ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 103)
«Странствующий Вечный Жид». Немецкая цветная гравюра на дереве. 1937-1938 гг.
Исправлению не подлежит (окончание)
«Проклятие зла само порождает зло».
Иоганн Вольфганг фон ГЁТЕ.
Трудность ужиться с другими в полной мере продемонстрировал и сам Фридрих Горенштейн, вполне сознательно, как мы видели, выбравший себе для жительства Германию.
Одним из откровенных объектов ненависти писателя (причем ненависти еще более испепеляющей, чем по отношению к русским) были немцы.
При этом - подчеркнем - речь шла не о фашистах (прошлых или нынешних), а именно о немцах как таковых.
Его проклятие Германии, по словам академика В.В. Иванова, «безоговорочно распространяется на все времена». Это он пишет, имея в виду роман «Псалом», из которого - для понимания сути дела - выпишем несколько цитат.
Вот, прежде всего, приметы оккупации.
«Куча крепкого здорового арийского дерьма…, по которому, наряду с измерениями черепа, можно арийскую расу определить. Со славянским, а тем более с еврейским не спутаешь. […]
Свой солдат тоже воняет, но вонь от него привычная, не враждебная. К тому же надо помнить, что русские и прочие жители России едят мало мяса, а больше злаки и квасное. Поэтому вонь, хоть и густая, но не едкая. У немца же в основе горох с салом, и вонь у немца калорийная, устойчивая…»
«…Уже давно мучила его жажда убить немца. Он хотел убить всех, чтобы насладиться, однако это было для него слишком большим счастьем, а Антихрист знал, что слишком большого счастья на этом свете не бывает. Поэтому он мечтал о малом счастье - убить хотя бы одного».
Но вот и сама Германия, в которую Антихрист попадает вместе с угнанными «остовцами».
«…Местность, в которой они пребывали в рабстве, была красивая. Мягко поднимающиеся холмы чередовались в ней с долинами, и реки образовывали ряд грациозных изгибов среди этих долин. Во многих местах поверхность земли, которую предстояло проклясть, почти сплошь покрыта была лиственными лесами, в которых пели птицы, плодовыми садами, где висели румяные яблоки, груши и сливы, покрыта была виноградными, пшеничными и ячменными полями.
За всем этим требовался уход, но не хватало умелых долихоцефалов, взявшихся по велению темноволосого фюрера наводить на Божьей земле немецкий порядок. Поэтому в период созревания плодов сюда и направляли ленивых, запуганных брахицефалов».
Однако даже и уход Гитлера никак не меняет отношение писателя к Германия и немцам.
«Ненависть как постоянное чувство слишком иссушает душу, но постоянная ненависть к немцу, к немецкому отныне должна была стать национальной чертой Господнего народа, в предостережение иным историческим врагам, менее умелым. И если нынешние и близлежащие поколения, уйдя, унесут с собой эту неприязнь, то уж недоверие должно остаться навек; то разумное национальное недоверие, которое, по мере возможности, делает ненависть как постоянное чувство ненужной, неповоротливой и грубой формой национальной самозащиты.
Национально-мистический гуманизм нацистов обожествлял нордического человека и использовал его как меру всех вещей. Расовая и иерархическая лестница вели от нордического человека вниз, и на нижней ступеньке стоял обезчеловеченный, отлученный от гуманизма еврей. […]
…Народы, особенно большие, сильные, воображающие Божий виноградник своим собственным и отвергающие евангельскую притчу о виноградарях, ненавидят еврейский народ, своей судьбой постоянно, хоть часто и безсознательно, насмехающийся над людскими притязаниями быть хозяевами Божьего виноградника. И так же, как в евангельской притче нерадивые работники постоянно убивали посланцев Господа, напоминавших им об обязанностях перед подлинным Хозяином виноградника, так же на протяжении веков часто пытались решить и еврейский вопрос.
