Истории от Олеся Бузины: Майдан по-французски
Оригинал взят у y_i_p в Истории от Олеся Бузины: Майдан по-французски
А начиналось все с игры в пращу! Вот до чего может довести гражданское противостояние, если заиграться. Теперь французы называют ту эпоху веселым словом «Фронда»Истории от Олеся Бузины: Майдан по-французски
В январе 1648-го Франция оказалась в такой же ситуации раздора, как сегодня наша страна
То, что сегодня происходит в Украине, у многих вызывает ужас. Перестрелки между боевиками и беркутовцами на Крещатике. Захваты административных зданий. Первые погибшие и бесконечные переговоры между оппозицией и президентом в то время, когда простые люди ждут скорейшего разрешения политического кризиса. Многие спрашивают меня: когда ЭТО закончится? Как сказать. Наша страна снова влипла в ИСТОРИЮ. Теперь придется не жаловаться на отсутствие новостей. Как долго? Будущее покажет. К примеру, Франция в самой середине XVII века жила в подобной вредной для здоровья ситуации целых пять лет! А остались от нее только веселое название La Fronde (Фронда) да роман Александра Дюма «Двадцать лет спустя». Будто ничего страшного и не случилось!
В переводе «фронда» означает «рогатка», «праща». Знаменитое восстание получило свое название из-за того, что парижские мальчишки в начале его стреляли по королевским солдатам из рогаток, притаившись за углом. Толковый словарь, кроме прямого значения, дает еще одно, переносное: «непринципиальная, несерьезная оппозиция по личным мотивам». Ничего себе несерьезная! Народу положили тысячами! Устроили самую настоящую гражданскую войну. Брали и сдавали Париж. А потом легкомысленно махнули по-французски рукой и отделались от кошмара одним веселым словечком «Фронда»…
Впрочем, французов можно понять. Несчастная, обделенная богом нация. Одна война у них называлась Столетней. Другая - Тридцатилетней. А если учесть, что в 1648 г. многие во Франции еще не отошли от эпохи Религиозных войн (тех самых, с Варфоломеевской ночью!), которая была для них ближе, чем для нас сегодня Великая Отечественная, то можно понять, почему, пережив Фронду, современники д’Артаньяна ничего особенного не почувствовали. Мол, пронесло - могло быть и хуже. Между тем параллели с нашим сегодняшним днем у Фронды просто поразительные.
Украину ведь недаром сравнивают с Францией. Но в середине XVII века эта страна была особенно похожа на нынешнюю Украину. Хотя нет. Она была все-таки значительно запутаннее и хуже. Жители соседних государств считали ее диковатой малоцивилизованной страной, населенной полуварварами. Еще не было великой французской литературы. И философии. И архитектуры. Немощеные узенькие улицы Парижа воняли помоями. Из дорог во всей стране самыми лучшими были старинные римские, насчитывавшие минимум полторы тысячи лет. По остальным было не пройти, не проехать! Там за каждым кустом на обочине сидело по волку, поджидавшему Красную Шапочку.
Жители разговаривали на разных языках и плохо понимали друг друга. Нечто похожее на нынешний французский язык существовало только в столице. На севере страны говорили на языке «ойль», а на юге на языке «ок» - и то, и другое слово означали «да». Причем, в основном говорили, а не писали, по причине почти полной неграмотности. Впрочем, во многих селах существовали свои, вообще больше никому не понятные диалекты.
ФРАНЦИЯ БЕЗ ФРАНЦУЗОВ. Жители чувствовали себя не французами, а бретонцами, пикардийцами, бургундцами. Процветало землячество и кумовство. Те же мушкетеры (аналог нашего «Беркута») комплектовались в основном из гасконцев - потомков басков, населявших юг Франции. Гасконцы тянули друг друга в Париж и захватили самые вкусные места в системе, как теперь сказали бы, «поддержания общественного порядка». С них и кормились.
