Москва-Петушки (путевые заметки)
Просили - начнем. Но мне почему-то не хочется рассказывать про Папусаию или Рапануи, в которых все равно никто и никогда не побывает, а начать с близкого каждому города - Берлина.
Старуха бросилась ему на шею.
- Спасибо, - сказала она, - я знаю, чем вы рисковали, придя ко мне. Вы тот же великодушный рыцарь. Я не спрашиваю вас, зачем вы приехали из Парижа. Видите, я не любопытна.
- Но я приехал вовсе не из Парижа, - растерянно сказал Воробьянинов.
- Мы с коллегой прибыли из Берлина, - поправил Остап, нажимая на локоть Ипполита Матвеевича, - об этом не рекомендуется говорить вслух.
Последний раз я был в Берлине почти двадцать лет назад. Ну нечего мне там особенно делать. Тогда мы с Габи еще не поженились, ее сын был более или менее под опекой отца (что впоследствии оказало скорее негативный характер), мы были свободны как ветер и вообще часто и спонтанно ездили по Германии и Европе.
Ее бывший учитель пения и руководитель хора, доктор юридических наук Вольфганг Пувалла в то время был большой шишкой (достаточно сказать, что он был в непосредственном подчинении министра финансов - не министерства, а именно министра), и руководил он т.н. Bundesschatzamt'ом, т.е. государственной конторой, которая заведовала распределением бывшего имущества ГДР, искала наследников, искала инвесторов, если продать некому, и вообще что-то делала в плане того, чтобы недвижимость не оставалась без присмотра. Конечно же, рукопожатым фотографиям в его кабинете я уделил большое внимание. Вплоть до Буша-отца. Как он говорил, в коллекции не хватало только папы Войтылы.
Мы жили почти неделю на его даче в Потсдаме - это типичная гэдээровская дача, маленький домик в дачном поселке, где почти никто не живет и куда доехать можно только по проселочной дороге вокруг бывшего советского танкового полигона, порой под уклоном в тридцать, и как бы не сорок пять градусов. А поскольку внедорожника у меня тогда не было, а был маленький Гольф, который для таких приключений не очень приспособлен, каждая поездка к домику была сама по себе небольшим приключением.
Тем не менее, это было интереснейшее путешествие. Вольфганг жил в скромной трекомнатной гэдээровской квартире, которая по сути ничем не отличается от московских "распашонок". Для улучшения жизненных условий он не воспользовался служебным положением - хотя мог бы жить в вилле на берегу Ванзее. Но для того, чтобы показать нам невидимый туристами Берлин и Потсдам (напомню, это был 1996 или 97 год) - он этим служебным положением воспользовался. Мы побывали в Сан-Суси, мы побывали в замле Цецилиенхоф, которые тогда реставрировались и не были открыты для массового туризма. Мы видели знаменитый круглый сталинский стол - без гламура, без реставрации, с кругами от стаканов с виски Черчилля, демоническими знаками, оставленными когтями Сталина в его истинном облике, и кучками пепла от трубки Рузвельта в натуральном виде. Мы плавали на его служебном катере по реке Хафель под Глиникским мостом, на котором меняли шпионов - не так давно вышел фильм "Шпионский мост", а до того он встречается в "Мертвом сезоне" и видели сетки, оборудованные на берегах реки и предназначенные для того, чтобы ни одна сволочь, ни туда, ни оттуда. Побывали мы и в чекпойнте Чарли, который уже к тому времени стал туристским аттракционом, и в менее известном Чекпойне Браво на А 115, который был оборудован на въезде в Западный Берлин с ГДР, и в бывшем здании КГБ, которое туристским аттракционом еще не было. И в упомянутых виллах на Ванзее - с собственными причалами и с заброшенными и мрачными интерьерами.