Но немец сделал это дело основой своей государственной идеи в переломный момент своей исторической судьбы и во имя исполнения своего исторического долга перед человечеством. Ибо, как сказано уже, большинство людей ненавидят Бога, тайно ли, явно ли. Они ненавидят его за то, что тот силен, а человек слаб, за то, что тот безсмертен, а человек недолговечен. И в молитвах своих они больше клянчат, чем славят […]
Только немногие люди любят Бога, и потому немец в окончательном научном решении еврейского вопроса выступал от имени большинства, которое согласно евангельской притче стремится стать хозяевами Божьего виноградника, а не его работниками…»
И вот это уже, несомненно, не просто некая «особенность авторского видения», а, я бы сказал, - диагноз!
Если бы не эти последние признания, ненависть эту можно было бы объяснить (как, собственно, обычно и делается) «ужасом перед фашизмом».
Но, как видим, не выходит…
Плакат передвижной выставки, проводившейся, начиная с 8 ноября 1937 г. сначала по всей Германии, а затем и во Франции. Выставка пользовалась большим интересом. В среднем ее посещало до пяти тысяч человек в день. Всего на ней побывало до полумиллиона зрителей.
Есть, разумеется, и иные объяснения: историософские.
Объективность конфликта немцев и евреев подчеркивал немецкий социолог и историк Николаус Зомбарт (1923-2008), сын знаменитого философа и экономиста Вернера Зомбарта.
По его словам, суть этого противостояния коренилась во взаимных «претензиях обоих народов диктовать свой путь постхристианскому, ставшему светским мiру». (Кстати, в опубликованных в 1995 г. «Беседах» тот же Эмиль Чоран называл немцев единственным на Западе народом, который еще сохранил какие-то остатки свежести и варварства.)
Возвращаясь, однако, к словам Николауса Зомбарта, заметим: если принимать их в расчет, то конфликт между Россией и Германией, несмотря на объективные причины для сближения, - в конечном счете, так же неизбежен.
Однако, как нам представляется, европейский рационализм берёт тут неглубоко.
Причины конфликта евреев, причем, не только с немцами или русскими, но и со всеми другими народами, лежат много глубже, находясь в совершенно иной, далекой от простого ratio области. Какой - те, кто читал предыдущие наши посты, думаю, уже поняли…
Выставка «Вечный жид», проходившая в Вене со 2 августа по 23 октября 1938 года.
Что касается Горенштейна, то по приезде его в Германию все эти романные его размышления перестали быть абстрактными, перейдя в мiр реальности, породив немало конфликтов с окружающими.
Поначалу Фридрих Наумович пытался как-то встроиться, предпринимая даже, как и большинство других эмигрантов, попытки разыграть «русскую карту».
Общавшийся с ним в это время драматург и публицист Виктор Куклин вспоминал: «…При нашей встрече он сказал: “Мы с вами живем в Германии, потому уважайте здешние традиции, не пользуйтесь этой дешевой славянской привязанностью к именам предков”. […]
Он не слушал моих вопросов. Он только говорил, изрекал, проповедовал мысль о том, что Россия - страна моральных и нравственных уродов, которым не место в современном цивилизованном обществе, что славяне по своей сущности предназначены для роли рабов, что-то еще в этом роде.
Старый, злобный, желчный не человек даже, а гигантская бацилла славяноненавистничества. Мне стало скучно и противно. Я коротко послал Фридриха на три знакомые всем буквы и покинул горенштейново логово, порядочно запущенное, темное и несвеже пахнущее, кстати».
«Кем ощущал себя Фридрих - писателем, драматургом, сценаристом? - задавался вопросом Михаил Левитин. - Отвечу: нет. Евреем».
По словам помянутого Валерия Куклина, «Фридрих в первое время называл себя в Германии немцем, а потом вдруг оказался евреем…»
Другой собеседник писателя, Юрий Векслер определял главную тему (именно так, в единственном числе!) его творчества: «Мiр (частный случай - Россия) и евреи как Божье испытание человечества».