Остальные провинциалы искренне ненавидели Париж, высасывавший из крестьянской страны все соки, и считали его зажравшимся. Тем более, что на севере страны с голода приходилось есть лягушек, а на юге - улиток. От такой убогой жизни и улитко- и жабоеды бежали за океан - в недавно открытую Канаду, становясь совсем уж одичавшими охотниками за пушниной - трапперами (аналог наших казаков). А те, что оставались дома, назло друг другу исповедовали две конкурирующие религии - католичество и кальвинизм (разновидность протестанства). Обе христианские общины пребывали в такой «любви», что время от времени устраивали взаимную резню.
Доходило и до такого. Народ в Париже выражал недовольство самым активным образом
В общем, если и была в Европе по-настоящему разделенная и неустроенная страна, так это Франция. Кое-кто ее даже и страной не считал. К примеру, испанцы хотели оттяпать весь юг - тот самый, что разговаривал на языке «ок», очень похожем на каталонский и кастильский в Испании. А англичане отнюдь не считали Столетнюю войну окончательно проигранной и еще собирались во Францию вернуться, чтобы забрать «свое» - все те местности, где царил язык «ойль» и трескали лягушек.
Но и парижане были недовольны, хотя им-то жилось лучше всех! Они страдали так называемым «столичным комплексом» и считали, что все им должны - и король, и провинция, а налоги платить не любили и постоянно прятали бизнес «в тень». А так как среди парижан было больше всех грамотных, то главное их развлечение заключалось в чтении сатирических антиправительственных брошюр и листовок, авторы которых «троллили» власть. Эти листовки были аналогом современного интернета.
Пока во Франции жесткой рукой правил Людовик XIII и его первый министр кардинал Ришелье, страна еще кое-как держалась в одной кошелке. Всем сепаратистам и заговорщикам кардинал без раздумий рубил головы на Гревской площади в Париже, невзирая на социальное происхождение. Король без раздумий во всем поддерживал политику своего первого министра и утверждал смертные приговоры для бунтовщиков, даже когда ими оказывались люди из его ближайшего окружения - например, главный конюший Сен-Мар, задумавший сместить Ришелье. Эту свою «королевскую обязанность» Людовик XIII охотно выполнял, несмотря даже на то, что, по словам современного французского историка Эмиля Маня, «писал, как ребенок, крупными, неровными буквами, а уж об орфографии и говорить нечего».
ДОСТАЛО ВСЕ! Но в 1642 и 1643 годах король и его первый министр один за другим умерли (сначала Ришелье, а вслед за ним - Людовик), и страна оказалась в полосе относительной свободы. Малолетнему Людовику XIV, когда в лучший мир отошел папа, исполнилось только пять лет. Правила вместо него мама - королева Анна Австрийская (сорокадвухлетняя женщина еще в полном соку, с ненасытным аппетитом как за обеденным столом, так и в постели) и ее любовник - кардинал Мазарини. Кроме того, что заниматься любовью, эта парочка особенно любила повышать налоги.
Премьера Мазарини не любили, хотя он обладал админспособностями и был выдвиженцем великого Ришелье
И тут французский народ пришел в страшное возбуждение. «Да кто такие эти Анна Австрийская и кардинал Мазарини? - стали возмущаться французы. - Откуда они на нашу голову взялись? Мы и сами - не пальцем деланные!» Особенно кипятились парижане, начитавшиеся уличных листовок с «критикой» на кардинала - так называемых «мазаринад». Они шумели просто, как на базаре.
Масла в огонь подливало еще и то, что королева и ее интимный друг были иностранцами: Анна, несмотря на свое прозвище, была испанкой, а кардинал - итальянцем. И никто не хотел вспоминать, что кардиналом сделал Мазарини покойный Ришелье, заметивший административные таланты шустрого итальянца, а королеву королевой - Людовик XIII, которого, как только он умер, все вдруг начали вспоминать с ностальгией и даже писать на заборах: «Людовик, вернись!»
