БАМУТ. Село из другого мира
Трасса-"бакинка" с её шумом и круглосуточным движением осталась позади. Моросил тёплый весенний дождь, сквозь тучи иногда проглядывало солнце, а во влажном воздухе разносились запахи разнотравья и молодой листвы.
1.
За отворотом в сторону Ачхой-Мартана открывалась бывшая казачья станица Ассиновская - в сущности, обыкновенная кавказская глубинка. Чеченские кирпичные дома за высокими заборами соседствовали с южнорусскими хатами с наличниками, безымянная новая мечеть - с заброшенной в войну православной церковью Николая Чудотворца. По дороге разгуливали коровы в состоянии вечной нирваны, во дворе двухэтажного дома-коробки выстроились ящички ульев, а рядом кто-то припарковал чёрную "Приору" с арабской надписью про Аллаха и Пророка на заднем стекле.
2.
Станица Ассиновская.
Навстречу брели два парня-чеченца.
- Откуда ты, гость? Из другого мира? - спросили после традиционного "салама".
3.
Ассиновская. Белёные хаты со ставнями - память о казачьем прошлом.
Что я им ответил? Кажется, выдал всегдашнюю скороговорку, кто я и что делаю в этих краях: так и так, путешествую по вайнахским республикам, но сюда попал впервые и хочу написать обо всём, что увижу. Пацаны одобрительно закивали, мы пообщались минут пять и разошлись.
"Из другого мира"… Сами о том не догадываясь, парни попали в точку. Ещё два часа назад я был в большом пёстром городе в центре Кавказа, где люди сидят в кафе и гуляют по бульварам, где по улицам ездят трамваи и где легко раствориться в разноязыкой толпе.
4.
Владикавказ - Назрань - Ассиновская - Бамут - Владикавказ. Маршрут одного дня.
Восточнее, после Черменского круга с его суровыми постами и огромных просторов Назрани, начиналось Иное. На приезжего здесь смотрели больше не с интересом, а с подозрением, как лет восемь назад. А при виде фотоаппарата люди начинали думать, что вслед за чужаком с камерой в село приедет БТР и начнётся зачистка.
В общем, я ехал в Бамут.
***
Это большое предгорное село на речке Фортанге в Ачхой-Мартановском районе не может похвастаться древностью. Основанный в начале то ли XIX, то ли XX века, Бамут не успел прославиться ни традиционными ремёслами, ни фирменными вайнахскими башнями-"свечками", ни суперзнаменитыми земляками. Пожалуй, о единственной местной особенности - говоре, в котором чеченское круто замешано с ингушским - знают только сами вайнахи да лингвисты-фанатики. Большинству людей моего поколения Бамут известен исключительно по военным сводкам.
5.
Взятие Бамута, май 1996 года. Взято с ресурса pikabu.ru
В первую кампанию село в полной мере оправдало своё название - на русский оно переводится как "стан войск", или "военный лагерь". Когда российские войска большой кровью взяли Грозный, в Бамуте и окрестностях сосредоточились большие силы боевиков. По самым скромным подсчётам, к весне 1995 года их там насчитывалось до трех тысяч, в том числе "абхазский батальон" Шамиля Басаева и иностранные наёмники. На недостаток вооружения не жаловались - помимо стрелкового оружия у них были гранатомёты и миномёты, две установки "Град" и до двадцати единиц бронетехники. Боеприпасы подвозили по просёлочным дорогам со стороны Ингушетии.
Используя подземелья бывшей ракетной части неподалёку от села, дудаевцы с марта до июня 95-го выдержали два штурма. Они были уверены, что выдержат любую осаду, но в мае 96-го бойцы генерала Шаманова взяли "неприступный" Бамут за пять дней, обойдя его по горам с тыла.
6.
Разведрота 166-й отдельной мотострелковой бригады в Бамуте, май 1996 года. Фото: http://aventure56.livejournal.com
Прежде чем уйти из селения, боевики казнили четверых солдат-пограничников, захваченных сто дней назад у ингушского села Галашки. Сейчас на этом месте стоит крест с именами убитых. О нём я узнал от друга - черниговского писателя Александра Волощука, путешествовавшего в тех краях на три года раньше, и решил обязательно увидеть крест своими глазами.