Вольно же после этого тому же Векслеру относить Фридриха Горенштейна к разряду писателей «евреев по происхождению, но русских по культуре».
Тем более, что сам писатель в одном из своих интервью 2000 г. просил называть его не русским, а русскоязычным писателем.
«Пришло время убираться!» (Слова борца за свободу Тироля в XIX в. Андреаса Гофера.) Немецкая почтовая открытка, напечатанная в Вене в 1938 г. Художник Ф. Кок.
После восстановления своего истинного лица вслед за русскими настала пора и для немцев.
«Мне Германия нужна. Она мне интересна, - заявлял он журналистам в 1988 г. - Я хочу о ней написать. У меня есть материал, чтобы писать о Германии. Я думаю написать роман, даже два. […] Это страна передовая, но с покалеченной психикой. Анализ этой страны очень важен для понимания человечества. В этом треугольнике - Россия, Германия, еврейство - я и понимаю себя».
И еще четыре года спустя: «В принципе я считаю, что история еврейства в России кончилась. Кто хочет - может, конечно, оставаться, но я думаю, что еврейскому народу надо выходить за пределы славяно-германского котла, из Европы - в Израиль, в Америку. Меня очень огорчают евреи, которые сегодня едут в Германию. Жить тут можно, и это единственная страна в Европе, которая вынуждена принимать евреев... Так что немец с большой неохотой, с кислым лицом, но принимает...»
В написанном уже в Германии своем эссе «Товарищу Маца» Горенштейн утверждал: «Не русский язык обогатил Мандельштама и Пастернака, а Мандельштам и Пастернак обогатил русский язык. Не немецкий язык обогатил Гейне, а Гейне обогатил немецкий язык, да так, что Гитлер вынужден был это богатство ариизировать, как прочее немецкое имущество в Германии».
Плакат немецкого пропагандистского документального фильма «Вечный жид», снятого режиссером Фрицем Хиплером (1909-2002) по распоряжению министра пропаганды Йозефа Геббельса. Премьера состоялась 28 ноября 1940 г.
Зарисовка с натуры писателя-«метропольца» Евгения Попова.
Берлин 1995 год. «Вечером мы выступали. Аудитория была в основном немецкоговорящая. Автор читал абзац, немецкий переводчик все остальное.
Первая часть рассказа Горенштейна “Последнее лето на Волге” была воспринята слушателями с нескрываемым одобрением. Ядовитая история о том, как герой перед отъездом на Запад побывал в родных местах, где увидел свинство, пьянство, нищету и одичание, неоднократно прерывалась аплодисментами и дружным хохотом.
Но вот герой оказывается в Берлине, и аудитория мгновенно замолкает. Более того, как только чтение заканчивается, один из слушателей задает злобный вопрос:
- Послушайте, если вы так ненавидите наш город, если здесь, на ваш взгляд, одни ублюдки, шпана и жирные немки, то зачем же вы здесь живете?
- Что ж, давно готов ответить на этот расистский вопрос, - хладнокровно отвечает Фридрих.
Начинается унылый скандал».
По поводу подобных (кстати говоря, далеко не единичных) выходок писателя друг его Борис Хазанов замечал: «Да, литература может превратиться в сведение счетов с горестным детством, с властью, с жестоким простонародьем, […] со страной…»
То есть, выходит, опять-таки Россия-матушка виновата… Старая тягучая, давно навязшая в зубах местечковая песня…
Справедливости ради, заметим: это была проблема отнюдь не для одного лишь Горенштейна.
Тема еврейской эмиграции из СССР и современной России в Германию уже обсуждалась нами:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/119551.html
Постер фильма швейцарского режиссера Дэниэля Шмида (1941-2006) «Тень ангелов» (1976), снятого по мотивам пьесы немецкого режиссера Райнера Вернера Фассбиндера «Мусор, город и смерть». Фильм считается одним из лучших произведений этого режиссера.