Первой державой мира в те времена была Испания, игравшая в международных раскладах роль США. Именно ей, а не Британии, принадлежали моря, ее гарнизоны стояли во Фландрии (нынешняя Бельгия) и на Сицилии, контролируя морские пути, и ее галеоны везли в метрополию из Южной Америки бочки с добытым индейцами золотом и серебром. Как сейчас Соединенные Штаты навязывают везде «демократию», так тогда Испания стремилась привить всей Европе католицизм в качестве самого правильного учения, гарантирующего и прижизненное, и посмертное блаженство. Все французские «правдолюбцы» имели привычку бегать в посольство Испании за инструкциями и поддержкой - как сказали бы мы сегодня, за «грантами», на которые можно было выпустить очередную порцию «мазаринад». Таких «иностранных агентов» во Франции развелось довольно много, благо золота у Испании хватало.
БУНТ ОЛИГАРХОВ. Но самыми главными иностранными агентами были «принцы крови» - аналог наших олигархов, состоявшие с королевской семьей Франции в разной степени родства. Принцы получали лучшие должности, становились губернаторами говоривших на разных языках французских провинций, но каждый из них хотел быть первым министром, вместо Мазарини, и очень боялся, что «семья» заберет себе все. Принцы крови тоже роптали и наперегонки бегали в испанское посольство, а иногда, особенно заинтриговавшись, смывались за границу - в эмиграцию, наподобие некоторых украинских обиженных олигархов.
В январе 1648 г. эта милая политическая система закипела, как луковый суп.
Анна Австрийская и кардинал Мазарини решили ввести новую порцию налогов, чтобы довести до конца войну с Испанией - Франция, представьте, с ней еще и воевала! Но парижский парламент отказался их утвердить (чувствовалась рука Мадрила!) и перешел в глухую оппозицию правительству. Особенно неистовствовал президент парламента Пьер Бруссель - крайне упрямый тип и опасный интриган. Используя свое служебное положение, он отказался регистрировать королевские указы, вводившие новые налоги. Хитрый Брюссель снюхался с Палатой косвенных сборов и Счетной палатой и, как сказала в сердцах Анна Австрийская, создал свою «республику внутри государства». Парижские мальчишки, подогретые взрослыми, начали стрелять из рогаток по окнам сторонников королевы - аналог Автомайдана.
Тогда Анна Австрийская приказала арестовать Брусселя, что и было с успехом проделано. В ответ парижане настроили баррикад - сразу 1260 штук. День, когда они это сделали, так и вошел во французскую историю. Его назвали - День баррикад. Столица стала совершенно непроходима. Даже экскременты (а удаляли их из Парижа, по причине отсутствия канализации, в обычных бочках) стало невозможно вывезти. Так все и благоухало - ДУХОМ ПОЛНОЙ СВОБОДЫ.
Королева Анна Австрийская сначала арестовала главных оппозиционеров, а потом - отпустила
Самое же пикантное, что именно из этих ассенизационных бочек, а также пустых винных (пили парижане немерено!) большинство баррикад и было построено. Почему не из булыжников? А потому, что, как я уже написал выше, улице в столице Франции никто не мостил. Они мало чем отличались от сельских дорог. Пришлось возводить укрепления из бочек. «Баррика» - по-французски «бочка». Именно от этого слова и произошла «баррикада».
Впрочем, экскрементам парижане в революционной деятельности применение тоже нашли. Так как дерьма в Париже стало просто по уши, его тоже использовали для борьбы. Отхожие места по-французски le cabinets - «кабинеты». Засядут недовольные налоговой политикой парижане по «кабинетам», зачитываясь одновременно прокламациями, выплеснут из себя негодование в ночные горшки, а потом выглядывают в окна и ждут, когда к баррикадам подъедут королевские гвардейцы, чтобы разбирать. И тут же льют все, что накопили в горшках (по сравнению с убогой французской провинцией, столичные жители, повторяю, питались прекрасно!) из верхних этажей «опричникам» на головы.