***
Землю, по которой я шёл, было проще называть российским Кавказом, чем по отдельности Чечнёй или Ингушетией. Сунженский район - один на две республики, между которыми нет юридически определённой границы. Чеченцы и ингуши проводят её каждый по-своему, вызывая упорное несогласие друг у друга.
7.
Граница Ингушетии и Чечни по Артуру Цуциеву ("Атлас этнополитической истории Кавказа 1774-2004"). Справа от пунктира на зелёном фоне показаны селения, находящиеся под контролем Чеченской Республики.
Вопрос о границе "завис" ещё в 1992 году при разделении Чечено-Ингушетии на две республики. Чечня тогда взяла курс на независимость, а ингуши твёрдо решили остаться с Россией. Однако с началом первой, а затем и второй войны про размежевание забыли до лучших времён. В результате у обеих сторон сложилось очень своеобразное представление о карте региона. К примеру, в Ингушетии считают своей ту же Ассиновскую, но реально её контролирует Чечня. В Грозном точно так же смотрят на преимущественно чеченское село Аршты, хотя фактически оно принадлежит Ингушетии.
8.
Бамут и соседние сёла Чечни и Ингушетии.
Неразбериха в административном делении отразилась и на общественном транспорте. В Бамут - село, принадлежащее Чечне - ходят маршрутки только из Ингушетии. Каждый день через Бамут идут две "ГАЗели" на Аршты из станицы Слепцовская. А вот из Грозного, до которого от силы 50 километров, в Бамут ездят лишь редкие легковушки от случая к случаю.
***
- Не обижайся, но лучше тебе зарегистрироваться, - сказали мне в Ассиновской и без лишних слов подбросили в центр станицы, где в машине сидели двое молодых ребят в полицейской форме. Они полистали паспорт и заочно, по телефону райотдела, пробили по базе террористов. Убедившись, что я не в розыске, дали визитку участкового и довезли до моста через Ассу, к развилке дорог на окраине станицы.
- Налево - Ачхой-Мартан, а тебе прямо. До Бамута отсюда километров семь. Главное, иди вдоль дороги. Говоришь, на попутках? Ничего страшного, тут так многие ездят. Только смотри в лес не сворачивай. А то подстрелить могут, отвечаем, - напутствовали чеченские полицейские.
9.
Дорога Ассиновская - Бамут. Как есть пустая.
Насчет возможности посещения Бамута в их словах не было категоричного "нет". Был лишь намёк-предостережение: дескать, не прибавляй нам работы, нормально делай - нормально будет. Я пожал ребятам руки и пошёл по пустой грунтовке в сторону личной "терра инкогнита".
"Всё хорошо", - убеждал я себя. Будь по-настоящему опасно - остался бы в станице. Причём, возможно, не столько по своей воле, сколько стараниями "ангелов-охранителей" в лице участкового Умара и его коллеги.
10.
Школа в Бамуте.
Совсем скоро мои сомнения рассеяли другие чеченцы - двое строителей ехали из Грозного в Аршты и подвезли до бамутской школы. Сказали, бояться особо нечего: мин в селе нет, подступы к нему стерегут кадыровцы, а "лесных братьев" с их вольницей тут планомерно разогнали при Рамзане. "Бить боевиков для него как мёд кушать", - сказали мужики о главе своей республики.
***
В последние годы существования СССР в Бамуте было примерно 6 тысяч человек. Сейчас, как говорят сами сельчане, здесь всего 50 семей, не больше трёхсот постоянных жителей.
11.
12.
Северная окраина Бамута.
На главных улицах параллельно речке уцелело по одному дому из семи-восьми, остальные лежат в руинах. От одних остались обломки стен, о других напоминают лишь одичалые фруктовые деревья на месте большого сада.
13.
14.
Скрипят на ветру изрешечённые пулями железные ворота, зарастает бурьяном и ежевикой всё, что обживалось десятилетиями. Хозяева, кто не погиб, разъехались. Кто-то осел в Слепцовской, Нестеровской и Арштах; кто-то - в "дальней" России; а некоторые, возможно, - где-нибудь во Франции, Австрии или Норвегии.