То было время, когда немецкую культурную общественность потрясали скандалы, связанные с пьесой известного (к тому времени уже покойного) немецкого кинорежиссера, сценариста, драматурга и актера Райнера Вернера Фассбиндера (1945-1982) «Мусор, город и смерть».
Написана она была в 1974 году, а уже в следующем швейцарским режиссером по ней был снят фильм, претендовавший на Каннском кинофестивале 1976 г. на Золотую пальмовую ветвь.
Награду эту фильм так и не получил, да и не мог, разумеется, получить.
По словам русско-немецко-еврейского автора Олега Векслера, «речь в фильме и в пьесе идет о богатом еврейском спекулянте, скупающем во франкфуртском Вест-энде старые дома, чтобы снести их и построить на их месте “бездушные” небоскребы, который пользуется коррумпированностью местных властей и полиции и набивает себе карманы.
Кроме того, этот “Юд” жаждет мести старому нацисту, которого делает ответственным за смерть своих родителей. Для этого он приближает к себе дочь этого нациста, изнеженную проститутку Лилли, которая за свои капризы избивается сутенером Раулем (его играет сам Фассбиндер).
Богатый еврей в финале фильма убивает Лилли по ее просьбе, а вину за ее убийство сваливает на Рауля, которого также убивают.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы разгадать заложенную тут метафору: евреи убивают Лилли-Германию и делают за это ответственными самих немцев, хотя и те не безгрешны».
http://ljrate.ru/out.php?ljru=http://lussien.livejournal.com/34780.html
Постер фильма «Мусор, город, смерть», снятый в 2012 г. известным чешским режиссером Яном Гржебейком по пьесе Райнера Вернера Фассбиндера.
Не сумев воспрепятствовать созданию фильмов и постановкам самой пьесы в некоторых театрах, немецкая еврейская община стала буквально насмерть, когда это в 1985 году попытались сделать во Франкфурте-на-Майне.
Скупив в кассах билеты, франкфуртские евреи пришли на премьеру и своими хулиганскими выходками сорвали спектакль, показав, кто в доме хозяин. Заметим, кстати, что в то же самое время пьеса безпрепятственно шла в Нью-Йорке и даже в Тель-Авиве.
В чем же была причина такой необыкновенно острой реакции именно во Франкфурте?
Уже знакомый нам Олег Векслер в цитировавшейся нами статье пишет:
«Прототип фассбиндеровского “Юда” и франкфуртская “акула капитала” Игнац Бубис, строивший во Франкфурте первые небоскребы, в 90-е годы стал… главой Центрального совета немецких евреев (а в 1993 году даже рассматривался в качестве кандидата в президенты Германии) и в этом качестве вступил в памятную многим публичную полемику с писателем-антисемитом Мартином Вальзером, назвавшим при награждении его высокой премией (в том же Франкфурте) холокост “морализаторской дубиной”, которой-де лупят немцев, желающих правды. […]
Предшественником Бубиса в течение первых 43 лет существования Федеративной республики был Хайнц Галински, бывший узник Освенцима и Берген-Бельзена, вырастивший полоумную дочь-израилененавистницу…
Летом 1975 года на Галински было совершено покушение, а через 6 лет после его смерти, в сентябре и декабре 1998 года, надгробие на его могиле было дважды взорвано неизвестными, которых так и не нашли.
Памятуя об этом, Игнац Бубис завещал похоронить себя в Израиле. […] Впрочем, похороны в Израиле тоже не прошли гладко: во время этих похорон некий гражданин залил его гроб черной краской.
Гражданина этого зовут Меир Мендельсон и он является прямым потомком известного композитора Мендельсона-Бартольди, содержит ресторан в Тель-Авиве и называет себя художником. […]
Бубис умер в августе 1999-го…»
Меир Мендельсон - автор-исполнитель «израильского перфоманса».
Понятно, что Фридрих Горештейн не мог не отозваться на эту историю.