В ДНИ БАРРИКАД. В романе Дюма всех этих пряных подробностей нет. Там идет «война в кружевах», где уличные бои описаны примерно так: «С двадцатью мушкетерами он ринулся на всю эту массу народа, которая отступила в полном беспорядке. Один только человек остался с аркебузой в руке. Он прицелился в д’Артаньяна, карьером несшегося на него. Д’Артаньян пригнулся к шее лошади. Молодой человек выстрелил, и пуля сбила перо на шляпе д’Артаньяна. Лошадь, мчавшаяся во весь опор, налетела на безумца, пытавшегося остановить бурю, и отбросила его к стене. Д’Артаньян круто осадил свою лошадь, и в то время как мушкетеры продолжили атаку, он с поднятой шпагой повернулся к человеку, сбитому им с ног».
В реальности же оказалось, что действенных средств против баррикад из вонючих бочек и ночных горшков с экскрементами у правительства Анны Австрийской и кардинала Мазарини просто не нашлось. Баррикады были самым передовым на тот момент средством уличной войны - НЕПРЕОДОЛИМЫМ. Никакими кружевными манжетами невозможно было их стереть.
Просто гражданская война. Сравнивая себя с Францией, неужели мы хотим повторить ее ошибки?
НОЧНОЙ ГОРШОК ПРОТИВ ШПАГИ. Только в конце следующего столетия военные теоретики (кстати, все в той же Франции, пристрастившейся к антиправительственному «баррикадированию») придут к выводу, что бороться с баррикадами можно с помощью легких штурмовых пушек и обходов с флангов прямо через дома. Но до такой простой истины в 1648 году было еще очень далеко, а пушки были такими тяжелыми и громоздкими, что просто не пролезали в узкие парижские улицы. Несмотря на наличие лучших в мире мушкетеров, Анна Австрийская была вынуждена уступить - она выпустила из тюрьмы Брусселя и бежала из Парижа в провинцию. И даже пошла на переговоры с парламентом, удовлетворив все его требования.
В Сен-Жермене - пригороде Парижа - между королевой и бунтовщиками было подписано соглашение, означавшее фактическую капитуляцию законной власти. Партия Ночных Горшков положила на лопатки Партию Шпаг. Но это было только началом борьбы.
(Окончание в следующую субботу)
А начиналось все с игры в пращу! Вот до чего может довести гражданское противостояние, если заиграться. Теперь французы называют ту эпоху веселым словом «Фронда»Истории от Олеся Бузины: Майдан по-французски
В январе 1648-го Франция оказалась в такой же ситуации раздора, как сегодня наша страна
То, что сегодня происходит в Украине, у многих вызывает ужас. Перестрелки между боевиками и беркутовцами на Крещатике. Захваты административных зданий. Первые погибшие и бесконечные переговоры между оппозицией и президентом в то время, когда простые люди ждут скорейшего разрешения политического кризиса. Многие спрашивают меня: когда ЭТО закончится? Как сказать. Наша страна снова влипла в ИСТОРИЮ. Теперь придется не жаловаться на отсутствие новостей. Как долго? Будущее покажет. К примеру, Франция в самой середине XVII века жила в подобной вредной для здоровья ситуации целых пять лет! А остались от нее только веселое название La Fronde (Фронда) да роман Александра Дюма «Двадцать лет спустя». Будто ничего страшного и не случилось!
В переводе «фронда» означает «рогатка», «праща». Знаменитое восстание получило свое название из-за того, что парижские мальчишки в начале его стреляли по королевским солдатам из рогаток, притаившись за углом. Толковый словарь, кроме прямого значения, дает еще одно, переносное: «непринципиальная, несерьезная оппозиция по личным мотивам». Ничего себе несерьезная! Народу положили тысячами! Устроили самую настоящую гражданскую войну. Брали и сдавали Париж. А потом легкомысленно махнули по-французски рукой и отделались от кошмара одним веселым словечком «Фронда»…
Впрочем, французов можно понять. Несчастная, обделенная богом нация. Одна война у них называлась Столетней. Другая - Тридцатилетней. А если учесть, что в 1648 г. многие во Франции еще не отошли от эпохи Религиозных войн (тех самых, с Варфоломеевской ночью!), которая была для них ближе, чем для нас сегодня Великая Отечественная, то можно понять, почему, пережив Фронду, современники д’Артаньяна ничего особенного не почувствовали. Мол, пронесло - могло быть и хуже. Между тем параллели с нашим сегодняшним днем у Фронды просто поразительные.