15.
Пропав из новостей, Бамут исчез и из людской памяти, во всяком случае в остальной, не воевавшей России. Мирная жизнь пока не принесла селу достатка - рабочих мест нет, газ не проведён, за несколько лет отстроено единственное общественное здание - та самая школа, расположенная под одной крышей с сельской администрацией. Всё остальное восстанавливается по чуть-чуть. В этом Бамут, село на окраине республики, сильно отличается от других чеченских селений, скажем в Аргунском ущелье или Веденском районе. Там уже три-четыре года с восстановлением всё в порядке.
16.
Новый дом в районном селе Итум-Кале (Аргунское ущелье). Апрель 2012 года.
- Не живём - выживаем, - обрисовал ситуацию Салауди Эстемиров, глава бамутской администрации, куда я зашёл спросить дорогу до креста.
Впрочем, на эту тему Салауди и женщина-директор школы говорили с явной неохотой. Только и сообщили, что сегодня же к памятнику проехали "поп из Ассиновки" и с ним несколько человек. А где сам крест? - Не владеем информацией. - Ну-ну (сказал я уже не вслух)… Местные жители - и "не владеете". Ладно, найду самостоятельно.
***
С такими мыслями я пошёл дальше в надежде расспросить дорогу у кого-нибудь менее официального. За мной бежали маленькие дети, перегоняя палкой обод от велосипедного колеса и что-то весело обсуждая. Русского и вообще нечеченца они видели впервые. На их чумазых мордашках читалось изумление: неужели не все люди говорят на одном языке? почему этот дядька знает только "салам", "дик ду" (чеч. "хорошо") и "адика йойла" (чеч. "до свидания"), а всё остальное говорит непонятно?
17.
В качестве проводника судьба послала мне Алихана - коренного бамутца, родившегося в первый год после возвращения его народа из казахстанской ссылки. Как и где он пережил последнее лихолетье, я не стал спрашивать, боясь разбередить человеку душу, а сам он об этом молчал - видимо, чтобы не слишком раскрываться перед незнакомцем. О том, что человеку пришлось хлебнуть сполна, говорили его глаза - цепкие, проницательные, полные затаённой грусти.
- А ты не боишься? - Алихан внимательно посмотрел на меня из-под тёмных очков.
- Вроде нет. Только бы на растяжке не подорваться, - ответил я, вспомнив прочитанное в интернете.
- Да нет тут ничего такого, - отмахнулся мой новый знакомый. - Раньше было, теперь нету. Иди, не бойся. Хотя погоди: провожу тебя до самого места.
18.
Одна из продольных улиц Бамута, идущих с севера на юг. В кадре мой проводник Алихан.
И мы пошли по узкой тропе от околицы к Фортанге. После склона за последним домом начинались густые заросли. Изредка тропку перегораживали упавшие деревья. Было слышно, как совсем близко считала годы кукушка да текла по камням быстрая речка.
19.
20.
Последний дом перед рощей у Фортанги, где расположен крест.
21.
Тропинка от окраины села в рощу с крестом.
22.
В роще на окраине Бамута, по пути к кресту.
Впереди, на противоположном берегу, высились горы. Конечно, им было далеко до вершин Цорейлама - хребта, что стеной поднимался южнее, но после равнины и они, невысокие и заросшие лесом, поражали воображение.
Чёрный крест-памятник не был отмечен ни на одной карте. Огромный, в два человеческих роста, он возвышался посреди поляны, но до последнего не был виден из "зелёнки". Перед глазами он вставал так же неожиданно, как вырастает гора за крутым поворотом.
"На этом месте 23 мая 1996 года были казнены русские солдаты Евгений Родионов, Александр Железнов, Игорь Яковлев, Андрей Трусов. Господи, упокой их невинные души!" - говорила путнику надпись на каменном постаменте.
23.
24.
25.
26.