Сделал он это, однако, не сразу (нужно было хорошенько разобраться, чем всё закончится и кто за кем стоит) и - как это было всегда ему свойственно - весьма экстравагантным образом.
«Всё дело, - заявил он в одном из интервью 2008 г., - в позиции автора и в художественном посыле, который автор в это вкладывает. А те, кто говорят (а когда могут, то и действуют соответственно), что евреев нельзя показывать плохими, исповедуют своеобразную форму расизма в попытке изобразить евреев больной нацией, которую надо обходить, - нельзя говорить о них...
Безусловно, надо обо всем этом говорить, и надо изображать разных евреев, но, главное, - с каких позиций и как это изображается... Хотя у евреев есть, конечно, своя специфика. Это комплекс гетто и гетто-психология... […]
Но главная проблема евреев не в этом, не в антисемитизме... А в том, что они хотят нравиться, хотят, чтобы они были хорошими, чтоб их любили. Хотят, чтобы они были лучше других, и тогда их полюбят... Это всё исходит из гетто, из гетто-психологии... Я, например, не хочу, чтобы меня любили. […]
Я считаю и писал об этом, в частности, в романе “Псалом”, что главная вина евреев в ХХ веке была в беззащитности, в доверии к человечеству, в одностороннем гуманизме, в пренебрежении к мудрости Моисея “око за око”, которую, начиная от Гитлера и до современных немецких телекомментаторов, все осмеивают».
«Что же означает гетто-комплекс? - поспешил разъяснить Горенштейн тогда же. - Это страх перед внешней средой, внешним окружением и компенсация его за счет властолюбивого господства над обитателями гетто. Я знал и знаю евреев, которые к другим евреям продолжают относиться, как к обитателям общего гетто.
То пренебрежение, а подчас и гнусности, которые позволяет такой еврей по отношению к другому еврею, он никогда не позволил бы по отношению к русскому, украинцу, татарину, узбеку, потому что это внешняя среда, а внешней среды надо бояться. Таков их еврейский социал-интернационализм».
Последнее чтение Фридриха Горенштейна. Больной писатель читает сцены из повести «Попутчики». Рядом с ним Мина Полянская. Справа от нее «берлинский поэт» Леонид Бердичевский. Осень 2001 г. Фото Амори Бурхард.
Последние годы своей жизни Фридрих Горенштейн посвятил сбору материалов для раскрытия явления Адольфа Гитлера.
По словам Мины Полянской, биографа писателя, все последние годы тесно общавшейся с ним: «Горенштейн задумал пьесу о Гитлере, проработав предварительно фантастическое количество материала. Он не только работал в библиотеках, но и бродил по так называемым блошиным рынкам, покупая одномарочные немецкие книжки нацистских времен, напечатанные готическим шрифтом. Собственно, две сцены пьесы (первая и последняя) были уже им написаны. Замысел пьесы - “эволюция” персонажа (Гитлера) от мелкого гнусного бесика до злого гения человечества».
Книгу с этим экслибрисом получил я в подарок от моего парижского друга. Странным образом она была доставлена мне с оказией в самый день рождения ее первого владельца - 20 апреля.
Можно представить, что́ это была бы за пьеса, однако написать ее Фридриху Наумовичу было не суждено.
В феврале 2002 года, вспоминает Мина Полянская, «когда берлинские врачи с немецкой безпощадностью объявили “раковому больному господину Фридриху Горенштейну”, что прекращают химиотерапию, и посоветовали готовиться к смерти, писатель спросил: “А как? У Хемингуэя был пистолет, он застрелился. А мне что делать?”».
2 марта, пишет Мина Иосифовна, «Горенштейн умер в присутствии сына Дана и присутствии моём в больнице Августы Виктории в 16 часов 25 минут, не дожив 2 недели до 70 лет».
Первоначальная могила Горенштейна. Июль 2002 г.
Продолжение следует.