Украину ведь недаром сравнивают с Францией. Но в середине XVII века эта страна была особенно похожа на нынешнюю Украину. Хотя нет. Она была все-таки значительно запутаннее и хуже. Жители соседних государств считали ее диковатой малоцивилизованной страной, населенной полуварварами. Еще не было великой французской литературы. И философии. И архитектуры. Немощеные узенькие улицы Парижа воняли помоями. Из дорог во всей стране самыми лучшими были старинные римские, насчитывавшие минимум полторы тысячи лет. По остальным было не пройти, не проехать! Там за каждым кустом на обочине сидело по волку, поджидавшему Красную Шапочку.
Жители разговаривали на разных языках и плохо понимали друг друга. Нечто похожее на нынешний французский язык существовало только в столице. На севере страны говорили на языке «ойль», а на юге на языке «ок» - и то, и другое слово означали «да». Причем, в основном говорили, а не писали, по причине почти полной неграмотности. Впрочем, во многих селах существовали свои, вообще больше никому не понятные диалекты.
ФРАНЦИЯ БЕЗ ФРАНЦУЗОВ. Жители чувствовали себя не французами, а бретонцами, пикардийцами, бургундцами. Процветало землячество и кумовство. Те же мушкетеры (аналог нашего «Беркута») комплектовались в основном из гасконцев - потомков басков, населявших юг Франции. Гасконцы тянули друг друга в Париж и захватили самые вкусные места в системе, как теперь сказали бы, «поддержания общественного порядка». С них и кормились.
Остальные провинциалы искренне ненавидели Париж, высасывавший из крестьянской страны все соки, и считали его зажравшимся. Тем более, что на севере страны с голода приходилось есть лягушек, а на юге - улиток. От такой убогой жизни и улитко- и жабоеды бежали за океан - в недавно открытую Канаду, становясь совсем уж одичавшими охотниками за пушниной - трапперами (аналог наших казаков). А те, что оставались дома, назло друг другу исповедовали две конкурирующие религии - католичество и кальвинизм (разновидность протестанства). Обе христианские общины пребывали в такой «любви», что время от времени устраивали взаимную резню.
Доходило и до такого. Народ в Париже выражал недовольство самым активным образом
В общем, если и была в Европе по-настоящему разделенная и неустроенная страна, так это Франция. Кое-кто ее даже и страной не считал. К примеру, испанцы хотели оттяпать весь юг - тот самый, что разговаривал на языке «ок», очень похожем на каталонский и кастильский в Испании. А англичане отнюдь не считали Столетнюю войну окончательно проигранной и еще собирались во Францию вернуться, чтобы забрать «свое» - все те местности, где царил язык «ойль» и трескали лягушек.
Но и парижане были недовольны, хотя им-то жилось лучше всех! Они страдали так называемым «столичным комплексом» и считали, что все им должны - и король, и провинция, а налоги платить не любили и постоянно прятали бизнес «в тень». А так как среди парижан было больше всех грамотных, то главное их развлечение заключалось в чтении сатирических антиправительственных брошюр и листовок, авторы которых «троллили» власть. Эти листовки были аналогом современного интернета.
Пока во Франции жесткой рукой правил Людовик XIII и его первый министр кардинал Ришелье, страна еще кое-как держалась в одной кошелке. Всем сепаратистам и заговорщикам кардинал без раздумий рубил головы на Гревской площади в Париже, невзирая на социальное происхождение. Король без раздумий во всем поддерживал политику своего первого министра и утверждал смертные приговоры для бунтовщиков, даже когда ими оказывались люди из его ближайшего окружения - например, главный конюший Сен-Мар, задумавший сместить Ришелье. Эту свою «королевскую обязанность» Людовик XIII охотно выполнял, несмотря даже на то, что, по словам современного французского историка Эмиля Маня, «писал, как ребенок, крупными, неровными буквами, а уж об орфографии и говорить нечего».