И, конечно, мы гуляли по Берлину. О, как мы гуляли по Берлину. Не в том смысле, как это воспринимается сейчас - череда кабаков и осмысление "да, бля, погуляли" на следующее утро. Мы были молодые и влюбленные. В то время в Берлине как раз проходил Love Parade - при всем моем скептическом отношении к подоплеке это было красочное зрелище, Поэтому в восстановленный Рейхстаг стояла совсем небольшая очередь, и нам удалось забраться на мостики под куполом и посмотреть, как работает вся эта пресловутая демократия. Мы поднимались на телевизионную вышку на Александерплатц, и оттуда можно был отчетливо видеть границу, где в свое время проходила стена. Стены как таковой не было, уникальное явление - в столице европейского государства вдруг возникло очень много незастроенной площади в центре города. Но граница определялась не кранами и строительными лесами, граница была видна по застройке. В Берлине, разрушенном чуть более чем полностью. в западной его части, предпочли восстанавливать старые здания, в части восточной понастроили хрущевок. Я не оцениваю тут "за" и "против" - людям в уничтоженном войной городе надо было где-то жить, я просто описываю вид Берлина с высоты птичьего полета. Там внизу была, кстати, китайская забегаловка, в которой лапша с курицей стоила ровно одну марку.
И, конечно, возвращение в прошлое. Сразу скажу, оно не получилось. Самые прекрасные моменты остаются исключительно в памяти, повторить их невозможно.
Во-первых, повод был не то чтобы радостный. Невестке год назад встроили у нас в Бохольте коленный протез, и все, что могло было сделано неправильно, произошло. Размером больше, внели инфекцию и, главное, ее выписали с переломом, который виден на снимке, но который почему-то не заметили врачи. Во время реабилитации нога становилась все кривее и кривее, пока до Чингачгука не дошло, что у тюрьмы не хватает стены. Потом были долгие мытарства, некая частная клинка в Кельне согласилась починить за 40 тысяч, мы уже приготовились к платежам, но Шаритэ в Берлине тоже сказали, йес, ви кэн. В результате была найдена инфекция, и ей вместо нового протеза вставили шины, так, что колено не сгибается, и лечат антибиотиками внутривенно. В среду ее отвезут домой, 6 мая опять заберут и вставят протез. В результате вместо одной операции три, и, надеюсь, за это кое-кто заплатит.
Во-вторых, конечно же, тут не до Берлина. Но мы умудрились доехать вечером до Ку-дамм (Kurfürstendamm) и погулять. Есть там и бомжей, и пушеров, и нормальных людей. К сожалению, Берлин уже потерял для меня свою притягательность. Он, конечно, сейчас приобрел лоск, заматерел и вообще вполне тянет на европейскую столицу. Оставил некоторые черты похуизма. Подорожал, хотя и не то чтобы очень. Обустроился. Почти нет лесов, почти нет кранов, уже не сравнить с Берлином тогдашним. Ну и ладно, в одну и ту же реку дважды не войдешь. И сравнить вчерашнюю и сегодняшнюю ипостась одного и того же города просто невозможно. Тогда, двадцать лет назад, я в него влюбился. Сегодня это как аромат тогдашней любви, по прежнему волнительный. но во многом забытый. Надо сказать, такое же впечатление производит на меня Москва, в которой я бывал не в пример чаще. Город где-то тот же самый, особенно когда мы едем с другом на ночную мойку машины и на дорогах пусто, но уже чужой. С Москвой я смирился, Берлин мне был как удар под дых. И я окончательно понял, что в своей жизни поздняк метаться, ничего уже не изменишь. Тот Берлин, с жизнью, с городскими сумасшедшими (хотя их в избытке и сейчас) уже не вернешь. А нынешний мне и даром не нужен.
Отдельное эссе это автобан А2. В мое прошлое появление это была гнусная дорога, вымощенная желтым кирпичом бетонными плитами. В моем нынешнем это модерновый автобан, где нужно или уярить как минимум 170-180 в левом ряду, или тошнить за тихоходами 100-120 в правом. Третьего не дано. Я за введение наконец максимальной скорости. Когда она не ограничена, это повод придуркам глумиться над придурками. Я гораздо комфортабельнее езжу в Голландии или Австрии, нежели в Германии. Молодым и рисковым, может, и нравится. Да и мне самому раньше нравилось, что греха таить.
Что ж тут добавить? Город это как с женщиной, влюбился - женись сразу, Во вторую встречу замечаешь морщинки, мешки под глазами, некую одутловатость, изобилие косметики и думаешь - а ее ли я любил? Вот это, в которое превратилась та, "вся такая воздушная, к поцелуям зовущая"? Не думаю, что еще когда-либо поеду в вышеописанное. Поздно метаться.
Прошу считать сей пост первым рассказом о путешествиях. Написал по горячим следам. Следующее - Иоханнесбург или Сантьяго де Чили. Кому что интересно, не знаю. Буду читать комментарии, если напишут. И много думать.