***
Четырёх молодых солдат-пограничников боевики Руслана Хайхороева захватили на блок-посту под Галашками в феврале 1996 года. Матери одного из них - Евгения Родионова - командир части сообщил, что её сын стал дезертиром. Она не поверила и поехала в Чечню спасать свою кровинку. Но Евгения убили спустя три месяца, в его девятнадцатый день рождения, когда поняли, что не получат выкупа. Боевики предложили солдату выбор: принять ислам и остаться в живых либо… Парень отказался снимать нательный крест, и его казнили, отрезав голову. Следом на том же месте расстреляли его товарищей.
Убитая горем мать Евгения смогла отыскать его могилу только в сентябре 1996 года, но даже за мёртвого бандиты потребовали денег. Женщина выкупила тело сына, продав квартиру в подмосковном посёлке Курилово, где жила их семья. В то время многие родители по всей России получали телеграммы, в которых говорилось, что сын "самовольно оставил часть" - в первую чеченскую командиры часто не хотели признавать, что их солдаты оказались в плену. С тех же пор похищение людей ради выкупа стало в "свободной Ичкерии" прибыльным бизнесом.
Спустя годы Русская православная церковь признала Родионова воином-мучеником. В Сербии его знают как местночтимого святого Евгения Русского, а в Харькове и на Алтае в память о нём освятили храмы.
27.
Один из неофициальных образов воина-мученика Евгения Родионова. Фото с ресурса russned.ru
Почтить память солдата на его могиле в селе Сатино-Русское под Подольском приезжают со всей страны. Рассказывают, один ветеран Великой Отечественной снял со своего парадного мундира медаль "За отвагу" и молча положил её на надгробие...
***
Сколько времени прошло, прежде чем я вернулся из забытья в реальность, до сих пор не знаю. То ли 10 минут, пока я шёл из рощи обратно в село; то ли несколько часов, пока приходил в себя от наваждения и заставлял снова поверить, что на дворе 7 мая 2013 года, а не безвременье девяносто шестого.
Последнее давалось неожиданно трудно - настолько правдивы были все эпизоды "фильма", что я смотрел в режиме реального времени. Мне не доводилось бывать в Бамуте прежде, но стоило провести рукой по стене чьего-то разбитого дома, как пальцы начинали чувствовать жар от пуль, терзавших кирпичную кладку 17 лет назад.
28.
Подобные ощущения - когда пропитываешься растворённым в воздухе горем и долго не можешь отойти от "контузии" - мне были не в диковинку. Что-то похожее наваливалось и в Карабахе после прогулки по полумёртвым улицам Шуши. В Агдаме - городе, который сейчас существует только на картах - "контузия" накрывала ещё безжалостнее, стоило снять рюкзак и задержаться хотя бы минут на десять.
***
В поле за околицей пастух неспешно вёл лошадей к водопою, на лугу алели кровавые пятна маков. Усталое солнце клонилось к закату, и очертания дальних вершин начинали темнеть и "плыть" в вечернем тумане. На сердце понемногу становилось легче.
29.
Я прикрыл глаза и будто наяву услышал старую чеченскую мелодию, которую помнил по прошлым поездкам. "Сан дай баьхна латта", "Земля моих отцов"… Казалось, эта потрясающе красивая мелодия лилась с неба, обещая утешение этому полуживому селу и всем тем, кто оказался на войне не по своей воле…
30.
Click to view31.
Ассиновская, боковая улочка. Обычный вечер.
32.
"Бакинка" на границе Ингушетии и Северной Осетии.
Дорога всё так же была пуста, и обратно до Ассиновской я добрался пешком. Вот и "большая земля", Черменский круг. Опять проверка документов, пристальные взгляды постовых и совсем не праздное "Откуда, уважаемый?.."
Попутная машина с номерами 15-го региона. Десять минут - и я снова в привычном измерении, в большом красивом городе в сердце Кавказа. Там, где люди по старой памяти не ждут зачисток, а сидят в кафе и играют в нарды на бульварах. Где по улицам, позвякивая цепочками, ездят трамваи и где так легко раствориться в разноязыкой толпе осетин, русских, грузин и армян...
7 мая - 8 декабря 2013,
Бамут - Москва.
( Продолжение истории - спустя три года.)