ДОСТАЛО ВСЕ! Но в 1642 и 1643 годах король и его первый министр один за другим умерли (сначала Ришелье, а вслед за ним - Людовик), и страна оказалась в полосе относительной свободы. Малолетнему Людовику XIV, когда в лучший мир отошел папа, исполнилось только пять лет. Правила вместо него мама - королева Анна Австрийская (сорокадвухлетняя женщина еще в полном соку, с ненасытным аппетитом как за обеденным столом, так и в постели) и ее любовник - кардинал Мазарини. Кроме того, что заниматься любовью, эта парочка особенно любила повышать налоги.
Премьера Мазарини не любили, хотя он обладал админспособностями и был выдвиженцем великого Ришелье
И тут французский народ пришел в страшное возбуждение. «Да кто такие эти Анна Австрийская и кардинал Мазарини? - стали возмущаться французы. - Откуда они на нашу голову взялись? Мы и сами - не пальцем деланные!» Особенно кипятились парижане, начитавшиеся уличных листовок с «критикой» на кардинала - так называемых «мазаринад». Они шумели просто, как на базаре.
Масла в огонь подливало еще и то, что королева и ее интимный друг были иностранцами: Анна, несмотря на свое прозвище, была испанкой, а кардинал - итальянцем. И никто не хотел вспоминать, что кардиналом сделал Мазарини покойный Ришелье, заметивший административные таланты шустрого итальянца, а королеву королевой - Людовик XIII, которого, как только он умер, все вдруг начали вспоминать с ностальгией и даже писать на заборах: «Людовик, вернись!»
Первой державой мира в те времена была Испания, игравшая в международных раскладах роль США. Именно ей, а не Британии, принадлежали моря, ее гарнизоны стояли во Фландрии (нынешняя Бельгия) и на Сицилии, контролируя морские пути, и ее галеоны везли в метрополию из Южной Америки бочки с добытым индейцами золотом и серебром. Как сейчас Соединенные Штаты навязывают везде «демократию», так тогда Испания стремилась привить всей Европе католицизм в качестве самого правильного учения, гарантирующего и прижизненное, и посмертное блаженство. Все французские «правдолюбцы» имели привычку бегать в посольство Испании за инструкциями и поддержкой - как сказали бы мы сегодня, за «грантами», на которые можно было выпустить очередную порцию «мазаринад». Таких «иностранных агентов» во Франции развелось довольно много, благо золота у Испании хватало.
БУНТ ОЛИГАРХОВ. Но самыми главными иностранными агентами были «принцы крови» - аналог наших олигархов, состоявшие с королевской семьей Франции в разной степени родства. Принцы получали лучшие должности, становились губернаторами говоривших на разных языках французских провинций, но каждый из них хотел быть первым министром, вместо Мазарини, и очень боялся, что «семья» заберет себе все. Принцы крови тоже роптали и наперегонки бегали в испанское посольство, а иногда, особенно заинтриговавшись, смывались за границу - в эмиграцию, наподобие некоторых украинских обиженных олигархов.
В январе 1648 г. эта милая политическая система закипела, как луковый суп.
Анна Австрийская и кардинал Мазарини решили ввести новую порцию налогов, чтобы довести до конца войну с Испанией - Франция, представьте, с ней еще и воевала! Но парижский парламент отказался их утвердить (чувствовалась рука Мадрила!) и перешел в глухую оппозицию правительству. Особенно неистовствовал президент парламента Пьер Бруссель - крайне упрямый тип и опасный интриган. Используя свое служебное положение, он отказался регистрировать королевские указы, вводившие новые налоги. Хитрый Брюссель снюхался с Палатой косвенных сборов и Счетной палатой и, как сказала в сердцах Анна Австрийская, создал свою «республику внутри государства». Парижские мальчишки, подогретые взрослыми, начали стрелять из рогаток по окнам сторонников королевы - аналог Автомайдана.
