страну - просто преодоление расстояния, подготовка покушения - просто учет обстоятельств. Даже поиск подходящего преемника для Водемара - это просто перебирание вариантов, просев человеческого материала. Он нашелся, этот внучатый племянник, он согласился сотрудничать, обещал покорность - сконцентрируемся на другом. Подкуплены придворные, уснула стража, дубликат ключа отворил королевские покои, Валкур вошел - и как же его встретил обреченный король?
Стоя на коленях. Водемар молился, и хотя в его обстоятельствах это было совершенно безсмысленное действие, Валкур не мог не отметить спокойствия, с которым тот ему предавался. Валкуру гораздо привычнее было бы видеть на его месте дрожащего жирного труса […] или какого-нибудь скрюченного фанатика с горящими глазами, выдающего за повеления неба фантазии, возникшие в сифилитичном мозгу. Вместо этого его глазам предстали широкая прямая спина, грива белых волос, и когда Валкур с тихим лязгом извлек из ножен кинжал, в этом теле не дрогнул ни единый мускул, оно осталось таким же расслабленным и собранным, всецело подчиненным воле хозяина.
Валкур шагнул было вперед, но глубокий старческий голос остановил его.
- Постой, - сказал Водемар. - Дай мне закончить. Мне некого звать на помощь, а если бы я и хотел это сделать, здесь нет ни колокола, ни сигнального шнура. Прошу тебя: будь терпелив. Осталось немного.
Валкур задумался. Он был готов к сопротивлению, он даже приветствовал его, но если враг добровольно ослабил себя почитанием несуществующего, желал прикрыть ожидающую его пустоту словами, и это не грозило никакими осложнениями, ибо Водемар действительно остался один в сгущающейся тьме - что же, Валкур мог позволить себе немного подождать. Это было не уважением к титулу, а скорее, невольно признанием достоинства старика.
Водемар молился еще минуту, гулкий шепот его под куполом отзывался эхом, затем он поднялся с колен и повернул к Валкуру свое львиное чело, на котором лоб, нос и переносица сливались в одну прямую линию. То был поединок живого и одухотворенного лица со стеной из кожи и кости: два бурых горячих камня, которыми глядел на мiр Валкур, упали в глубокие и чистые озера, принадлежавшие королю - и ни малейшей ряби не пробежало по их ровной блестящей поверхности.
Водемар не боялся - ну так и что же с того? Кинжалу все равно, какую печень пронзить, трусливую или мужественную.
- Я ждал тебя, - сказал король. - Кто из нас вправе гордиться больше - я, за которым отправили лучшего убийцу тирана, или ты, посланный убить короля? […]
- Здесь нет места для гордости, - ответил Валкур. - Просто причины, просто следствия. Ты бросил вызов Раджанге - и вот я здесь.
- Все так, - улыбнулся Водемар. - И почему, по-твоему, я это сделал?
Валкур пожал плечами.
- Потому что я король, мальчик, - был ему ответ, и «мальчик» прозвучало почти по-отечески. - Законный король, поставленный над этой землей небом и исполняющий его волю. И когда я сталкиваюсь с тем, что этой воле противоречит, я должен действовать, что бы мне ни грозило. Будь я одним из своих подданных - мог бы позволить себе уклониться. Но, повторяюсь, я - король. Твой господин занял трон, который ему не принадлежит, и я не остановлюсь, пока он не будет низложен, оружием или словом.
- Храброе упрямство, - сказал Валкур. - Но глупое. Трон - это просто стул, старик. Он принадлежит тому, кто на него уселся. Но ты ведь так не считаешь, правда? Даже с ножом у горла ты слепо уверен в чем-то таком, чего я понять не могу.
Валкур. («Черная рука».) Рисунок Татьяны Квитковской к роману «Древняя сила».
- Мальчик, - сказал Водемар. - За нами обоими стоят мертвецы, но мои - вечно живы, а твои неумолчно кричат от боли. Сейчас ты не сообразишь, что я тебе скажу, но все равно послушай: я не могу не чувствовать себя правым просто потому, что я - Водемар Тринадцатый и за моей спиной двенадцать предшественников, которые долгими и славными жизнями обязаны именно верности небу и соблюдению всех его законов. Сейчас они глядят на меня и я не желаю опровергать их жизни своей. […]
- Я понял, -- отмахнулся Валкур. - Это все?
- Нет, не понял, - улыбнулся Водемар. - Но может быть, когда-нибудь поймешь.
- Это уже не важно.
- Нет, это самая важная вещь на свете. Быть может, - улыбнулся старик Валкуру, - нет никакой воли неба, и мертвые не воскреснут, и люди не ведомы ничем, кроме случая, а есть просто старческая выдумка и двенадцать гробов, выстроенных рядком. Достаточно ли этого, чтобы не дрожать в преддверии конца? И если нет, то почему тогда тверды мои ноги? Почему я стою прямо и не намерен отступать, даже если весь мiр обратится против меня? Ты скажешь: я храбр. Ты скажешь: это железы в моем теле выпустили вещества в кровь. Или это просто подскок в ответ на опасность - как ящерица извивается всем телом, когда ее пытаются схватить. Возможно, ты думаешь: эта старая оболочка отчаянно пытается сохранить сама себя, она лелеет надежду на спасение. Но верь мне, я знаю: спасения нет. И я умею подчинить жизнь в себе своей воле.
Нет, сила приходит ко мне не из слепого желания жить. И она не исчезнет, когда мое дыхание оборвется. Она лежит за пределами этого мiра, и тебе ее не настигнуть и не одолеть. С ней пребывают мои отцы и деды, с ней пребуду и я. Да, я ускользну от тебя. Разрежь мою грудь - и ты увидишь только трепещущее сердце. Разбей мою голову - и перед тобой окажется лишь окровавленный мозг. Найдешь ли ты меня в этом холодном теле? А если не найдешь - как докажешь своему господину, что преуспел? Прости, что смеюсь над тобой, мой мальчик, но разве можно над тобой не смеяться? […]
- Небо не сделало для тебя ничего, старик.
Но Водемар покачал головой.
- Оно уже сделало для меня всё, что следует, мальчик. Я не боюсь тебя, а больше мне ничего и не надо.
И верно, это были его последние слова, дальше говорило одно тело, и язык этот был суров и прост. Водемар сидел на коленях, руки его спокойно лежали на бедрах, дыхание оставалось глубоким, спина - прямой. Он походил на храм с сияющей колонной посередине; обрушь земные опоры, и здание все равно будет стоять.
Его спокойствие словно бы доказывало реальность стоящей за ним неведомой силы, и когда реальность сгустилась до предела и Валкур нанес удар, он сделал это не только чтобы убить, но и с мыслью развеять это спокойствие, разбить уверенность. Как и всегда, он метил в самую слабую точку. И за Водемаром, точно за ширмой, маской, щитом как будто и вправду скрывалось нечто такое, что оказалось Валкуру недоступно. И он не настиг это нечто, нож вонзился в горло впустую.
Дмитрий Шатилов «Древняя сила». Южно-Сахалинск. 2022. С. 462-465.