Старуха бросилась ему на шею.
- Спасибо, - сказала она, - я знаю, чем вы рисковали, придя ко мне. Вы тот же великодушный рыцарь. Я не спрашиваю вас, зачем вы приехали из Парижа. Видите, я не любопытна.
- Но я приехал вовсе не из Парижа, - растерянно сказал Воробьянинов.
- Мы с коллегой прибыли из Берлина, - поправил Остап, нажимая на локоть Ипполита Матвеевича, - об этом не рекомендуется говорить вслух.
Последний раз я был в Берлине почти двадцать лет назад. Ну нечего мне там особенно делать. Тогда мы с Габи еще не поженились, ее сын был более или менее под опекой отца (что впоследствии оказало скорее негативный характер), мы были свободны как ветер и вообще часто и спонтанно ездили по Германии и Европе.
Ее бывший учитель пения и руководитель хора, доктор юридических наук Вольфганг Пувалла в то время был большой шишкой (достаточно сказать, что он был в непосредственном подчинении министра финансов - не министерства, а именно министра), и руководил он т.н. Bundesschatzamt'ом, т.е. государственной конторой, которая заведовала распределением бывшего имущества ГДР, искала наследников, искала инвесторов, если продать некому, и вообще что-то делала в плане того, чтобы недвижимость не оставалась без присмотра. Конечно же, рукопожатым фотографиям в его кабинете я уделил большое внимание. Вплоть до Буша-отца. Как он говорил, в коллекции не хватало только папы Войтылы.
Мы жили почти неделю на его даче в Потсдаме - это типичная гэдээровская дача, маленький домик в дачном поселке, где почти никто не живет и куда доехать можно только по проселочной дороге вокруг бывшего советского танкового полигона, порой под уклоном в тридцать, и как бы не сорок пять градусов. А поскольку внедорожника у меня тогда не было, а был маленький Гольф, который для таких приключений не очень приспособлен, каждая поездка к домику была сама по себе небольшим приключением.
Тем не менее, это было интереснейшее путешествие. Вольфганг жил в скромной трекомнатной гэдээровской квартире, которая по сути ничем не отличается от московских "распашонок". Для улучшения жизненных условий он не воспользовался служебным положением - хотя мог бы жить в вилле на берегу Ванзее. Но для того, чтобы показать нам невидимый туристами Берлин и Потсдам (напомню, это был 1996 или 97 год) - он этим служебным положением воспользовался. Мы побывали в Сан-Суси, мы побывали в замле Цецилиенхоф, которые тогда реставрировались и не были открыты для массового туризма. Мы видели знаменитый круглый сталинский стол - без гламура, без реставрации, с кругами от стаканов с виски Черчилля, демоническими знаками, оставленными когтями Сталина в его истинном облике, и кучками пепла от трубки Рузвельта в натуральном виде. Мы плавали на его служебном катере по реке Хафель под Глиникским мостом, на котором меняли шпионов - не так давно вышел фильм "Шпионский мост", а до того он встречается в "Мертвом сезоне" и видели сетки, оборудованные на берегах реки и предназначенные для того, чтобы ни одна сволочь, ни туда, ни оттуда. Побывали мы и в чекпойнте Чарли, который уже к тому времени стал туристским аттракционом, и в менее известном Чекпойне Браво на А 115, который был оборудован на въезде в Западный Берлин с ГДР, и в бывшем здании КГБ, которое туристским аттракционом еще не было. И в упомянутых виллах на Ванзее - с собственными причалами и с заброшенными и мрачными интерьерами.
И, конечно, мы гуляли по Берлину. О, как мы гуляли по Берлину. Не в том смысле, как это воспринимается сейчас - череда кабаков и осмысление "да, бля, погуляли" на следующее утро. Мы были молодые и влюбленные. В то время в Берлине как раз проходил Love Parade - при всем моем скептическом отношении к подоплеке это было красочное зрелище, Поэтому в восстановленный Рейхстаг стояла совсем небольшая очередь, и нам удалось забраться на мостики под куполом и посмотреть, как работает вся эта пресловутая демократия. Мы поднимались на телевизионную вышку на Александерплатц, и оттуда можно был отчетливо видеть границу, где в свое время проходила стена. Стены как таковой не было, уникальное явление - в столице европейского государства вдруг возникло очень много незастроенной площади в центре города. Но граница определялась не кранами и строительными лесами, граница была видна по застройке. В Берлине, разрушенном чуть более чем полностью. в западной его части, предпочли восстанавливать старые здания, в части восточной понастроили хрущевок. Я не оцениваю тут "за" и "против" - людям в уничтоженном войной городе надо было где-то жить, я просто описываю вид Берлина с высоты птичьего полета. Там внизу была, кстати, китайская забегаловка, в которой лапша с курицей стоила ровно одну марку.