Тогда Анна Австрийская приказала арестовать Брусселя, что и было с успехом проделано. В ответ парижане настроили баррикад - сразу 1260 штук. День, когда они это сделали, так и вошел во французскую историю. Его назвали - День баррикад. Столица стала совершенно непроходима. Даже экскременты (а удаляли их из Парижа, по причине отсутствия канализации, в обычных бочках) стало невозможно вывезти. Так все и благоухало - ДУХОМ ПОЛНОЙ СВОБОДЫ.
Королева Анна Австрийская сначала арестовала главных оппозиционеров, а потом - отпустила
Самое же пикантное, что именно из этих ассенизационных бочек, а также пустых винных (пили парижане немерено!) большинство баррикад и было построено. Почему не из булыжников? А потому, что, как я уже написал выше, улице в столице Франции никто не мостил. Они мало чем отличались от сельских дорог. Пришлось возводить укрепления из бочек. «Баррика» - по-французски «бочка». Именно от этого слова и произошла «баррикада».
Впрочем, экскрементам парижане в революционной деятельности применение тоже нашли. Так как дерьма в Париже стало просто по уши, его тоже использовали для борьбы. Отхожие места по-французски le cabinets - «кабинеты». Засядут недовольные налоговой политикой парижане по «кабинетам», зачитываясь одновременно прокламациями, выплеснут из себя негодование в ночные горшки, а потом выглядывают в окна и ждут, когда к баррикадам подъедут королевские гвардейцы, чтобы разбирать. И тут же льют все, что накопили в горшках (по сравнению с убогой французской провинцией, столичные жители, повторяю, питались прекрасно!) из верхних этажей «опричникам» на головы.
В ДНИ БАРРИКАД. В романе Дюма всех этих пряных подробностей нет. Там идет «война в кружевах», где уличные бои описаны примерно так: «С двадцатью мушкетерами он ринулся на всю эту массу народа, которая отступила в полном беспорядке. Один только человек остался с аркебузой в руке. Он прицелился в д’Артаньяна, карьером несшегося на него. Д’Артаньян пригнулся к шее лошади. Молодой человек выстрелил, и пуля сбила перо на шляпе д’Артаньяна. Лошадь, мчавшаяся во весь опор, налетела на безумца, пытавшегося остановить бурю, и отбросила его к стене. Д’Артаньян круто осадил свою лошадь, и в то время как мушкетеры продолжили атаку, он с поднятой шпагой повернулся к человеку, сбитому им с ног».
В реальности же оказалось, что действенных средств против баррикад из вонючих бочек и ночных горшков с экскрементами у правительства Анны Австрийской и кардинала Мазарини просто не нашлось. Баррикады были самым передовым на тот момент средством уличной войны - НЕПРЕОДОЛИМЫМ. Никакими кружевными манжетами невозможно было их стереть.
Просто гражданская война. Сравнивая себя с Францией, неужели мы хотим повторить ее ошибки?
НОЧНОЙ ГОРШОК ПРОТИВ ШПАГИ. Только в конце следующего столетия военные теоретики (кстати, все в той же Франции, пристрастившейся к антиправительственному «баррикадированию») придут к выводу, что бороться с баррикадами можно с помощью легких штурмовых пушек и обходов с флангов прямо через дома. Но до такой простой истины в 1648 году было еще очень далеко, а пушки были такими тяжелыми и громоздкими, что просто не пролезали в узкие парижские улицы. Несмотря на наличие лучших в мире мушкетеров, Анна Австрийская была вынуждена уступить - она выпустила из тюрьмы Брусселя и бежала из Парижа в провинцию. И даже пошла на переговоры с парламентом, удовлетворив все его требования.
В Сен-Жермене - пригороде Парижа - между королевой и бунтовщиками было подписано соглашение, означавшее фактическую капитуляцию законной власти. Партия Ночных Горшков положила на лопатки Партию Шпаг. Но это было только началом борьбы.
(Окончание в следующую субботу)