И, конечно, возвращение в прошлое. Сразу скажу, оно не получилось. Самые прекрасные моменты остаются исключительно в памяти, повторить их невозможно.
Во-первых, повод был не то чтобы радостный. Невестке год назад встроили у нас в Бохольте коленный протез, и все, что могло было сделано неправильно, произошло. Размером больше, внели инфекцию и, главное, ее выписали с переломом, который виден на снимке, но который почему-то не заметили врачи. Во время реабилитации нога становилась все кривее и кривее, пока до Чингачгука не дошло, что у тюрьмы не хватает стены. Потом были долгие мытарства, некая частная клинка в Кельне согласилась починить за 40 тысяч, мы уже приготовились к платежам, но Шаритэ в Берлине тоже сказали, йес, ви кэн. В результате была найдена инфекция, и ей вместо нового протеза вставили шины, так, что колено не сгибается, и лечат антибиотиками внутривенно. В среду ее отвезут домой, 6 мая опять заберут и вставят протез. В результате вместо одной операции три, и, надеюсь, за это кое-кто заплатит.
Во-вторых, конечно же, тут не до Берлина. Но мы умудрились доехать вечером до Ку-дамм (Kurfürstendamm) и погулять. Есть там и бомжей, и пушеров, и нормальных людей. К сожалению, Берлин уже потерял для меня свою притягательность. Он, конечно, сейчас приобрел лоск, заматерел и вообще вполне тянет на европейскую столицу. Оставил некоторые черты похуизма. Подорожал, хотя и не то чтобы очень. Обустроился. Почти нет лесов, почти нет кранов, уже не сравнить с Берлином тогдашним. Ну и ладно, в одну и ту же реку дважды не войдешь. И сравнить вчерашнюю и сегодняшнюю ипостась одного и того же города просто невозможно. Тогда, двадцать лет назад, я в него влюбился. Сегодня это как аромат тогдашней любви, по прежнему волнительный. но во многом забытый. Надо сказать, такое же впечатление производит на меня Москва, в которой я бывал не в пример чаще. Город где-то тот же самый, особенно когда мы едем с другом на ночную мойку машины и на дорогах пусто, но уже чужой. С Москвой я смирился, Берлин мне был как удар под дых. И я окончательно понял, что в своей жизни поздняк метаться, ничего уже не изменишь. Тот Берлин, с жизнью, с городскими сумасшедшими (хотя их в избытке и сейчас) уже не вернешь. А нынешний мне и даром не нужен.
Отдельное эссе это автобан А2. В мое прошлое появление это была гнусная дорога, вымощенная желтым кирпичом бетонными плитами. В моем нынешнем это модерновый автобан, где нужно или уярить как минимум 170-180 в левом ряду, или тошнить за тихоходами 100-120 в правом. Третьего не дано. Я за введение наконец максимальной скорости. Когда она не ограничена, это повод придуркам глумиться над придурками. Я гораздо комфортабельнее езжу в Голландии или Австрии, нежели в Германии. Молодым и рисковым, может, и нравится. Да и мне самому раньше нравилось, что греха таить.
Что ж тут добавить? Город это как с женщиной, влюбился - женись сразу, Во вторую встречу замечаешь морщинки, мешки под глазами, некую одутловатость, изобилие косметики и думаешь - а ее ли я любил? Вот это, в которое превратилась та, "вся такая воздушная, к поцелуям зовущая"? Не думаю, что еще когда-либо поеду в вышеописанное. Поздно метаться.
Прошу считать сей пост первым рассказом о путешествиях. Написал по горячим следам. Следующее - Иоханнесбург или Сантьяго де Чили. Кому что интересно, не знаю. Буду читать комментарии, если напишут. И много думать.